Важность каждой жизни

Очередь за бесплатным медицинским обслуживанием в Замбоанге, 
Филиппины. Фотография: Don Bray, 2006

Антрополог Пол Фармер говорил: "Мысль о том, что жизнь одних людей менее ценна, чем жизнь других — причина всего зла, что случилось с нашим миром".

Уехавшая бесплатно работать в Гватемалу инфекционист Тropical_doc испытала это на себе: перед поездкой коллеги наперебой уверяли её, что туземцы в лечении не нуждаются, потому что "они там людей едят — зачем их спасать". Но Виктория уверена, что "менее ценных" человеческих жизней не бывает.

Симон, мой пациент с диабетической ангиопатией и я —
демонстрируем затянувшуюся язву

Вы, конечно же, скажите мне — «автор, ты не прав», приводя в аргументы то, что «вот я работу работаю продукт произвожу, на мне весь завод держится» а «эти индейцы только и знают себе кукурузу жрать». На самом же деле все намного сложнее.

Ценность человеческой жизни определяет совсем не то, что ты делаешь или чего ты не делаешь. Если бы все обстояло именно так, то в больницах бы тебя спрашивали не о группе крови и не о аллергиях, а давали бы IQ тест и сравнивали бы насколько сильно ты похож на модель с обложки «Максим» — не прошел по критериям — не будет тебе лечения.

Почему же все не так? Почему в том же приемном покое лечат всех и всех одинаково (вот начнется сейчас про блатную медицину и про то что капельницы не допросишься)? Ребята, на этапе «пульса нет» — всех лечат одинаково. И БОМЖей и олигархов. Почему? Потому что ВСЕ имеют право на жизнь.

Немного отступлений по поводу того, что «не везде лечат одинаково» — да, чем дальше от критического — тем меньше равенства. Почему? Все по той же причине — люди думают, что жизнь кого-то менее ценна. Это касается на самом деле не только расового. Спросите любого школьника - «Кого давить будешь — семнадцатилетнюю девчушку или бабку столетнюю?» — и, естественно, получите исчерпывающий ответ. Спросите людей о ВИЧ-инфицированных. Имеют они такие же права как и вы? Да? А если я уточню, что говоря «Да» — вы разрешаете им делать операции вашим детям, работать на станциях переливания крови и, наконец, — стоять на панели? Мнение изменилось? Или вот извечный вопрос о детях — инвалидах — я знаю огромное количество людей которые хором заявляют, что всех «дефективных» детей нужно прямо с рождения убивать/отселять в спецзаведения/стерилизовать — нужное подчеркнуть.

Мы воспитывались в стране, в которой понятие «равенство» используется крайне редко. В стране, где нет доступа в поликлиники для инвалидных кресел. Где пенсионеры являются скорее отбросами общества, чем людьми. Где никто не подойдет проверить пульс у лежащего на обочине пьяницы. Мы воспитывались так — и одним постом девочки-гватемальского доктора — все не взять и не перечеркнуть.

Но — задумайтесь. Просто возьмите на секунду и задумайтесь — действительно ли вы не врете себе говоря, что будет лучше, если всех «умных-красивых-хороших» — оставить, а всех «плохих и страшненьких» — удалить из популяции? Спросите себя — будете ли вы так же объективны, если ваш ребенок родится не таким как остальные? А если ваша мама внезапно будет диагносцирована с Альцгеймером? А если так вот «оба!» — и вы остались без ножек?

Медицина, как и все в этом мире, рассматриваться может с позиции глобального или популяционного, и — индивидуального. Так вот, глобально — никто ничего не стоит. А вот если переходить на значение каждого — все меняется. Каждый человек — имеет свою функцию в этом мире. Каждый человек представляет кусочек пазла в глобальной мозаике. Всегда, всегда прежде, чем судить кого-то и вычеркивать из списка «имеет право», — подумайте о планете. О нашем большом механизме, значение многих деталей которого ни я ни вы можете не знать.

Внуки Симона, которых у него суммарно тринадцать штук,

провожают меня вечными «Комо естас, доктора?»

Так вот, собственно, к чему я тут развела демагогию. У меня маленькая победа, не имеющая абсолютно никакого значения на уровне «Public Health», но имеющая неоспоримую ценность для моего пациента, его семьи и меня. Путем нечеловеческих усилий мы таки «затянули» язву Симона больного диабетом. С применением подаренной мне добрым доктором из Уеуетенанго силиконового крема перемешенного с медом (ага, BEST PRACTICE GUIDELINES для диабетических язв рекомендует нам мед, на полном серьезе), антибиотиков внутрь (лечила изначально от пневмонии, но за одно, видимо, убила и все, что было возможно в язве) и диеты. Без инсулина. Я, конечно, абсолютный реалист и отлично понимаю, что оно, улучшение это, — настолько временное, что даже говорить о нем неприлично. Но вы бы видели это кратковременное счастье и слезы радости в его глазах. Ему всего сорок три и он самый интеллигентный человек во всем Похоме — в отличии от всех остальных он знает не только, где находится Россия, но и где находится Урал. Симон всегда дает мне связку больших бананов, тех, что нужно жарить. И говорит, что у меня очень красивые волосы похожие на золотистый ковыль. А я говорю, что с ним приятно беседовать — и это правда.

Если быть откровенной до конца — по итогу своего пути я бы хотела работать на уровне глобальном. Я хочу работать в WHO (ВОЗ), потому, что это единственная организация, силами которой можно менять мир. Но, ребята, чтобы работать глобально, нужно хорошо понимать важность каждой жизни.

Если не понимать значения равенства, можно убить эту планету.

«Мне нравится, что там все люди были равны, будь они белые, чёрные, инопланетяне или даже женщины!» 

 © Футурама.