 |
Жервтоприношение Мелхисидека.
Фреска в церкви Сан-Сиро, Ломаццо
|
Во II веке до нашей эры в среде израильских богословов появляется надежда на явление мессии. Им может быть новый правитель, священнослужитель или Сын Божий, но цель его будет одна — восстановить царство Израиля и вернуть справедливость.
Отрывок главы «Царственность мессии» из книги «Истоки сакрализации власти. Священная власть в древних царствах Египта, Месопотамии, Израиля» историка Ольги Астаповой.
На исходе эпохи Второго Храма спектр мессианских верований был достаточно широк.
Распространенным мессианским чаянием, основанным на пророчествах о сыне Давидовом, было представление о мессии-царе, основными функциями которого будет уничтожение ярма язычников, восстановление царства Израиля, куда все евреи вернутся из изгнания, и установление социальной справедливости.
Усиление надежд на явление мессии-давидида отмечается в связи с узурпацией царского престола и первосвященства членами хасмонейской династии. Захват Иерусалима язычниками и осквернение Храма было воспринято многими как следствие этого греха.
В Псалмах Соломона, написанных после смерти в 48 г. до н. э. римского полководца Помпея, вошедшего в 63 г. до н. э. в Иерусалим, содержится одно из первых употреблений имени «сын Давидов» по отношению к ожидаемому легитимному царю-мессии, который очистит Иерусалим от язычников «словами уст своих», после чего будет судить «народы и племена в премудрости и справедливости» (Пс. Сол. 17). Образ мессии-давидида разрабатывается и в кумранских текстах [Манускрипты, найденные в пещерах Кумрана (см. тему «Джеймс Вандеркам: Свитки Мертвого моря. Долгий путь к разгадке»)], содержащих библейскую экзегезу [истолкование].
Великий Собор, созванный в Иерусалиме в 140 г. до н. э. провозгласил Симона Маккавея этнархом, первосвященником и главнокомандующим Иудеи. Это назначение было наследственным и должно было передаваться потомкам Симона до того времени, когда явится «Пророк верный», который возвестит приход мессии (см.: 1 Макк. 14:41—47). Но ни Симон, ни его непосредственные наследники не претендовали на царский титул. Согласно Иосифу Флавию (Иудейские древности. XIII, 11, 1), первым хасмонейским правителем, провозгласившим себя царем, был Аристобул (104—103 гг. до н. э.), ставший царем Иудеи после почти полутысячелетнего перерыва. Но даже он не чеканил свой царский титул на монетах. Царский титул впервые появляется на монетах в период правления Александра Янная (103—76 гг. до н. э.).
См., например, Завет Иуды:
Распространенным мессианским чаянием, основанным на пророчествах о сыне Давидовом, было представление о мессии-царе, основными функциями которого будет уничтожение ярма язычников, восстановление царства Израиля, куда все евреи вернутся из изгнания, и установление социальной справедливости.
Усиление надежд на явление мессии-давидида отмечается в связи с узурпацией царского престола и первосвященства членами хасмонейской династии. Захват Иерусалима язычниками и осквернение Храма было воспринято многими как следствие этого греха.
В Псалмах Соломона, написанных после смерти в 48 г. до н. э. римского полководца Помпея, вошедшего в 63 г. до н. э. в Иерусалим, содержится одно из первых употреблений имени «сын Давидов» по отношению к ожидаемому легитимному царю-мессии, который очистит Иерусалим от язычников «словами уст своих», после чего будет судить «народы и племена в премудрости и справедливости» (Пс. Сол. 17). Образ мессии-давидида разрабатывается и в кумранских текстах [Манускрипты, найденные в пещерах Кумрана (см. тему «Джеймс Вандеркам: Свитки Мертвого моря. Долгий путь к разгадке»)], содержащих библейскую экзегезу [истолкование].
Хасмонейская династия
Поскольку земной царь в Израиле не мог быть в полной мере образом эсхатологического Человека — царя и священника, мессианская фигура могла «расщепляться» на две или три фигуры: царя и священника или царя, священника и пророка-предтечи — Илии или пророка, подобного Моисею, о появлении которого говорится во Втор. 18:15—19.
Представление о двух мессиях, чей приход предваряется пророком-предтечей, засвидетельствовано в кумранских текстах. Кумраниты ожидали «прихода пророка и мессий от Аарона и Израиля», при этом жреческий Мессия будет доминировать над светским. Светский Мессия именовался Отраслью Давида, Князем конгрегации, Мессией от Израиля. Он установит царство Израиля, и ему «будут служить цари и правители всех народов». Помимо военных функций, светский Мессия будет осуществлять функции судии народа, и эта его деятельность будет контролироваться священством. Служение жреческого Мессии заключается в ходатайстве и молитве за Израиль, совершении жертвоприношений, научении, искуплении грехов «сынов своего поколения». В Дамасском документе жреческий Мессия (он именуется здесь Истолкователем закона) сравнивается со звездой, которая восходит от Иакова.
Однако мы не наблюдаем подобного «расщепления» образа неотмирного Мессии — эсхатологического Адама, Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных, с приходом которого ожидалось духовное преображение Израиля и всего мира. Эта традиция нашла отражение в уже неоднократно упоминаемых нами самом позднем по времени создания произведении еврейской Библии — книге пророка Даниила (165—164 гг. до н. э.) и Первой книге Еноха (Книге Притч или Образов).
Представление о двух мессиях, чей приход предваряется пророком-предтечей, засвидетельствовано в кумранских текстах. Кумраниты ожидали «прихода пророка и мессий от Аарона и Израиля», при этом жреческий Мессия будет доминировать над светским. Светский Мессия именовался Отраслью Давида, Князем конгрегации, Мессией от Израиля. Он установит царство Израиля, и ему «будут служить цари и правители всех народов». Помимо военных функций, светский Мессия будет осуществлять функции судии народа, и эта его деятельность будет контролироваться священством. Служение жреческого Мессии заключается в ходатайстве и молитве за Израиль, совершении жертвоприношений, научении, искуплении грехов «сынов своего поколения». В Дамасском документе жреческий Мессия (он именуется здесь Истолкователем закона) сравнивается со звездой, которая восходит от Иакова.
Однако мы не наблюдаем подобного «расщепления» образа неотмирного Мессии — эсхатологического Адама, Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных, с приходом которого ожидалось духовное преображение Израиля и всего мира. Эта традиция нашла отражение в уже неоднократно упоминаемых нами самом позднем по времени создания произведении еврейской Библии — книге пророка Даниила (165—164 гг. до н. э.) и Первой книге Еноха (Книге Притч или Образов).
Жреческий Мессия vs светский Мессия
См., например, Завет Иуды:
«Ибо мне дал Бог царство и ему священство и подчинил царство священству. Мне он дал то, что на земле, а ему — что на небесах. Ибо так возвышается священство Божие над земным царством, если бы оно (священство) через грех не отпало от Господа и не было подчинено земным царством».В Храмовом свитке также утверждается высший статус священства сравнительно с царством, царские полномочия соответствуют определению прав царя во Втор. 17. В Завете Рувима 6, 7—12 мессия от Левия обладает также и царским статусом, ср. Завет Левия 18, 2—5.
В Первой книге Еноха Мессия предстает как Сын Человеческий («Человек»), эсхатологический Избранник праведности и веры, Царь и Судия, Помазанник, который «был избpан и сокpыт пpед Hим пpежде сотворения мира и навеки». В грядущий День Суда он свергнет с престолов царей и властителей тронов, сядет на Престол Славы и будет вершить суд.
Образ Сына Человеческого из пророчества Даниила и Первой книги Еноха коррелирует с образом Мелхиседека у кумранитов. В кумранской общине, которую можно назвать в полном смысле слова эсхатологической, после смерти Учителя праведности возникает идея о его пришествии в конце дней в качестве мессии, соединяющего священнический и царский статусы — мессии по чину Мелхиседека.
В Кумранском мидраше «Мелхиседек» эсхатологический Мелхиседек идентифицируется с «благовестником» из Ис. 52:7 и «Мессией Духа» из Ис. 61:1, который совершит эсхатологический Йом Киппур [В иудаизме день поста, покаяния и отпущения грехов.] и искупит всех сынов Света и людей жребия Мелхиседека. Этот Мелхиседек осуществит суд Божий над нечестивцами, Велиалом и духами его. Соединение священства и царства в одной фигуре оказывается возможным потому, что речь здесь идет не об образе эсхатологического Человека, но о самом первообразе.
Другое же направление было представлено богатейшей апокалиптической литературой эпохи Второго Храма и, по мнению современных исследователей, именно оно составляло главную богословскую тенденцию иудаизма того времени. В этом направлении центральное значение придавалось теме эсхатологического Адама, в котором исполняется и замысел Божий о человеке, и историческое призвание Израиля. Образ Иакова-Израиля, запечатленный на Престоле Славы или восседающий на нем, — вот та «точка», к которой Израиль призван прийти в историческом времени, исполнив миссию, возложенную на него Господом.
Человеку в [первом] направлении иудаизма было отказано в возможности «восседать» на Небесах вместе с Богом. В связи с этим в Талмуде появляется рассказ об Ахере (букв. «Другой») — парадигмальном еретике, заподозрившем в Метатроне, восседающем на Небесном Престоле, «второе Владычество» (Хагига, 15а). Этот рассказ вошел и в Сефер Хейхалот (3 Енох. гл. 16). Ко [второй] традиции апеллирует Ап. Павел в 1 Кор. 15:45—49:
Титул Сын Человеческий необязательно предполагал мессианский статус. Так мог называться пророк.
Чаще всего титул «Сын Божий» или, в краткой форме — «Сын», встречается в Евангелии от Иоанна, где он становится основным титулом Иисуса (Хенгель М., Швемер А.М. Указ. соч. С. 552). В иудаизме этот титул не имел ни мессианских, ни тем более равнобожественных коннотаций и мог относиться к царям, пророкам и всему народу Израиля.
Слова: «Из Египта призвал Я Сына Моего» (Мф. 2:15), хотя и отсылают к пророчеству Осии (11:1), имеющему в виду народ Израиля, «сына Божия» (ср.: Исх. 4:22; Втор. 14:1; Ис. 1:2; Иер. 3:14; Мал. 2:10), чья история как бы воспроизводится в жизни Иисуса, «Сына» этого народа, могут также служить косвенным указанием на глубокое сродство раннехристианского понимания Иисуса Христа и древнеегипетских сотерических упований на царя — sA Ra (сына Ра).
«И уста его изольют все тайны мудрости и совета: ибо Господь Духов даровал [их] ему и прославил его. И в те дни как овны запрыгают горы, и также холмы, как ягнята, пресыщенные молоком, заскачут, и лица [всех] ангелов в небе воссияют радостью. И земля возликует, и праведные будут обитать на ней, и избранные будут ходить по ней».Также «Сын Человеческий» (именуемый «подобным Мужу»), отождествляется с мессией в Третьей книге Ездры, созданной ок. 100 года н. э. Он — тот, кого Всевышний хранит многие времена, восходящий из средины моря с воинством небесным, «который самим собою избавит творение свое и управит тех, которые оставлены».
Образ Сына Человеческого из пророчества Даниила и Первой книги Еноха коррелирует с образом Мелхиседека у кумранитов. В кумранской общине, которую можно назвать в полном смысле слова эсхатологической, после смерти Учителя праведности возникает идея о его пришествии в конце дней в качестве мессии, соединяющего священнический и царский статусы — мессии по чину Мелхиседека.
В Кумранском мидраше «Мелхиседек» эсхатологический Мелхиседек идентифицируется с «благовестником» из Ис. 52:7 и «Мессией Духа» из Ис. 61:1, который совершит эсхатологический Йом Киппур [В иудаизме день поста, покаяния и отпущения грехов.] и искупит всех сынов Света и людей жребия Мелхиседека. Этот Мелхиседек осуществит суд Божий над нечестивцами, Велиалом и духами его. Соединение священства и царства в одной фигуре оказывается возможным потому, что речь здесь идет не об образе эсхатологического Человека, но о самом первообразе.
В одном направлении, из которого впоследствии сформировался раввинистический иудаизм, смысл этого избранничества виделся во вхождении народа в отношение завета с Богом и пребывании в этом завете посредством соблюдения заповедей, а также в научении всех народов земли истинному богопочитанию. Ключевым моментом истории является событие дарования Торы на Синае. Апокалиптическая составляющая в этом случае минимизируется: как известно, после восстания Бар-Кохбы весь корпус апокалиптической литературы эпохи Второго Храма (за исключением книги Даниила и 24—26 глав книги пророка Исайи) был исключен из числа авторитетных священных текстов, а представление о «двух владычествах» на Небесах объявлено «еретическим».Ныне хорошо известно, что иудаизм эпохи Второго Храма был необычайно многообразен, в нем сосуществовало множество различных течений, партий и сект. Но среди этого многообразия отчетливо просматриваются два направления, демаркационная линия между которыми проходила по вопросу о смысле избранничества Израиля
Другое же направление было представлено богатейшей апокалиптической литературой эпохи Второго Храма и, по мнению современных исследователей, именно оно составляло главную богословскую тенденцию иудаизма того времени. В этом направлении центральное значение придавалось теме эсхатологического Адама, в котором исполняется и замысел Божий о человеке, и историческое призвание Израиля. Образ Иакова-Израиля, запечатленный на Престоле Славы или восседающий на нем, — вот та «точка», к которой Израиль призван прийти в историческом времени, исполнив миссию, возложенную на него Господом.
Человек и Небеса
Человеку в [первом] направлении иудаизма было отказано в возможности «восседать» на Небесах вместе с Богом. В связи с этим в Талмуде появляется рассказ об Ахере (букв. «Другой») — парадигмальном еретике, заподозрившем в Метатроне, восседающем на Небесном Престоле, «второе Владычество» (Хагига, 15а). Этот рассказ вошел и в Сефер Хейхалот (3 Енох. гл. 16). Ко [второй] традиции апеллирует Ап. Павел в 1 Кор. 15:45—49:
«Так и написано: первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам (ὁ ἔσχατος Ἀδὰμ) есть дух животворящий... Первый человек — из земли, перстный; второй человек — Господь с неба. Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные. И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного».
В этом эсхатологическом Человеке пророки провидели Царя — со всеми присущими этому титулу древними религиозными коннотациями, включавшими в себя соединение священства и царства. Мелхиседек, Сын Человеческий и Сын Давидов суть различные имена этого царственного спасителя — первообраза всех мессианских фигур иудаизма. Именно эта — апокалиптическая — традиция иудаизма эпохи Второго Храма, отвергнутая раввинистическим иудаизмом, стала той идейной средой, в которой возникло и формировалось раннее христианство, в ней же следует искать и истоки ранней христологии. Не случайно все вышеназванные имена эсхатологического Человека: Мелхиседек, Сын Человеческий и Сын Давидов прилагались к Иисусу Христу — Царю Иудейскому — в раннехристианском богословии.
 |
Встреча Авраама и Мелхисидека.
Дирк Баутс. XV век
|
Ученые согласны в том, что «исторический Иисус» говорил о Себе как о Сыне Человеческом, и этот титул мог считываться как наименование неотмирной царственной мессианской фигуры, с которой связывалось наступление Дня Господня и исполнение исторического призвания Израиля. В Евангелиях этот титул звучит из уст Иисуса 38 раз (и это исключая параллельные места!).
Евангелисты, особенно часто Матфей, называют Иисуса «сыном Давидовым», причем имя Давида является ключевым в родословии Иисуса в Евангелии от Матфея, озаглавленном как «Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова». Люди, чьи имена вошли в Родословие, составляют, в соответствии с иудейской традицией, удел эсхатологического Сына Давидова, они искуплены Им. О грядущем мессианском царстве в новозаветных текстах говорится как о царстве Давида.
Евангелисты, особенно часто Матфей, называют Иисуса «сыном Давидовым», причем имя Давида является ключевым в родословии Иисуса в Евангелии от Матфея, озаглавленном как «Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова». Люди, чьи имена вошли в Родословие, составляют, в соответствии с иудейской традицией, удел эсхатологического Сына Давидова, они искуплены Им. О грядущем мессианском царстве в новозаветных текстах говорится как о царстве Давида.
Сын Человеческий
Титул Сын Человеческий необязательно предполагал мессианский статус. Так мог называться пророк.
Автор новозаветного Послания к евреям описывает спасительную миссию Иисуса Христа в терминах священства по чину Мелхиседека. Хотя тема царственности в Послании к евреям эксплицитно не развивается, ясно, что речь идет именно о царственном (в противоположность традиционному левитскому) священстве Мелхиседека-Иисуса.
Аллюзия на царское достоинство просматривается и в интерпретации автором Послания имени Мелхиседека: Он — царь праведности (βασιλεὺς δικαιοσύνης) и царь Салима, что значит царь мира, то есть обладает качествами идеального царя и в Египте, и в Месопотамии, и в Израиле. Рожденный «без отца, без матери», не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, Иисус-Мелхиседек мыслится автором Послания совершенным Посредником, раз и навсегда соединившим горнее и дольнее.
Возможно, на «тождество» Иисуса с Мелхиседеком намекает и евангелист Иоанн, рассказывая о негодовании иудеев, вызванном словами Иисуса о Его встрече с Авраамом:
Аллюзия на царское достоинство просматривается и в интерпретации автором Послания имени Мелхиседека: Он — царь праведности (βασιλεὺς δικαιοσύνης) и царь Салима, что значит царь мира, то есть обладает качествами идеального царя и в Египте, и в Месопотамии, и в Израиле. Рожденный «без отца, без матери», не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, Иисус-Мелхиседек мыслится автором Послания совершенным Посредником, раз и навсегда соединившим горнее и дольнее.
Возможно, на «тождество» Иисуса с Мелхиседеком намекает и евангелист Иоанн, рассказывая о негодовании иудеев, вызванном словами Иисуса о Его встрече с Авраамом:
«Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел и возрадовался».
«Сын Божий»
Чаще всего титул «Сын Божий» или, в краткой форме — «Сын», встречается в Евангелии от Иоанна, где он становится основным титулом Иисуса (Хенгель М., Швемер А.М. Указ. соч. С. 552). В иудаизме этот титул не имел ни мессианских, ни тем более равнобожественных коннотаций и мог относиться к царям, пророкам и всему народу Израиля.
Согласно послепасхальной вере христиан, Иисус — не только Сын Человеческий, он — Сын Божий. В христианской традиции этот титул стал обозначать свойственную только Иисусу специфику отношений с Богом: Он Сам и есть Бог. Поэтому христианское представление об Иисусе как Царе еще в большей степени, чем это было в пророческой или апокалиптической традиции применительно к эсхатологическому Человеку, коррелирует с ближневосточным образом царя-спасителя. Подобно древним ближневосточным правителям, Иисус — Пастырь Добрый, соединяющий в Себе небесное и перстное, выводит из царства смерти Своих овец, совершая тем самым главное царское священнодействие:
«Поэтому, как дети причастны крови и плоти, так и Он стал общником крови и плоти, чтобы чрез смерть упразднить имеющего власть над смертью, то есть диавола, и освободить всех тех, которые, в страхе смерти, были всю жизнь подвержены рабству».
«Царь Израилев»
Слова: «Из Египта призвал Я Сына Моего» (Мф. 2:15), хотя и отсылают к пророчеству Осии (11:1), имеющему в виду народ Израиля, «сына Божия» (ср.: Исх. 4:22; Втор. 14:1; Ис. 1:2; Иер. 3:14; Мал. 2:10), чья история как бы воспроизводится в жизни Иисуса, «Сына» этого народа, могут также служить косвенным указанием на глубокое сродство раннехристианского понимания Иисуса Христа и древнеегипетских сотерических упований на царя — sA Ra (сына Ра).
В самом начале Евангелия от Иоанна в уста Нафанаила — «истинного израильтянина», пришедшего «посмотреть» на Иисуса, влагается исповедание-узнавание, соединяющее в себе чаяния всех древних ближневосточных народов, исполнением которых совершилось призвание Израиля: «Равви! Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев».
С мотивом узнавания эсхатологического Человека мы встречались, когда говорили об апокалиптической литературе эпохи Второго Храма. В Небесном Человеке узнавали себя Енох, Авраам, Моисей и другие «отцы» Израиля.
С мотивом узнавания эсхатологического Человека мы встречались, когда говорили об апокалиптической литературе эпохи Второго Храма. В Небесном Человеке узнавали себя Енох, Авраам, Моисей и другие «отцы» Израиля.
Вопрос об узнавании Иисуса ставят в центр все евангелисты. Ответить на призыв «следуй за Мной» может лишь тот, кто узнал Сына Человеческого в Иисусе.
При этом следование за Собой Иисус ставил впереди исполнения Закона: «иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов», — ответил Иисус ученику, просившему позволения пойти и похоронить отца.
Согласно новозаветному богословию, люди, отрекшиеся от Сатаны и поверившие в «вышеангельское» призвание человека, узнавшие в Иисусе Сына Человеческого и Сына Давидова, составляют Его удел — удел Нового Адама. И в Нем они искуплены из удела ветхого Адама, поверившего Сатане. А в Новом Адаме уже новое священство и новая царственность:
Согласно новозаветному богословию, люди, отрекшиеся от Сатаны и поверившие в «вышеангельское» призвание человека, узнавшие в Иисусе Сына Человеческого и Сына Давидова, составляют Его удел — удел Нового Адама. И в Нем они искуплены из удела ветхого Адама, поверившего Сатане. А в Новом Адаме уже новое священство и новая царственность:
«Вы — род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет».