Интересуясь, как всегда, новинками техники, я кивнул и с охотой втиснулся в аппарат. Едва я там уселся, профессор захлопнул дверку. У меня зачесалось в носу - сотрясение, с каким печурка закрылась, подняло в воздух не вычищенные остатки сажи, так что, втянув их с воздухом, я чихнул. В этот момент профессор включил ток. Вследствие замедления времени мой чих продолжался пять суток, и, открыв дверку, Тарантога нашел меня почти без чувств от изнеможения.
Станислав Лем, «Звёздные дневники Ийона Тихого. Путешествие двенадцатое»
Как известно, путешествия мои нельзя расположить по порядку, так как происходили они не только в пространстве, но и во времени. Иное из них могло начаться в XXVI столетии, а закончиться в XX . Так что, отправляясь в путь, о своих будущих приключениях я уже знал из старинных преданий, в которых, впрочем, никогда не оказывалось ни слова правды.
Каждый раз, поворачивая ключ зажигания реактора своего корабля, я, Ийон Тихий, капитан дальнего галактического плавания, первооткрыватель восьмидесяти тысяч трёх миров, устремляюсь в грядущее не только бесстрашной мыслью, но и физически. Вследствие релятивистского сокращения времени, за месяцы, а иногда годы моего очередного полёта, на Земле проходят века и даже тысячелетия. И возвращаться уже нет смысла, ибо непременно - probatuum est!* — окажется, что мой пилотский патент просрочен, запчасти к ракете нужно покупать у археологов за несуразные деньги, а всё открытое мною в отчаянной экспедиции давно уже известно даже детям.
Чтобы приземлиться нужной эпохе мне приходится прокладывать курс через иные измерения или пользоваться машиной времени, - если к моменту моего отлёта уже существует действующая модель. Плутая по векам, я, кажется, испытал все хроноходы. И, должен заметить, отношение у меня к этому виду техники выработалось самое непочтительное.
Каждый раз, поворачивая ключ зажигания реактора своего корабля, я, Ийон Тихий, капитан дальнего галактического плавания, первооткрыватель восьмидесяти тысяч трёх миров, устремляюсь в грядущее не только бесстрашной мыслью, но и физически. Вследствие релятивистского сокращения времени, за месяцы, а иногда годы моего очередного полёта, на Земле проходят века и даже тысячелетия. И возвращаться уже нет смысла, ибо непременно - probatuum est!* — окажется, что мой пилотский патент просрочен, запчасти к ракете нужно покупать у археологов за несуразные деньги, а всё открытое мною в отчаянной экспедиции давно уже известно даже детям.
Чтобы приземлиться нужной эпохе мне приходится прокладывать курс через иные измерения или пользоваться машиной времени, - если к моменту моего отлёта уже существует действующая модель. Плутая по векам, я, кажется, испытал все хроноходы. И, должен заметить, отношение у меня к этому виду техники выработалось самое непочтительное.
Петли и струны
Чем грандиознее сила, чем меньше она доступна разуму, тем привлекательнее игры с ней. Мотив путешествий во времени появляется вместе с научной фантастикой – ещё в XIX веке. Учёные взялись за решение проблемы позже, - настолько припоминаю, лишь в конце XXI столетия. Когда уж окончательно стало ясно: изобрести и построить вермяход будет проще, чем сверхсветовой корабль, способный преодолевать межзвёздные бездны за разумное время. Ведь физика запрещает обгонять свет, но против экспедиций в прошлое ничего не имеют ни теория относительности, ни квантовая механика. Принимая во внимание смертельную вражду и категорическую несовместимость этих теорий, такое согласие дорогого стоит!
В глазах человека простого понятие времени окружено мистическим ореолом, для учёных же оно – лишь одно из измерений континуума. Ещё в 1936 году, работая с уравнениями Эйнштейна, голландский физик Виллем ван Стокум обнаружил, что цилиндрическом гравитационном поле мировая линия тела (его траектория в пространстве-времени) может замкнуться. Правда, по силам такой трюк был только фотону, - ибо двигаться нужно точно со скоростью света. Но следствия всё равно получались интересными. Выполнив «петлю ван Стокума», релятивистский звездолёт сумел бы вернуться в прошлое, пусть и не к моменту своего взлёта. Вышло бы, что с точки зрения наблюдателя на Земле, экспедиция заняла примерно столько же времени, сколько прошло по бортовым часам.
К сожалению, естественные гравитационные поля бывают только сферическими. Во всяком случае, так думали, пока в 1981 году Яков Зельдович не разработал теорию космических струн, поименованную так во избежание путаницы с теорией струн обычных, описывающей устройство микромира. Из хитрой математики выходило, что в первые мгновения существования вселенной на ткани пространства-времени не только могли, но и должны были образоваться «складки», - бесконечно длинные топологические дефекты. При толщине всего 10-31 метра (поперечник протона 10-17 метра), струна имеет чудовищную плотность – 1019 тонн на метр длины – и создаёт то самое цилиндрическое гравитационное поле. В 2010 году косвенные доказательства реальности струн были получены. Но оставались сомнения, что квантовые эффекты позволят мировой линии замкнуться даже в условиях сверхмощной «цилиндрической» гравитации.
Проверять эту гипотезу, естественно, выпало мне. Приём в эпоху, когда технические предпосылки для такой экспедиции ещё не назрели. Обнаружив неполадки в системе кондиционирования своей ракеты, потный и злой, уж не вспомню сейчас каким способом, возвращался я в прошлое, в эпоху, когда гарантия производителя ещё действовала бы, чтобы потребовать замену товара. И в буквальной запарке промахнулся, приземлившись раньше, чем ракета моя была изобретена, а фирма-изготовитель кондиционера основана, - так что и претензии предъявлять оказалось некому. Зато уж, сам я в тот момент являлся единственным капитаном дальнего галактического плавания на планете, и ценность для науки представлял огромную. И слова я не успел вымолвить, как меня запихнули обратно в ракету и отправили в экспедицию к ближайшей струне, вместо исправного кондиционера снабдив лишь бесплатным холодильником колы в порядке рекламной акции. И стоит ли говорить, что выданный даром холодильный шкаф испортился на третий же день, а случайно брызнувшая из бутылки бурая жидкость проела мне переборку и вызвала разгерметизацию?
Тем не менее, я рад был случаю послужить человечеству, и, смахивая обильно текущий пот, проложил курс с такой точностью, что пронёсся на расстоянии вытянутой руки от струны. В результате, разворот в гравитационном поле пространственной «складки» вышел настолько крутым, что ракета моя зацепила носовым обтекателем собственные рули, а на камбузе побилась вся посуда, так что всю обратную дорогу мне пришлось заниматься ремонтом, перекусывая из единственной уцелевшей сковородки. И картошку я жарил, даже не включая плиту, - до того было жарко на корабле!
Обломки и осколки я привычно выбрасывал через шлюз, вследствие чего масса моей ракеты изменилась. По этой ли или по какой-то иной причине петля не замкнулась, и вернулся я на Землю уже во времена, когда подарившая мне холодильник фирма закрылась. Продавший же мне кондиционер «Космохолод» уже существовал, но приобретённую мною модель установки ещё не запускал в производство, на основании чего производить ремонт отказывался. Учёные же к результатам моего полёта проявили полое безразличие, так как за прошедшие годы бесполезность манёвров около струн была доказана теоретически. Выяснилось, что квантовая механика исключает образование пространственно-временной петли. Ведь мы не можем узнать положение частицы с абсолютной точностью, ergo * нельзя и утверждать, что, обогнув струну, она вернулась точно на своё место в пространстве и времени.
Внимание исследователей в тот момент привлекала другая, куда более перспективная лазейка. Ведь, помимо струн, в юной вселенной должны были образоваться и «червоточины». Пространство часто сравнивают с упругой поверхностью. И его можно смять так, что два удалённых участка соприкоснутся. В современном космосе уже нет сил, способных сотворить такое. Но в молодой вселенной властвовали психоделические законы микромира. Потом, когда совсем уж неописуемые безобразия прекратились, червоточины должны были бы «схлопнуться». Однако оказалось, что тончайшие слои вакуума создают эффект присасывания – внешнее давление виртуальных частиц оказывается больше внутреннего. Это называется «силой Казимира». Соприкасающиеся элементы пространственной ткани неограниченно долго удерживаться отрицательным давлением.
Протяжённость кротовины не должна превышать 10 нанометров, но расстояние между входами в обычном пространстве может достигать 90 миллиардов световых лет, - это реальный поперечник видимой части вселенной. Хоть и кажется, что наиболее удалённые космические тела всего в 13 миллиардах световых лет от нас, в действительности, пока свет квазаров летел до Земли, сами эти тела удалялись. Я знаю, я проверял, отправляясь к дальним галактикам именно сквозь «кротовины».
Увы, подходящие норы отыскать непросто. Обычно, диаметр пронзающих пространство каналов настолько мал, что сквозь них и молекулу не протиснуть, не говоря уж о ракете. Как-то раз я нашёл «кротовину» добрых два метра в поперечнике, но и то корабль мне пришлось разбирать, просовывая по частям, и монтируя вновь с другой стороны. И представьте себе моё огорчение, когда, проделав эту адскую работу, я определил положение ракеты относительно звёзд и обнаружил, что гиперпространственный тоннель десять нанометров длиной ведёт к выходу, расположенному всего в трёх нанометрах от входа!
В глазах человека простого понятие времени окружено мистическим ореолом, для учёных же оно – лишь одно из измерений континуума. Ещё в 1936 году, работая с уравнениями Эйнштейна, голландский физик Виллем ван Стокум обнаружил, что цилиндрическом гравитационном поле мировая линия тела (его траектория в пространстве-времени) может замкнуться. Правда, по силам такой трюк был только фотону, - ибо двигаться нужно точно со скоростью света. Но следствия всё равно получались интересными. Выполнив «петлю ван Стокума», релятивистский звездолёт сумел бы вернуться в прошлое, пусть и не к моменту своего взлёта. Вышло бы, что с точки зрения наблюдателя на Земле, экспедиция заняла примерно столько же времени, сколько прошло по бортовым часам.
К сожалению, естественные гравитационные поля бывают только сферическими. Во всяком случае, так думали, пока в 1981 году Яков Зельдович не разработал теорию космических струн, поименованную так во избежание путаницы с теорией струн обычных, описывающей устройство микромира. Из хитрой математики выходило, что в первые мгновения существования вселенной на ткани пространства-времени не только могли, но и должны были образоваться «складки», - бесконечно длинные топологические дефекты. При толщине всего 10-31 метра (поперечник протона 10-17 метра), струна имеет чудовищную плотность – 1019 тонн на метр длины – и создаёт то самое цилиндрическое гравитационное поле. В 2010 году косвенные доказательства реальности струн были получены. Но оставались сомнения, что квантовые эффекты позволят мировой линии замкнуться даже в условиях сверхмощной «цилиндрической» гравитации.
Проверять эту гипотезу, естественно, выпало мне. Приём в эпоху, когда технические предпосылки для такой экспедиции ещё не назрели. Обнаружив неполадки в системе кондиционирования своей ракеты, потный и злой, уж не вспомню сейчас каким способом, возвращался я в прошлое, в эпоху, когда гарантия производителя ещё действовала бы, чтобы потребовать замену товара. И в буквальной запарке промахнулся, приземлившись раньше, чем ракета моя была изобретена, а фирма-изготовитель кондиционера основана, - так что и претензии предъявлять оказалось некому. Зато уж, сам я в тот момент являлся единственным капитаном дальнего галактического плавания на планете, и ценность для науки представлял огромную. И слова я не успел вымолвить, как меня запихнули обратно в ракету и отправили в экспедицию к ближайшей струне, вместо исправного кондиционера снабдив лишь бесплатным холодильником колы в порядке рекламной акции. И стоит ли говорить, что выданный даром холодильный шкаф испортился на третий же день, а случайно брызнувшая из бутылки бурая жидкость проела мне переборку и вызвала разгерметизацию?
Тем не менее, я рад был случаю послужить человечеству, и, смахивая обильно текущий пот, проложил курс с такой точностью, что пронёсся на расстоянии вытянутой руки от струны. В результате, разворот в гравитационном поле пространственной «складки» вышел настолько крутым, что ракета моя зацепила носовым обтекателем собственные рули, а на камбузе побилась вся посуда, так что всю обратную дорогу мне пришлось заниматься ремонтом, перекусывая из единственной уцелевшей сковородки. И картошку я жарил, даже не включая плиту, - до того было жарко на корабле!
Обломки и осколки я привычно выбрасывал через шлюз, вследствие чего масса моей ракеты изменилась. По этой ли или по какой-то иной причине петля не замкнулась, и вернулся я на Землю уже во времена, когда подарившая мне холодильник фирма закрылась. Продавший же мне кондиционер «Космохолод» уже существовал, но приобретённую мною модель установки ещё не запускал в производство, на основании чего производить ремонт отказывался. Учёные же к результатам моего полёта проявили полое безразличие, так как за прошедшие годы бесполезность манёвров около струн была доказана теоретически. Выяснилось, что квантовая механика исключает образование пространственно-временной петли. Ведь мы не можем узнать положение частицы с абсолютной точностью, ergo * нельзя и утверждать, что, обогнув струну, она вернулась точно на своё место в пространстве и времени.
Внимание исследователей в тот момент привлекала другая, куда более перспективная лазейка. Ведь, помимо струн, в юной вселенной должны были образоваться и «червоточины». Пространство часто сравнивают с упругой поверхностью. И его можно смять так, что два удалённых участка соприкоснутся. В современном космосе уже нет сил, способных сотворить такое. Но в молодой вселенной властвовали психоделические законы микромира. Потом, когда совсем уж неописуемые безобразия прекратились, червоточины должны были бы «схлопнуться». Однако оказалось, что тончайшие слои вакуума создают эффект присасывания – внешнее давление виртуальных частиц оказывается больше внутреннего. Это называется «силой Казимира». Соприкасающиеся элементы пространственной ткани неограниченно долго удерживаться отрицательным давлением.
Протяжённость кротовины не должна превышать 10 нанометров, но расстояние между входами в обычном пространстве может достигать 90 миллиардов световых лет, - это реальный поперечник видимой части вселенной. Хоть и кажется, что наиболее удалённые космические тела всего в 13 миллиардах световых лет от нас, в действительности, пока свет квазаров летел до Земли, сами эти тела удалялись. Я знаю, я проверял, отправляясь к дальним галактикам именно сквозь «кротовины».
Увы, подходящие норы отыскать непросто. Обычно, диаметр пронзающих пространство каналов настолько мал, что сквозь них и молекулу не протиснуть, не говоря уж о ракете. Как-то раз я нашёл «кротовину» добрых два метра в поперечнике, но и то корабль мне пришлось разбирать, просовывая по частям, и монтируя вновь с другой стороны. И представьте себе моё огорчение, когда, проделав эту адскую работу, я определил положение ракеты относительно звёзд и обнаружил, что гиперпространственный тоннель десять нанометров длиной ведёт к выходу, расположенному всего в трёх нанометрах от входа!
Червоточина
В отличие от бесконечно массивной струны, «червоточина» вообще ничего не весит. Дыра в пространстве также нематериальна, как и, скажем, дыра в бюджете. Как следствие, уже в XXII веке, основательно попрактиковавшись на финансах, наука овладела и искусством прокалывать вакуум. Так были созданы первые работающие машины времени. Ведь, если у одного из выходов ход часов замедлить мощным гравитационным полем, то, войдя с другой стороны портала, можно очутиться в прошлом.
Конечно, это были несовершенные машины, позволяющие перемещаться только внутри периода, пока они включены. Этого недостаточно, чтобы вмешаться в историю древнего мира или вернуться в свою эпоху после трансгалактического рейса. Но вполне хватает для встречи с самим собою вчерашним. Испытателем первой такой установки, само собой, снова оказался я. Ибо только у меня опыт общения с собой прошлым и будущим уже имелся, - пусть и приобретённый, если не ошибаюсь, через полтора века после описываемых событий. Кроме того, мне было нечем заняться, пока «Космохолод», до того торговавший мороженным, налаживал производство бытовой техники ad modum* моего кондиционера.
Для начала мне предстояло отправиться в прошлое всего на пару месяцев. Искусственная «кротовина» соединила исследовательский центр с окрестностями чёрной дыры, вблизи которой время замедлялось вдесятеро. Машина заработала в конце мая, стартовать же сквозь червоточину мне предстояло в начале августа, чтобы очутиться на начале июня – около чёрной дыры всё ещё был бы июнь, а к середине июля – недели за три до старта – уже вернуться на базу.
Но в июне завершение эксперимента оказалось под большим вопросом. Я был в ужасном состоянии и, очевидно, никуда не мог лететь. В какой-то момент, буквально на полшаге, мой вес уменьшился вдвое, вследствие чего я подпрыгнул, ударился головой о потолок и утратил половину воспоминаний. Более того, тело моё стало полупрозрачным и зыбким, осязаемым лишь наполовину. В среднем. Ко всему прочему, степень моей материальности беспорядочно колебалась, иногда опускаясь до столь незначительных величин, что во сне я проваливался сквозь кровать, наяву же легко проходил сквозь двери.
В июле приземлилась ракета со вторым мною, летавшим к чёрной дыре. У бедняги были те же самые симптомы. Мне так и не пришлось перекинуться с собой будущим даже парой слов, чтобы узнать, как прошёл бросок сквозь кротовину. Ведь, либо я сам, либо же второй я, находились в состоянии развоплощённом более чем наполовину!
Эксперимент уже хотели сворачивать по причинам моральным, этическим и финансовым, а также потому, что он уже был завершён, - ведь из экспедиции я уже вернулся. Большого труда мне стоило, то материализуясь, то частично растворяясь в воздухе во время заседания очередной комиссии, доказать, что до августа, пока я не отправлюсь в прошлое, машину времени отключать ни в коем случае нельзя. Ибо если я стартую в августе, выйдет полная ерунда, - мое прибытие в июле станет необъяснимым!
С каждым часом колебания моей материальности лишь обострялись. И в результате я никуда так и не полетел. За четыре часа до старта я развоплотился настолько, что случайно застрял в стене. И спасатели не могли меня вытащить, хватая за локти и лодыжки, так как их пальцы проходили сквозь мою призрачную плоть почти без сопротивления. Это было сущее наказание!
Однако ж, возможности отложить полёт не имелось, ибо тогда бы я не успел вернуться ко дню, когда вернулся. Рассмотрев и отвергнув план погрузки меня на корабль вместе с фрагментом кладки (взлётный вес оказался бы превышен, что снижало скорость полёта и, опять-таки, грозило опозданием и парадоксом причинности), комиссия запихнула в ракету того из двух Ийонов Тихих, за которого можно было ухватиться. То есть, второго меня, уже однажды улетавшего из августа в июнь. Откуда он, кстати, взялся до сих пор остаётся для меня загадкой. Ведь если в августе я не направлял свою ракету на ведущую к чёрной дыре «червоточину», то никак я не мог в июле встретить самого себя на космодроме. Значит, я встретил тогда кого-то другого. Но кого?! И почему этот самозванец был похож на меня, как две капли воды? Загадка.
Конечно, это были несовершенные машины, позволяющие перемещаться только внутри периода, пока они включены. Этого недостаточно, чтобы вмешаться в историю древнего мира или вернуться в свою эпоху после трансгалактического рейса. Но вполне хватает для встречи с самим собою вчерашним. Испытателем первой такой установки, само собой, снова оказался я. Ибо только у меня опыт общения с собой прошлым и будущим уже имелся, - пусть и приобретённый, если не ошибаюсь, через полтора века после описываемых событий. Кроме того, мне было нечем заняться, пока «Космохолод», до того торговавший мороженным, налаживал производство бытовой техники ad modum* моего кондиционера.
Для начала мне предстояло отправиться в прошлое всего на пару месяцев. Искусственная «кротовина» соединила исследовательский центр с окрестностями чёрной дыры, вблизи которой время замедлялось вдесятеро. Машина заработала в конце мая, стартовать же сквозь червоточину мне предстояло в начале августа, чтобы очутиться на начале июня – около чёрной дыры всё ещё был бы июнь, а к середине июля – недели за три до старта – уже вернуться на базу.
Но в июне завершение эксперимента оказалось под большим вопросом. Я был в ужасном состоянии и, очевидно, никуда не мог лететь. В какой-то момент, буквально на полшаге, мой вес уменьшился вдвое, вследствие чего я подпрыгнул, ударился головой о потолок и утратил половину воспоминаний. Более того, тело моё стало полупрозрачным и зыбким, осязаемым лишь наполовину. В среднем. Ко всему прочему, степень моей материальности беспорядочно колебалась, иногда опускаясь до столь незначительных величин, что во сне я проваливался сквозь кровать, наяву же легко проходил сквозь двери.
В июле приземлилась ракета со вторым мною, летавшим к чёрной дыре. У бедняги были те же самые симптомы. Мне так и не пришлось перекинуться с собой будущим даже парой слов, чтобы узнать, как прошёл бросок сквозь кротовину. Ведь, либо я сам, либо же второй я, находились в состоянии развоплощённом более чем наполовину!
Эксперимент уже хотели сворачивать по причинам моральным, этическим и финансовым, а также потому, что он уже был завершён, - ведь из экспедиции я уже вернулся. Большого труда мне стоило, то материализуясь, то частично растворяясь в воздухе во время заседания очередной комиссии, доказать, что до августа, пока я не отправлюсь в прошлое, машину времени отключать ни в коем случае нельзя. Ибо если я стартую в августе, выйдет полная ерунда, - мое прибытие в июле станет необъяснимым!
С каждым часом колебания моей материальности лишь обострялись. И в результате я никуда так и не полетел. За четыре часа до старта я развоплотился настолько, что случайно застрял в стене. И спасатели не могли меня вытащить, хватая за локти и лодыжки, так как их пальцы проходили сквозь мою призрачную плоть почти без сопротивления. Это было сущее наказание!
Однако ж, возможности отложить полёт не имелось, ибо тогда бы я не успел вернуться ко дню, когда вернулся. Рассмотрев и отвергнув план погрузки меня на корабль вместе с фрагментом кладки (взлётный вес оказался бы превышен, что снижало скорость полёта и, опять-таки, грозило опозданием и парадоксом причинности), комиссия запихнула в ракету того из двух Ийонов Тихих, за которого можно было ухватиться. То есть, второго меня, уже однажды улетавшего из августа в июнь. Откуда он, кстати, взялся до сих пор остаётся для меня загадкой. Ведь если в августе я не направлял свою ракету на ведущую к чёрной дыре «червоточину», то никак я не мог в июле встретить самого себя на космодроме. Значит, я встретил тогда кого-то другого. Но кого?! И почему этот самозванец был похож на меня, как две капли воды? Загадка.
Парадокс причинности
Когда-то некоторые учёные даже утверждали, что создание машины времени невозможно именно потому, что путешествия в прошлое приводят парадоксам причинности. Основательно поплутав по эпохам, на основании собственного опыта я могу сообщить, что это – полная ерунда. Во-первых, потому что причинность не является фундаментальным физическим принципом, и нарушать её можно сколько угодно. На уровне микромира она вообще не действует. Во-вторых же, потому что «парадокс» - есть нечто противоречащее себе, абсурдное, невозможное. В реальности парадоксов не бывает, и, соответственно, эксплуатация машины времени не способна их породить.
Невозможность причинно-следственных парадоксов следует из очевидного и бесспорного факта: прошлое уже прошло. Соответственно, и все события в прошлом, включая и вызванные деятельностью хроноходцев из будущего, уже произошли. Незадачливый охотник из легендарного рассказа Рея Брэдбери «И грянул гром!» не может изменить мир, отправившись в мезозой и раздавив там бабочку. Ведь бабочка была раздавлена сначала – 100 миллионов лет назад. А машина времени и растяпа-охотник появились только потом , когда насекомое уже погибло, и все последствия его безвременной кончины давным-давно воспоследовали.
De facto**, петля времени порождает не парадокс, а предопределение. Если уж бабочка была раздавлена пришельцем из будущего, то машину времени изобретут, а охотник родится. Это неизбежно, как тепловая смерть вселенной! А уж если в июле, совершив путешествие сквозь «червоточину» к чёрной дыре, хроноходец вернулся на Землю, значит, в августе старт ракеты состоится, и ничего тут нельзя поделать: проект не будет лишён финансирования, Земля не погибнет, налетев на космическую струну, а машина времени сработает штатно. Но, вообще говоря, нам и без хроноходов известно о неотвратимости многих событий грядущего. Так что, удивляться нечему.
Но если «парадокс причинности» является мнимым, то другой порождаемый путешествиями во времени парадокс совершенно реален. Не могу понять, почему фантасты дружно забывают о проблеме с сохранением материи! Ведь в период, когда я ещё не отбыл в августе, но уже вернулся в июле, - а значит, существовало сразу двое Ийонов Тихих, - бесконечная масса вселенной, по логике, должна увеличиться на одного капитана дальнего галактического плавания. А это невозможно. Закон сохранения столь суров, что даже исполненная безграничного презрения ко всему, что мы считаем «реальностью», квантовая механика допускает его нарушения лишь по принципу «не пойман – не вор»! Виртуальные частицы появляются из ничего, но и исчезают раньше, чем принцип неопределённости позволяет их обнаружить.
В действительности, как и мне самому пришлось убедиться в этом, машина времени не запрещена физикой, именно потому, что возврат в прошлое к удвоению массы вовсе не ведёт. Просто, в моменты «раздвоения» хроноходца каждой из слагающих его тело элементарных частиц приходится находиться в двух местах разом… Но для электронов и протонов такой трюк не составляет труда. Пребывая везде и нигде, частицы наблюдается в разных точках вселенной с разной вероятностью. Соответственно, если в какой-то момент меня во Вселенной много, то каждому электрону приходится выбирать, в котором из Ийонов выполнять свои функции.
В случае возвращения во времени масса хроноходца убывает вдвое, разделившись между им бывшим и им же будущим. Но обычно меня это не беспокоит, так как почти всегда хотя бы один из единовременно существующих Ийонов Тихих движется к звёздам с околосветовой скоростью. И масса его, благодаря релятивистским эффектам, так велика, что её с избытком хватает на всех.
Невозможность причинно-следственных парадоксов следует из очевидного и бесспорного факта: прошлое уже прошло. Соответственно, и все события в прошлом, включая и вызванные деятельностью хроноходцев из будущего, уже произошли. Незадачливый охотник из легендарного рассказа Рея Брэдбери «И грянул гром!» не может изменить мир, отправившись в мезозой и раздавив там бабочку. Ведь бабочка была раздавлена сначала – 100 миллионов лет назад. А машина времени и растяпа-охотник появились только потом , когда насекомое уже погибло, и все последствия его безвременной кончины давным-давно воспоследовали.
De facto**, петля времени порождает не парадокс, а предопределение. Если уж бабочка была раздавлена пришельцем из будущего, то машину времени изобретут, а охотник родится. Это неизбежно, как тепловая смерть вселенной! А уж если в июле, совершив путешествие сквозь «червоточину» к чёрной дыре, хроноходец вернулся на Землю, значит, в августе старт ракеты состоится, и ничего тут нельзя поделать: проект не будет лишён финансирования, Земля не погибнет, налетев на космическую струну, а машина времени сработает штатно. Но, вообще говоря, нам и без хроноходов известно о неотвратимости многих событий грядущего. Так что, удивляться нечему.
Но если «парадокс причинности» является мнимым, то другой порождаемый путешествиями во времени парадокс совершенно реален. Не могу понять, почему фантасты дружно забывают о проблеме с сохранением материи! Ведь в период, когда я ещё не отбыл в августе, но уже вернулся в июле, - а значит, существовало сразу двое Ийонов Тихих, - бесконечная масса вселенной, по логике, должна увеличиться на одного капитана дальнего галактического плавания. А это невозможно. Закон сохранения столь суров, что даже исполненная безграничного презрения ко всему, что мы считаем «реальностью», квантовая механика допускает его нарушения лишь по принципу «не пойман – не вор»! Виртуальные частицы появляются из ничего, но и исчезают раньше, чем принцип неопределённости позволяет их обнаружить.
В действительности, как и мне самому пришлось убедиться в этом, машина времени не запрещена физикой, именно потому, что возврат в прошлое к удвоению массы вовсе не ведёт. Просто, в моменты «раздвоения» хроноходца каждой из слагающих его тело элементарных частиц приходится находиться в двух местах разом… Но для электронов и протонов такой трюк не составляет труда. Пребывая везде и нигде, частицы наблюдается в разных точках вселенной с разной вероятностью. Соответственно, если в какой-то момент меня во Вселенной много, то каждому электрону приходится выбирать, в котором из Ийонов выполнять свои функции.
В случае возвращения во времени масса хроноходца убывает вдвое, разделившись между им бывшим и им же будущим. Но обычно меня это не беспокоит, так как почти всегда хотя бы один из единовременно существующих Ийонов Тихих движется к звёздам с околосветовой скоростью. И масса его, благодаря релятивистским эффектам, так велика, что её с избытком хватает на всех.
Согласование
И это лишь один из бесчисленных примеров самосогласования в истории. Прошлое нельзя изменить. Тем паче, нельзя изменить настоящее и будущее, вмешавшись в прошлое. Но если вам известно, что гигантский блок в Баальбеке был перемещён, вы смело можете садиться в хроноход и таскать этот каменный параллелепипед в своё удовольствие. В худшем случае, – если его сдвинул кто-то другой, - у вас ничего не получится. Но запросто может оказаться, что именно вы его и перетащили. Многие находят лестным почувствовать себя причастным к великому свершению. И в далёком будущем, редко, впрочем, посещаемым мною, темпоральный туризм процветает.
Сам же я не люблю размениваться на мелочи, вроде каналов и пирамид. Своё двадцатое путешествие я посветил решению самой большой проблемы мироздания. Как известно, давший начало нашей вселенной Большой Взрыв не мог произойти, ибо событие должно иметь причину, а ему ничто не предшествовало. Само время, в котором определены понятия «до» и «после», существует только с момента Большого Взрыва! Соответственно, причина рождения Вселенной может существовать лишь в ней самой. И важнейшая задача хроноходчества заключается в создании causa prima *, пусть и задним числом. Как известно теперь… впрочем, нет… это станет известно лишь в XXVI веке… Взрыв был произведён контрамотным электроном, выпущенным вашим покорным слугой назад по времени.
Может показаться, что одного электрона мало для создания бесконечной вселенной. Но в том-то и дело, что она бесконечна! И если возможна машина времени, то возможен и я, использующий её для выстрела по «точке ноль». А всё незапрещённые состояния реализуются в бесконечной вселенной бесконечное количество раз каждую секунду.
Это значит, что непрерывный огонь из хроногаубиц будет вестись примерно 150 миллиардов лет (до тех пор, пока звёзды способны поддерживать разумную жизнь), и все выпущенные по первым 10-43 секунды бытия снаряды поразят цель одновременно. Бесконечно суммирующиеся бесконечности электронов, гиперкварковых бомб и капсул с антиматерией и образуют ту самую, стремящуюся к бесконечности плотность вещества, необходимую для начала расширения вселенной.
Сам же я не люблю размениваться на мелочи, вроде каналов и пирамид. Своё двадцатое путешествие я посветил решению самой большой проблемы мироздания. Как известно, давший начало нашей вселенной Большой Взрыв не мог произойти, ибо событие должно иметь причину, а ему ничто не предшествовало. Само время, в котором определены понятия «до» и «после», существует только с момента Большого Взрыва! Соответственно, причина рождения Вселенной может существовать лишь в ней самой. И важнейшая задача хроноходчества заключается в создании causa prima *, пусть и задним числом. Как известно теперь… впрочем, нет… это станет известно лишь в XXVI веке… Взрыв был произведён контрамотным электроном, выпущенным вашим покорным слугой назад по времени.
Может показаться, что одного электрона мало для создания бесконечной вселенной. Но в том-то и дело, что она бесконечна! И если возможна машина времени, то возможен и я, использующий её для выстрела по «точке ноль». А всё незапрещённые состояния реализуются в бесконечной вселенной бесконечное количество раз каждую секунду.
Это значит, что непрерывный огонь из хроногаубиц будет вестись примерно 150 миллиардов лет (до тех пор, пока звёзды способны поддерживать разумную жизнь), и все выпущенные по первым 10-43 секунды бытия снаряды поразят цель одновременно. Бесконечно суммирующиеся бесконечности электронов, гиперкварковых бомб и капсул с антиматерией и образуют ту самую, стремящуюся к бесконечности плотность вещества, необходимую для начала расширения вселенной.
* - первопричина (лат.)
⌚ ⌛ ⏰
Время было всегда и будет вечно, поскольку в нём определено бытие. Но вечность на данный момент, это только 13.7 миллиардов лет. И машина времени, в отличие от межзвёздного корабля, способна вырваться за пределы бесконечности вселенной. Ведь, временная ось, в отличие от пространственных, имеет конечную протяжённость. А если уж существует граница, то можно и проникнуть за неё.
Что будет, если отправиться plus ultra *, выставив на таймере «минус 14»? Летящий сквозь эпохи хроноход оказывается вне времени и вне физических взаимодействий. И значит, даже сингулярность его не остановит.
Что будет? Когда-нибудь, я обязательно выясню это.
Что будет, если отправиться plus ultra *, выставив на таймере «минус 14»? Летящий сквозь эпохи хроноход оказывается вне времени и вне физических взаимодействий. И значит, даже сингулярность его не остановит.
Что будет? Когда-нибудь, я обязательно выясню это.
Igor Krai (Игорь Край)