Страницы

▼

Евсюков В.В. Мифы о вселенной. Глава 6. Столп вселенной



Многоэтажная вселенная — сложное сооружение, состоящее из самостоятельных миров, отделенных друг от друга теми или иными преградами и препятствиями. В то же время миры изолированы не полностью, они сообщаются между собой. С земли можно попасть на небо или спуститься в преисподнюю. Связующим элементом служит так называемая ось мира, пронизывающая все мироздание и составляющая его сердцевину. Располагаясь, как правило, в самом центре вселенной, она является как бы главным опорным столбом, скрепляющим громоздкую махину космоса. 

Представления об оси мира зафиксированы у большинства народов земного шара. Вполне естественно, что в различных мифологиях ей приписывается разный облик. Однако из всего многообразия созданных народной фантазией образов можно выделить несколько наиболее популярных. Самый известный среди них — образ мирового древа.

В «Слове о полку Игореве», жемчужине древнерусской литературы, есть следующие примечательные строки: «Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, растекашется мыслию по древу, серым волком по земли, шизым орлом под облакы». Все, казалось бы, здесь ясно: перед нами художественный образ — вещий Боян мысленно «растекается» по какому-то чудесному древу. Однако ясность эта обманчивая. Филологи и историки вот уже в течение полутораста лет не могут прийти к окончательному согласию относительно смысла этого отрывка. По одной из весьма убедительных точек зрения, здесь ошибка переписчика — вместо слова «мысль» следует читать «мысь». «Мысь» же на одном из диалектов значит «белка», а кроме того, родственно современному слову «мышь». Если так, то получается, что легендарный певец путешествует по некоему фантастическому дереву, последовательно обращаясь в трех животных — орла, белку и волка. Отметим, что каждое из них соответствует одной из трех зон мироздания: орел — небу, белка — среднему миру, волк — преисподней (в русской мифологий волк — демоническое существо).

Образ когтистого зверька, передвигающегося вверх и вниз по волшебному дереву, хорошо известен русскому фольклору. Это — чудесный кот-баюн, чье прозвище происходит от слова «баять» — «рассказывать» (обратим внимание на совпадение с именем Бояна). Этот кот расхаживает по золотому столбу, «идет вниз — песни поет, подымается вверх — сказки сказывает». Сказки кота-баюна наделены магической силой, ими он насмерть поражает своих врагов1. В несколько измененном виде этот персонаж фигурирует и в знакомой каждому с детства поэме А.С. Пушкина «Руслан и Людмила»:
У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом.
Великий поэт талантливо использовал сказку, которая, в свою очередь, сохранила для нас один из древних религиозно-мифологических образов. Согласно картине мира древних славян, в самом центре вселенной (а иногда, напротив, на ее окраине — «у лукоморья») возвышается гигантское дерево, чья макушка упирается в небеса, а корни достигают преисподней. Остатки этих представлений сохранились в суевериях, преданиях и легендах. Одно из таких преданий гласит, что по чудесному дереву можно проникнуть в иные миры вселенной, по нему будто бы спускаются и поднимаются боги. В «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя читаем: «Есть где-то, в какой-то далекой земле такое дерево, которое шумит вершиною в самом небе, и бог сходит по нем на землю ночью перед светлым праздником».

В русских сказках часто встречается эпизод, когда герой по дереву попадает в небесное царство. Но еще чаще это приписывается покойникам. Этим, например, объясняется фразеологизм «смотреть в дуб» — так в народе говорили о безнадежно больном, который вот-вот должен умереть, ибо, по древним языческим верованиям, мертвые поднимаются по мифическому дубу на небо к своим предкам2. По этим же верованиям, душа покойного обращается в какое-либо животное. Отсюда становится понятным, почему Боян путешествует по космическому дереву в облике разных зверей — способность к перевоплощениямиздревле признавалась не только за мертвыми и колдунами, но и за певцами-сказителями, чье вещее искусство считалось сверхъестественным даром.
Число три в сочетании с образом мирового древа (например, три звериных облика Бояна) не случайно. В одной из народных песен говорится, что у чудесной «сосенушки» есть три «угодьица»; в них живут «яры пчелы», «бел горностай» и «весел сокол»3. Деление мирового дерева на три части соответствует троичности мифологической вселенной. Священное дерево славянского язычества — это не только уменьшенная копия мироздания, но и его стержень, опора, без которой мир рухнет. В одной из старинных рукописей приводится следующий диалог:
«Вопрос: Скажи мне, что держит землю? Ответ: Вода высока. 
— Да что держит камень? — Четыре золотые кита. 
— Да что держит золотых китов? — Река огненная. 
— Да что держит тот огонь? — ...Дуб железный, еже есть первопосажден от всего же, корение на силе божьей стоит»4.

Мировое дерево (Ассирия)

К мировому дереву славян весьма близок космический ясень Иггдрасиль из скандинавской мифологии. Считалось, что в его тени пасет своих чудесных коней высшее божество древних скандинавов — Один. Корнями и кроной Иггдрасиль объемлет весь мир, именно на нем держатся небо, облака и звезды. У него три корня, один простерся на небо, второй — в средний мир, третий — в преисподнюю; под каждым из корней бьет чудесный источник. У этого мирового ясеня стоит великолепный храм, из которого выходят норны — богини, ведающие судьбой. Там же собираются на свой совет боги, чтобы вершить дела мира. У основания дерева живет космический змей Нидхёгг, на макушке сидит мудрый орел, а по стволу вверх и вниз бегает вещая белка. Нетрудно заметить очень близкое совпадение с «мысленным древом» из «Слова о полку Игореве». Кое-кто из исследователей усматривает здесь прямое заимствование, но едва ли это так.

Космический ясень — «медиа» — был известен и древним грекам, а в одной из поэм римлянина Вергилия говорится, что его ветви простерлись по всему воздушному пространству, а корни проросли до мрачного тартара. Большой популярностью мировое дерево пользовалось в мифах древних индийцев. По их представлениям, в центре вселенной растет дерево «ашваттха» (по другим преданиям — священная смоковница «пиппал»). Оно служит опорой космоса и поддерживает его в устойчивом равновесии. Его корни уходят в первозданные воды, из которых некогда был сотворен мир. В то же время само дерево является источником священной влаги — напитка бессмертия, которым утоляют свою жажду великие боги. Дерево охраняют сидящие на его ветвях птицеподобные гении. По мере усложнения образа возникло представление, что кроме земного дерева мира существует небесное вселенское дерево, корни которого в небесах, а верхушка свешивается к земле. Очень интересно, что о таком же опрокинутом мировом дереве говорится и в старинном русском заговоре, где упоминается волшебная береза, растущая «на море-окияне вверх корнями». Тот же образ можно встретить и в мифах некоторых сибирских народов.

По представлениям древних египтян, ось земли — это гигантское золотое дерево, вершиной упирающееся в небо. На его верхних ветвях растут драгоценные камни и живет небесная богиня Нут. Дождь, орошающий землю и проникающий в виде почвенных вод в подземный мир, происходит оттого, что чудесная птица феникс ударяет своими крыльями по ветвям этого священного дерева, и оно разбрызгивает свою живительную влагу. Поклонение мировому дереву было тесно связано с культом Осириса, бога плодородия и вечного обновления природы. Рядом с его гробницей росло дерево, на котором, как считалось, в виде птицы восседала душа бога. На древнеегипетских изображениях можно видеть, как это мифическое дерево прорастает через всю гробницу Осириса, оплетая его своими корнями и ветвями. Более того, с деревом нередко отождествлялся и сам Осирис. Подобно древним индийцам и другим народам, египтяне верили в то, что почитаемое ими земное дерево есть копия небесного древа, растущего в верхнем мире. Другому древнему народу Ближнего Востока — финикийцам, населявшим побережье Палестины, — вселенная рисовалась в виде гигантского шатра, поддерживаемого стоящим в его центре огромным деревом, подпирающим собой небосвод. 


Основатель ламаизма Падмасамбхава на лотосе,
представляющем собой вариант мирового дерева

В существовании космического дерева были уверены и древние китайцы. Мифы помещали его далеко на востоке, в Долине света. Именно там из бурлящего моря вздымалась вверх колоссальная шелковица неохватной толщины. На самой ее макушке сидел чудесный петух, своим криком возвещавший наступление дня, отчего вся нечисть, бродившая ночью по земле, в спешке убиралась восвояси. На ветвях шелковицы обитали десять солнц, имевших облик золотых трехлапых воронов. 

Еще одно мировое дерево помещалось на крайнем западе вселенной, листья его были подобны звездам и освещали мир по ночам. 

В течение многих веков своего существования мифология постоянно развивалась: одни сюжеты и образы забывались, другие возникали и накладывались на старые. Поэтому кроме двух названных космических деревьев в китайских мифах немало упоминаний и о других, подобных им. Так, говорится об огромном дереве Сюнь высотой в тысячу ли, а также о чудесном хлебном дереве толщиной в пять обхватов, что растет на мировой горе Куньлунь; там бьют чудесные источники и обитают все боги Поднебесной. Сообщается и о деревьях, по которым можно подняться на небо и спуститься в подземный мир, это — дорога богов и шаманов.

Майя в Центральной Америке также помещали в центре мироздания фантастическое Первое дерево мира, изображающееся с бочкообразным стволом, усеянным колючими шипами. Считалось, что именно оно поддерживает вселенную. Кроме него, однако, существовали еще четыре священных дерева, располагающихся по четырем углам мира. Они должны были служить дополнительными опорами. Но все же главным оставалось центральное дерево, ибо в первую очередь вокруг него собирались боги, там, в центре мироздания, они решали самые важные вопросы, касающиеся судеб людей и вселенной. 

Культ великого мирового дерева пронизывал многие сферы религиозной жизни майя, множество его изображений встречается в их рукописях и на каменных рельефах. О его первостепенном значении говорит хотя бы то, что алтарю, на котором приносились человеческие жертвы, придавалась форма пня этого священного дерева. Считалось, что поскольку оно связывает между собой все миры вселенной, то по нему жертва легко попадает на небо и будет более угодна богам.

Совершенно особую роль мировое дерево играет в архаичных шаманских религиях. Именно там его образ разработан детальнее всего. В якутской мифологии огромное внимание уделялось чудесному дереву Аал Луук Мас, будто бы растущему посреди «Сибиир-земли». 

В легендах рассказывается, что оно источает живительную влагу «илгэ», придающую отведавшим ее бодрость и новые силы. Когда-то это дерево задумало прорасти в небесную страну верхних духов, чтобы уничтожить их, но в конце концов отказалось от этой кощунственной мысли и, достигнув неба, стало коновязью для небожителей. Решив достать преисподней и погубить нижних духов, оно опять-таки затем передумало, и его корни стали служить вешалкой для существ нижнего мира. Простираясь высоко вверх и глубоко вниз, Аал Луук Мас образует собой неколебимую сердцевину мироздания5.


Мировое дерево (Древний Египет)


По алтайским верованиям, в благодатном месте, где сливаются семьдесят рек, возвышается стоствольный семиколенный вечный тополь с золотыми и серебряными листьями. Под одной лишь ветвью этого фантастического дерева может укрыться целый табун коней. На его вершине сидят две золотые кукушки, предвещающие судьбу, от их пения по всей земле распускаются чудесные цветы. На средних ветвях помещаются два черных беркута с алмазными когтями, чутко сторожащие глубь синего неба. К основанию тополя железными цепями прикованы два страшных пса с налитыми кровью глазами. Там же мирно пасется волшебный скакун, обладать которым может лишь великий герой6.

Мировое дерево — непременный атрибут шаманской картины мира и шаманского культа. Шаманам приписывались многие сверхъестественные способности, одна из важнейших заключалась в том, что они якобы могли путешествовать в иные миры к богам и духам. Делалось это с различными целями, по чаще всего для того, чтобы вернуть назад душу заболевшего, которую, как считалось, похищают духи, или вызнать у духов, за что они наслали на людей то или иное бедствие. Готовясь к такому воображаемому путешествию, шаман приводил себя в исступление, состояние священного экстаза. Для достижения этого состояния он бил в бубен и танцевал, кружа на одном месте. В результате (прибавим сюда еще самовнушение) ему начинало казаться, что к нему являются его духи-помощники. С ними он и трогался в дорогу. И здесь на первый план выступало мировое дерево, ибо именно по нему лежал путь на небо или в преисподнюю. С помощью дружественных ему духов шаман карабкался вверх или, наоборот, спускался вниз до самых корней и, наконец, попадал в иные миры.

Сказанное помогает понять, почему мировое дерево часто называется шаманским. Для шаманов оно не только служило священной дорогой, но и считалось их колыбелью. Легенды сообщают, что на сучках этого дерева располагаются одно над другим гнезда, наподобие птичьих, там воспитываются души всех будущих шаманов. Чем выше гнездо, тем более сильный шаман родится7. Сами «заклинатели духов» так и говорили о себе: «Я — четвертого сука шаман», «он — седьмого сука шаман» и т. д. 

Ритуальные заместители вселенского дерева играли большую роль в шаманской обрядности. Особое дерево часто водружалось перед юртами шаманов. Во время посвящения в шаманы испытуемый взбирался на дерево, что символически обозначало его восхождение на небо. Специальное священное дерево избиралось и в качестве места для захоронения шамана, так он легче мог попасть на небо, чтобы затем вновь перевоплотиться в ком-либо из людей.


Два варианта изображения мирового дерева (средневековый Китай)


Кроме связывания миров в одно целое важнейшая функция мирового дерева состояла в том, что оно в концентрированном виде воплощало собой идею плодородия. Именно мольба о плодородии является главным содержанием огромного числа религиозных обрядов и верований: человек молил богов, чтобы они послали ему больше пищи, дичи, злаков, влаги, необходимой для урожая. 

Приведенные выше данные показывают, что все это в изобилии имелось под волшебным деревом мира. Там бьют животворные ключи, дарующие силу и бессмертие, там пышно произрастают всевозможные растения и плоды, там мирно пасутся различные животные. Более того, космическое дерево не только олицетворяет избыток пищи, но и ниспосылает детей. 

Существует большое число мифов, согласно которым на нем в виде цветов или плодов растут души людей. Падая вниз, в утробу матери, они становятся причиной рождения ребенка8. В сказках подобные представления подверглись переработке: появилась волшебная палочка, первоначально представлявшая собой ветвь чудесного дерева. Одним ее прикосновением можно совершить разные чудеса — извлечь воду в пустыне, обратить камень в золото, оживить мертвого.

Своими волшебными свойствами мировое дерево обязано тому, что, как правило, оно находится в священном месте — центре космоса, который в мифах о творении играет чрезвычайно важную роль. Именно отсюда создается вселенная, здесь протекают главные события эпохи начала мира. Поэтому мировое дерево одним из первых появляется на клочке суши, возникающем среди необъятных вод первозданного океана. Под его сенью совершают свои первые шаги мифические прародители человечества. 

Читатель, конечно, уже вспомнил библейскую легенду об Адаме и Еве. Сотворенные богом по его образу и подобию, они некоторое время блаженствовали в райском саду, посреди которого возвышалось запретное для них древо познания. Соблазненная змием, Ева уговорила Адама вкусить вместе с ней запретный плод. Изгнанные из рая, падшие первопредки вступили в брак и положили начало человечеству.

У библейского мифа немало параллелей. Независимо друг от друга построенные по одной и той же схеме предания о родоначальниках людского рода, живших поблизости от мирового дерева и вступивших благодаря ему в брак, сложились у многих народов. Например, легенда дальневосточных ульчей гласит:
«Было одно дерево. То дерево называлось пихта. В дереве жил один парень — звался Кондолину. Был один кедр. В корне того кедра красавица жила. Ту красавицу звали Аджуа. Жили они, друг друга не зная».
Из дальнейшего повествования следует, что это были первые люди на земле; от их союза родилось все человечество9. Как и в Библии, налицо мотив чудесного дерева.


Мировое дерево (эвенки)

Вполне закономерно, что под мировым деревом, в центре вселенной, рождаются боги, герои и великие цари. По древнегреческому мифу, младенец Зевс был вскормлен козой Амалтеей у подножия священного дерева. Под деревом родился другой великий бог древней Греции — Аполлон. Легенды сообщают, что младенцем под деревом был найден вавилонский царь Навуходоносор. Майя, мать Будды, гуляя в саду, почувствовала приближение схваток и родила «избавителя всех живых существ», схватившись рукой за ветвь одного из деревьев10. 

Легендарный советник одного из великих царей Древнего Китая И Инь, по преданию, был найден в дупле шелковицы, которая, как мы знаем, почиталась китайцами в качестве мирового дерева. Чингисхана, как повествует легенда, нашли в степи сосущим листья одиноко стоящего чудесного дерева. Наконец, апокрифические христианские предания сообщают почти то же самое и об Иисусе Христе. В «Евангелии псевдо-Матфея» говорится, что архангел Гавриил принес Марии весть о непорочном зачатии в тот момент, когда она черпала воду из источника у подножия дерева.

Боги и мифологические персонажи не только рождаются, но и умирают под благодатной сенью мирового дерева. Из многих примеров приведем один, наиболее интересный. Как известно из евангелий, Иисус был распят на кресте. Здесь надо заметить, что русское «крест» (этимологически восходит к немецкому Christ, Krist — Христос) под влиянием позднейшей христианской традиции ассоциируется с орудием казни, но при этом никак не связано с семантикой соответствующих греческих терминов, употребляемых в Новом завете. Там то, что по-русски переведено как «крест», обозначено словами «стаурос» — «столб» и «ксюлон» — «дерево». Следовательно, христианский «спаситель» был распят (или повешен) на столбе или дереве. Единого мнения о том, какой точно вид имел подразумеваемый в евангелиях «стаурос», у исследователей нет, но, по одной весьма обоснованной точке зрения, он представлял собой обычное бревно без всякой поперечной перекладины11.

В раннехристианском искусстве изображения распятия отсутствуют: христиане избегали его, дабы не быть неправильно понятыми язычниками, с точки зрения которых, то была самая позорная казнь, предназначенная в первую очередь для рабов и несовместимая с понятием божества (об этом в I Послании к коринфянам, гл. 1, ст. 22—23, ясно пишет апостол Павел: «Ибо и иудеи требуют чудес, и еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для иудеев соблазн, а для еллинов безумие...»). 

Только после того, как распятие перестало применяться, а также в силу ряда иных причин начиная с VI века изображения «крестных мук» Иисуса стали постепенно приобретать популярность. Поэтому вполне попятно, что свидетельства раннехристианского изобразительного искусства в качестве исторических документов могут рассматриваться только с оговорками и при условии специального анализа. Исследователи полагают, что в основе привычного нам облика креста лежит еврейская буква «тав» (сходная с одним из написаний греч. «тау»), имевшая вид двух перекрещивающихся линий и в силу того, что она замыкала собой древнееврейский алфавит, служившая таинственным символом бога12.


Священное дерево (Ближний Восток, VII век до нашей эры)


Таковы факты. Легенды же окружали их множеством фантастических подробностей, в результате чего сложился целый цикл преданий о «крестном древе». Как уже говорилось, в Новом завете отчетливо просматривается христологическая концепция, согласно которой Христос есть «второй Адам». В соответствии с этим мифологические характеристики, связанные с «прародителем человечества», переносились на того, кому, согласно евангельскому преданию, надлежало искупить «первородный грех». В результате родилось представление о том, что дерево, на котором был распят Иисус, имеет прямое отношение к райскому древу, погубившему некогда Адама.

Древо познания, фигурирующее в книге Бытия, по всей видимости, есть уже знакомое нам по мифам многих народов мировое дерево. В Ветхом завете это показано достаточно выпукло. Целый ряд деталей добавляют более поздние талмудические и апокрифические легенды. По одним преданиям, дерево, от которого вкусили Адам и Ева, было виноградным, так как ничто не приносит большего зла, нежели вино. По другим — то была смоковница, из листьев которой прародители будто бы сшили себе одежду, по третьим — пшеница или хлебное дерево: ведь, как объясняет Вавилонский Талмуд*, ни одно дитя не может назвать ни отца, ни мать прежде, чем вкусит хлеба, — от того-то в Ветхом завете и говорится о древе познания13. 

В книге Бытия упоминается еще одно райское древо — древо жизни (оно, по всей видимости, представляет собой просто дубликат древа познания). В Талмуде ему приписываются поистине космические размеры: для того, только, чтобы обойти его, требуется 500 лет.

По иудейским легендам, сын Адама, Сиф, придя к вратам рая, получил от ангелов ветку райского древа. Посаженная в землю, она разрослась в пышное дерево, из которого затем был вырезан волшебный жезл, с чьей помощью Моисей творил чудеса. Христианская мифология заменила моисеев жезл крестом Иисуса. Согласно апокрифическому «Евангелию Никодима», Сиф вместо чудесной ветви получил заверения в том, что через 5500 лет родится сын божий14. 

Позднейшие предания переиначили сюжет. Сифу удалось на некоторое время проникнуть в рай, где он увидел древо жизни, столь огромное, что верхушкой оно достигало неба (напомним, что Эдем помещался на земле). Там сын Адама узрел маленькое дитя (т. е. Христа, которому надлежало родиться через 5500 лет), взглянув же под корни, он проник взором до самых глубин преисподней. Получив от ангелов три семени этого фантастического растения, Сиф, следуя их повелению, по возвращении из рая положил семена в рот своему умершему отцу Адаму. Из них выросли кедр, кипарис и пальма, из которых впоследствии был сооружен крест «спасителя».


Крестное дерево (средневековая Европа)

Несколько иначе связь креста с райским древом отражена в эфиопском сочинении, известном под названием «Тринадцать крестных страданий». 
«Есть лесная страна, называемая Литостера. Там срубили восемь деревьев и сделали из них крест в семь локтей и одну пядь длиной, три локтя и одну пядь шириной. Четыре первых дерева были смоковницы, пятое — олива, шестое — дикая олива, седьмое — пшеница, восьмое — тростник»15. 
 Далее повествуется о том, что смоковница была принесена орлом из рая, а затем брошена в Иордан, где она поплыла против течения,обнаружив тем самым свои чудесные свойства.

Обращает на себя внимание характерная деталь: крестное древо здесь составлено из многих растений разных пород. Это можно понять только в том смысле, что оно являет собой воплощенное плодородие, а следовательно, рассматривается как символ неиссякаемой жизненной энергии, вечного обновления и возрождения. А плодородие — один из важных мифологических признаков мирового дерева. Другая его характеристика, как мы помним, состоит в том, что оно соединяет собой различные миры. Это также нашло отражение в христианской мифологии. К примеру, в апокрифических «Деяниях апостола Андрея» в славословии кресту сказано: 
«Ты простираешься до неба и вещаешь о Высшем Слове. Ты распростерся вправо и влево и изгоняешь темные силы и собираешь рассеянное. В земле укреплен ты и соединяешь земное с небесным... О крест, в земле посаженный и приносящий плоды на небесах»16. 
Нетрудно заметить, что в процитированном тексте медиативная функция «оси мира» понимается отнюдь не в буквальном смысле, но как бы там ни было в основе лежит все то же представление о мистическом дереве мира, скрепляющем собою космос.

К сказанному следует добавить, что изображения креста в виде цветущего, вечнозеленого дерева пользовались огромной популярностью в эпоху средневековья17. Древний и универсальный мифологический образ, в который уже раз несколько изменив свое обличье, стал одним из излюбленных символов мировой религии — христианства.


Собутка - священная гора западных славян

Другое мифологическое воплощение столпа вселенной, соперничающее по популярности с мировым деревом, — космическая гора. Люди издревле поклонялись горам, культ которых насчитывает многотысячелетнюю историю. Теряющиеся в облаках вершины поражали воображение, вызывая суеверный трепет. Колоссальные громады скал и их суровая неприступность воочию демонстрировали человеку грозное могущество природы, служили наглядным воплощением неподвижной вечности, перед лицом которой людские дела и заботы лишь суета сует. При одном взгляде на них невольно возникала мысль, что это — особое, священное место, обитель высших богов, повелевающих сонмом менее значительных духов.

Обожествляя горы, человек наделял их самыми чудесными свойствами и, находясь среди них, соблюдал множество всевозможных запретов. Многие народы были глубоко уверены в том, что в горах нельзя кричать, стрелять из ружья и вообще шуметь, там запрещалось разводить костры, рубить деревья, копать землю. Считалось, что без особой нужды лучше вообще не показываться туда, так как любое неосторожное действие могло потревожить капризного хозяина или хозяйку горы, а это неминуемо должно было повлечь за собой массу разнообразных бедствий. 

Чтобы задобрить духов гор, на высоких перевалах устраивались особые жертвенные места В Центральной Азии до сих пор сохранился обычай, по которому любой из проходящих мимо путников обязан положить туда камень, ветку, коробок спичек или какой-нибудь лоскуток — роль играет не столько ценность приношения, сколько сам факт почтительного поклонения духам, признание их власти над собой. В древности вершины гор рассматривались как особо благоприятные места для воздвижения храмов, кумирен и алтарей, ведь они так близки к всемогущему небу, а это увеличивает надежду быть услышанным богами. На склонах гор древние жрецы совершали торжественные обряды и приносили обильные жертвы.

Размышляя над устройством окружающего мира, человек, находившийся в плену религиозно-мифологического мировосприятия, приходил к естественному для себя заключению, что именно гора должна быть священным центром мироздания, именно она по своему величию достойна этой почетной роли. В мировой мифологии космическая гора в качестве оси мира встречается столь же часто, как и мировое дерево. Как правило, оба образа мирно сосуществуют, не вытесняя друг друга, а накладываясь один на другой. Мировое дерево, простирающееся в небеса, нередко помещается на вершине гигантской горы в центре вселенной. И то, и другое служит выражением одного понятия — священной оси мироздания.


Мировая гора
(изображение на неолитической керамике. Средиземноморье)

Представления о космической горе, так же как и о мировом дереве, уходят корнями в глубокую древность. Высказано предположение (правда, спорное), что эти космологические образы зафиксированы уже в наскальной живописи эпохи верхнего палеолита, т. е. насчитывают историю в несколько десятков тысяч лет18. Во всяком случае, о существовании представления об оси мира в новокаменном веке можно говорить с достаточной долей уверенности. Именно в таком смысле могут быть интерпретированы многочисленные изображения, обнаруженные археологами на неолитической керамике и распространенные от Передней Азии до Китая. Появившись в росписи на этапе, предшествующем возникновению первых великих цивилизаций, мотив столпа вселенной сохранил свою популярность в изобразительном искусстве и в последующие эпохи.

Не меньшее число свидетельств о космической горе донесли до нас письменные тексты и фольклор. Одними из наиболее древних можно считать соответствующие древнеиндийские воззрения. По всей Восточной и Центральной Азии было широко распространено представление, что центральная и важнейшая опора мира — это мифическая гора Меру, расположенная в неприступном месте (обычно ее помещали где-то в Гималаях). Источником этих представлений служили мифы Древней Индии, усвоенные позднее буддизмом и получившие благодаря ему огромную популярность. 

Гора Меру не просто считалась центром космоса, в ней видели священную обитель богов. В многочисленных легендах и сказаниях к ней прилагались самые пышные эпитеты и определения: она именовалась золотой, сияющей, блистательной, с ней связывались представления о счастье, изобилии и бессмертии. Мифы по-разному рисуют облик этой горы. Буддистами она нередко изображалась как колоссальный цилиндр, устремленный в облачную высь. Порой ее описывали в виде пестика лотоса — священного цветка индийских религий: ее основание будто бы составляло 16 000 йоджан, а вершина была в два раза шире по диаметру — 32 000 йоджан. 

Уподобление космической горы растению, т. е. в конечном счете тому же мировому дереву, весьма интересно. Необычно то, что основание и вершина как бы меняются местами, тем самым создается впечатление, будто гора растет с неба. Аналогичный образ был известен алтайцам, верившим в то, что золотая космическая гора Алтын-ту прикреплена к небу и свешивается над землей, не доставав до нее самой малости — расстояния, равного длине человеческой голени. Однако наиболее традиционным было представление о Меру как о круглой или четырехгранной горе, постепенно сужающейся к вершине. В таком виде она изображалась на разнообразных предметах буддийского искусства.

Четыре грани приписывались мифической опоре мироздания не случайно. С каждой стороны горы стекало по одной мировой реке, питавшей своими водами вселенную. Эта деталь указывает еще на один аспект космического символизма Меру: ее четыре реки по своему смыслу равнозначны четырем океанам, которые, согласно древним индийским мифам, омывают мир. Таким образом, сама Меру является уменьшенной моделью космоса, по которой он и был устроен богами.


Мировая гора
(изображение на неолитической керамике. Средиземноморье)

Большой популярностью образ мировой горы пользовался в иранской мифологии, генетически родственной древнеиндийской. В зороастрийском сочинении «Бундахишн» можно прочесть следующее:
«С горы Харбурз открывается все, что творится в мире. Гора Таэра находится в центре мира, солнце ходит вкруг нее; подобно водам, омывающим землю Вар горы Харбурз, обходит солнце вкруг горы Таэра».
И далее:
«Первой гора Харбурз выросла ввысь за 15 лет, к концу 800 лет выросла она целиком, 200 лет понадобилось ей, чтобы дорасти до круга звезд, 200 лет — до круга луны, 200 лет — до круга солнца, 200 лет — до изначального света. Гора Харбурз, вкруг этой земли, прикреплена к небу, а Птирк Харбурз — [то место, куда] заходят звезды, луна и солнце»19.
В алтайской мифологии, испытавшей на себе влияние буддизма, название мировой горы несколько видоизменено и звучит как Сумеру, под этим именем она известна и многим другим народам Центральной Азии. В алтайских преданиях буддийские воззрения причудливо перемешались с древними местными верованиями. Кроме Сумеру и уже упоминавшейся Алтын-ту алтайцы помещали в центре вселенной мифическую гору Ак-тошон Алтай-сыны. На ее вершине находится молочное озеро, в котором по пути в небесный мир купаются души шаманов20. 

О таком же молочном озере на небе говорит и венгерский сказочник Лайош Ами (только вместо шаманов в нем омываются ангелы). Это не случайное совпадение. Некогда, перед тем как переселиться в Европу, предки венгров жили на территории современного Приуралья и поддерживали тесные контакты с племенами Южной Сибири.

 Но вернемся к алтайским преданиям. Из молочного озера поднимается чудесный тополь, по которому шаман попадает в царство небесных духов. Сама же гора представляет первую остановку по пути на небо. Здесь сильный шаман делает передышку, слабый же и вовсе не решается двигаться дальше и возвращается назад. На плоской вершине священной горы живет самый главный дух земли, а кроме него — множество других духов, заведующих душами скота и диких животных. Духи эти весьма легкомысленны и любят азартные игры. Часто случается, что один из них проигрывает в карты или кости принадлежащие ему души животных другому духу. Тогда скот на земле гибнет, а звери переходят в другую местность. Обеспокоенные, люди снаряжают шамана, который, поднявшись на космическую гору, выясняет, кто из духов нынче в выигрыше,чтобы задобрить его жертвами.

Горам, реальным и мифическим, поклонялись и древние китайцы. Любую возвышенность они считали местом священным, ибо там, по их представлениям, концентрировалась светлая сила ян, тогда как низины и впадины — это удел мрачного начала инь. С древности в Китае существовал культ пяти священных гор, располагавшихся на юге, западе, севере, востоке и в центре. Особым почитанием пользовалась гора Тайшань (букв. Великая гора), реально существовавшая и находившаяся на востоке страны. Считалось, что она покровительствует императорскому дому, и Сыны Неба лично приносили ей жертвы. Как и в случае с индийской Меру, числовая символика китайских мировых гор имеет свой глубокий смысл: пять точек пространства, по которым они располагались, были наиболее священными, определяли структуру мифологического космоса.


Космическая гора Меру
(раннесредневековое изображение)

Но больше всего китайцы чтили мифическую гору Куньлунь — центр земли. Они верили, что по ней можно проникнуть в высшие сферы мироздания. В одном из древних сочинений говорится:
 «Кто с Куньлуня поднимется на вдвое большую высоту, достигнет горы Прохладного ветра и обретет бессмертие; кто поднимется еще вдвое выше, достигнет Висячей площадки и обретет чудесные способности, научившись управлять ветром и дождем; кто поднимется еще вдвое выше, достигнет неба, обиталища Тай-ди — верховных владык, и станет духом»21.
Настоящее описание шаманского путешествия в иной мир! Кстати сказать, шаманизм существовал и в Древнем Китае. В пользу этого, кроме многих других данных, говорят частые упоминания о священных горах и деревьях, по которым жрецы и боги Древнего Китая поднимались на небо и спускались на землю. Сама гора Куньлунь мыслилась чем-то вроде земного рая: с нее стекали реки пяти цветов (в том числе и крупнейшая река Китая — Хуанхэ), там в изобилии произрастали всевозможные злаки.

Не меньшей популярностью культ священных гор пользовался и у народов Ближнего Востока. Его многочисленные следы мы обнаруживаем в Библии, содержащей немало упоминаний о том, что именно гора — излюбленное место пребывания бога. В библейской книге Исход рассказывается, как во время сорокалетнего странствования евреев но пустыне на пути в «землю обетованную» их предводитель Моисей лично встречался с богом. Встреча произошла на вершине горы Синай, которая в это время была окружена ослепительным сиянием небесного огня, сопровождавшимся страшным грохотом. 

Данное событие, согласно мифу, сыграло поворотную роль в религиозной жизни еврейского народа, так как бог якобы дал Моисею «скрижали каменные» с высеченными на них десятью заповедями, ставшими основанием иудейской веры. В Библии неоднократно называется и другая священная гора, обитель бога, — Сион — холм, на котором располагался иерусалимский храм, служивший символом единения еврейского народа. В псалмах бог называет Сион «святою горою моею» (Пс. 2, ст. 6). Псалмопевец не жалеет красок для описания этого священного места: «Велик господь и всехвален во граде бога нашего, на святой горе его. Прекрасна возвышенность, радость всей земли гора Сион» (Пс. 47, ст. 2—3).

Библейские тексты дают основание утверждать, что на горе находился и рай. По книге Бытия, сад Эдема располагался просто «на востоке», но Иезекииль (гл. 28, ст. 13) вносит уточнение, помещая его на горе. По всей видимости, с раем отождествляется и священная «гора господня», о которой в псалме (23, ст. 3—5) сказано, что взойти туда сможет лишь праведник с «руками неповинными и сердцем чистым». Не менее интересно и уже упоминавшееся библейское свидетельство о райской реке, орошающей своими четырьмя потоками всю землю (Бытие, гл. 2, ст. 10).


Мировая гора по мифологии иранцев (реконструкция)

Собрав разрозненные свидетельства Библии воедино, мы получим полный набор признаков мифической мировой горы: она находится в центре вселенной, на нее спускается бог, там расположен райский сад с чудесным деревом посредине, а сама гора окружена реками, символизирующими первозданный океан. По известному библейскому мифу, во время всемирного потопа незатопленной осталась одна гора Арарат, к которой и причалил ковчег праведника Ноя. Во внебиблейских же преданиях вместо Арарата фигурирует гора Сион, что еще раз подчеркивает ее особую космическую роль центра мироздания, «пупа земли», самой высшей точки вселенной.

Из древнееврейской религии представление о космической горе перешло в христианство. В этом легко убедиться, обратившись к Новому завету. При чтении евангелий бросается в глаза, что вся мифическая деятельность Иисуса оказывается тесно связанной с горами. Проповедует он чаще всего именно с горы: одна из самых известных его проповедей, содержащая нравственный кодекс христианства («блаженны нищие духом» и т. п.), так прямо и называется в христианской литературе Нагорной. Грозные пророчества о скором конце мира Иисус произносит опять-таки с горы (Матф., гл. 24, ст. 3 и след.). В Гефсиманском саду на Елеонской горе он молится накануне своей казни, чтобы бог-отец пронес мимо него «чашу сию». Распятие Иисуса Христа происходит на холме под названием Голгофа, в котором отчетливо прослеживаются космические черты. Наконец, Деяния апостолов (гл. 1, ст. 12) сообщают, что с уже упомянутой горы Елеонской состоялось и вознесение будто бы воскресшего после смерти Иисуса.

Какова сердцевина, ось мироздания, таково и оно само. В связи с мировым деревом уже говорилось, что оно представляет собой модель вселенной. Более того, порою космос и космическая ось попросту отождествляются. В фольклоре это отразилось в виде загадки: «стоит дуб-стародуб, на том дубе-стародубе сидит птица-веретеница; никто ее не поймает: ни царь, ни царица, ни красная девица» (небеса и солнце)22. Приведенное свидетельство говорит о том, что когда-то вселенная могла восприниматься как гигантское космическое дерево. То же самое в полной мере относится и к горе. Она не только представляла собой центральную опору мироздания, но нередко отождествлялась с ним.


Вселенная по 'Христианской топографии' Козьмы Индикоплова

Изображение Земли в виде вздымающейся под облака горы можно видеть на рисунке из «Христианской топографии» — сочинения египетского монаха Козьмы Индикоплова (VI век), весьма популярного в Византии и на Руси. В ряде рукописей космическая гора разделена опоясывающими ее кольцами на зоны.

Следует сказать и о том, что мировая гора часто изображалась с тремя или пятью вершинами. Как мы помним, опор неба иногда насчитывается три или пять; одна в центре и по одной на западе и востоке или же по всем четырем сторонам света. Соединение трех или пяти гор говорит о том, что весь мир как бы сконцентрирован в единственной центральной горе, являющейся обобщенным образом вселенной.

Еще нагляднее это можно показать на примере мусульманской картины мира. По мифологии ислама, земля первоначально была очень неустойчивой, постоянно содрогалась и обращалась с жалобами к Аллаху. Смилостивившись, тот сотворил огромную гору Каф, кольцом окружающую обитаемый мир и прочно подпирающую вселенную. За этим каменным кольцом творец создал еще одну землю, в семь раз большую по своим размерам. Та земля населена ангелами, причем так плотно, что между ними не упасть даже тонкой игле. Ангелы беспрестанно славословят Аллаха и молятся за грехи людей. Если, отбросив детали, вычленить суть, то окажется, что мир, населенный людьми, находится внутри космической горы, т. е. сама она и есть вселенная.

Соответственно и рождение мира рисуется в мифах как появление из вод первобытного океана первозданной горы. Древнеегипетские жрецы учили, что во время миротворении из хаотической водной стихии чудесным образом появился божественный холм, это и была первая земля. Тысячами километров и лет отделены от древнеегипетского мифа эпические сказания тюрко-монгольских народов. Но и здесь мы встречаем ту же идею: из изначального молочного океана в виде маленького бугорка, постепенно разрастаясь, возникает земля в облике священной горы.

По мере утраты мифами своего значения в жизни людей они превращались в сказки и суеверия, сохранившие следы древнего миросозерцания. С чудесной горой мы сталкиваемся в русском фольклоре: в одной из сказок героя заворачивают в шкуру лошади, а налетевшие вороны поднимают его на вершину золотой горы, где он добывает огромное богатство. Лошадь и вороны присутствуют здесь не случайно: это отголосок тех далеких времен, когда древние жрецы подобно современным шаманам, набросив на себя шкуру животного, совершали воображаемые путешествия по вселенской горе в иные миры.

Те же остатки язычества лежат и в основе широко распространенной в средние века веры в колдовские шабаши на Лысой горе у славян или на горе Брокен в мифологии германских народов. Народные легенды живописуют, как в определенные ночи, обычно накануне больших праздников, ведьмы, упыри и оборотни на метлах, хворостинах и черных котах слетаются туда устраивать безобразные оргии. Дело в том, что христианская религия, завоевывая свои позиции, жестоко преследовала языческих богов и их служителей. Все они были объявлены бесовским отродьем и слугами дьявола. В итоге древние жрецы утратили былое влияние, частью были уничтожены, частью же затаились и постепенно выродились в деревенских знахарей, ведунов и ворожей. Простой народ еще долго пользовался их услугами, но под влиянием церковной идеологии и он со временем стал видеть в них колдунов и ведьм, якшающихся с нечистью. Старинные же ритуалы магических полетов на космическую гору были забыты и переосмыслены уже в качестве шабашей, разнузданных гульбищ враждебных человеку сатанинских сил. 

--------------------------------
Примечания:

*. Талмуд известен в двух отличающихся друг от друга редакциях — Вавилонской и Иерусалимской, что объясняется существованием в первых веках нашей эры двух раввинских группировок, занимавшихся разработкой и оформлением учения иудаизма, центры которых находились в Месопотамии и Палестине.
1. Афанасьев А.Н. Древо жизни. — М., 1982. — С. 156.
2. Белецкая Н.Н. Языческая символика славянских архаичных ритуалов. — М., 1978. — С. 153.
3. Виноградова Л.Н. Зимняя календарная поэзия западных и восточных славян. — М., 1982. — С. 103.
4. Цит. по: Щапов А.П. Исторические очерки народного миросозерцания и суеверия // Сочинения А.П. Щапова. — Спб, 1906. — Т. 1. — С. 105.
5. См.: Нюргун Боотур Стремительный. Якутский героический эпос олонхо. — Якутск, 1975. — С. 49—50 и др.
6. Маадай-Кара. Алтайский героический эпос. — М., 1973. — С. 252—254.
7. Ксенофонтов Г.В. Легенды о шаманах у якутов, бурят и тунгусов. — Иркутск, 1928. — Ч. 1. — С. 9—10, 19, 27—28, 39—40, 57 и др.
8. См., например: Штернберг Л.Я. Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айны: Статьи и материалы. — Хабаровск, 1933. — С. 432, 488, 520.
9. Золотарев А.М. Родовой строй и религия ульчей. — Хабаровск, 1939. — С. 167.
10. Printz W. Buddha's Geburt // Zeitschrift der Deutschen Morgenländischen Gesellschaft. — 1925. — Bd 79. — S. 119—132.
11. Fulda H. Das Kreuz und die Kreuzigung. Eine antiquarische Untersuchung. — Breslau, 1878.
12. Daniélou J. Les symboles chrétiens primitifs. — P., 1961. — P. 143—152.
13. Порфирьев И. Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях. — Казань, 1872. — С. 39.
14. Вега. Апокрифические сказания о Христе. — Спб, 1912. — Т. 1. — С. 74, 76.
15. Kane T.L. An Amharic Version of the Origin of the Cross // Bulletin of the School of Oriental and African Studies. — 1981. — V. 44, pt. 2. — P. 277 sq.
16. Цит. по: Недельский В., Францов Ю. Миф о страдающем боге. — М., 1934. — С. 98.
17. См.: Покровский Н.В. Очерки памятников христианского искусства и иконографии. — Спб., 1910. — С. 22—24; Montelius O. Die älteren Kulturperioden im Orient und in Europa. — Stockholm, 1916. — 1923. — Bd. 2. — S. 403—407.
18. Gaerte W. Kosmische Vorstellungen im Bilde prähistorischer Zeit: Erdberg, Himmelsberg, Erdnabel und Weltenströme // Anthropos. — 1914. — Bd 9. — S. 959; Nougier L.-R. Art, magie, mythologie et religions // Préhistoire Ariégeoise. Bulletin de la Société Préhistorique de l'Ariége. — 1981. — Т. 36. — P. 84—85.
19. Цит. по: Gaerte W. Kosmische Vorstellungen... — S. 965.
20. Каруновская Л.Э. Представления алтайцев о вселенной // Советская этнография. — 1935. — № 4/5. — С. 161—162.
21. Цит. по: Каталог гор и морей (Шань хай цзин). — М., 1977. — С. 194.
22. Даль В. Пословицы русского народа. — М., 1984. — Т. 2. — С. 361.


Заключение

Итак, мы познакомились с наиболее популярными космологическими воззрениями прошлого. Еще раз заметим, что только ими все богатство мифопоэтического мировосприятия далеко не исчерпывается. Обратившись к духовной культуре прошедших эпох, мы увидим, как много иных представлений и схем создало неисчерпаемое человеческое воображение. Но при всем том большинство из них — не что иное, как украшенная множеством фантастических деталей, подчас весьма значительно переосмысленная переработка уже знакомых нам взглядов на вселенную. Другие, на первый взгляд, имеют чисто локальный характер и нигде более за пределами одной культуры не встречаются. Но даже и в этом случае у исследователя, как правило, всегда есть возможность путем анализа выявить скрытые в них представления, опять-таки в основе своей восходящие к универсальным космологическим системам.

Объяснять столь удивительное постоянство можно по-разному. Наиболее простой путь состоит в том, чтобы объявить все древние культуры либо происходящими из единого центра, либо развивавшимися в тесном взаимодействии друг с другом. Но видеть в общечеловеческом единстве духовных достижений лишь результат изначального генетического родства — значит не только вступать в противоречие с многочисленными фактами, но и незаслуженно обеднять творческие возможности большинства народов мира, приписывая создание сложных систем мироздания не им самим, а каким-то особо выдающимся культурам. Но главное даже не в этом. Ведь смысл поиска состоит вовсе не в том, чтобы установить, кто, когда и что перенял у кого-то. Такие разыскания, безусловно, важны, и работать в этом направлении необходимо. Но они не должны превращаться из средства в цель, подменять собою главное — собственно анализ, постижение сути явления.

И здесь особое значение приобретает исследование истоков архаичного мировоззрения. Ведь давно известно, что понять явление целиком можно, лишь проанализировав его в развитии, ибо ничто не существует в неизменном виде, и, постигая феномен в становлении, исследователь изучает само его существо. С такой точки зрения огромную ценность приобретают древнейшие свидетельства духовной культуры человечества: сравнивая их с более поздними данными, можно не только представить величину пути, пройденного человеком в познании окружающего мира, но и увидеть магистральные направления этого бесконечного движения вперед. Следует помнить и о том, что истоки мировоззрения важны не просто как точка отсчета, но и как имеющий самостоятельную ценность феномен культуры, в зародыше содержащий в себе все богатство развивающихся из него впоследствии идей.

Документами, дающими возможность реконструировать древнейшие этапы формирования мировоззрения, служат наскальные изображения и гравюры, а также предметы из камня и кости, относящиеся к периоду верхнего палеолита, эпохе, когда формирование «человека разумного» завершилось и были заложены основы духовной культуры человечества. Хотя изучение этих важнейших исторических источников ведется уже давно, открытия следуют одно за другим. 

Сибирскому археологу В.Е. Ларичеву посчастливилось обнаружить на верхнепалеолитическом поселении Малая Сыя в Хакасии целый ряд уникальных по своей мифологической семантике образцов древнейшего искусства, чей возраст исчисляется не одним десятком тысяч лет. Анализ содержания многофигурных композиций позволил прийти к законному выводу о том, что важнейшие из них имеют ярко выраженный космогонический смысл*. 

Изучение ключевых сюжетов малосыйского искусства показало: древние сибиряки не просто пытались размышлять над окружающей их действительностью, но сумели создать и воплотить в художественных образах сложную систему космогонических воззрений, придав ей стройный и по-своему совершенный облик. За, казалось бы, причудливым нагромождением фигур животных отчетливо просматривается уже знакомая нам зооморфная модель вселенной. Прочтение знаковых систем, зашифрованных в малосыйских каменных скульптурах, открыло сложное и тонко построенное повествование о становлении и устройстве мифологического космоса.

Поиск продолжается: по мере его расширения в распоряжении исследователей оказывается все большее число документальных материалов, проливающих свет на происхождение и развитие космологических идей. Параллельно этому углубляется изучение важнейших закономерностей мифотворчества, что позволяет выявить ранее неведомые грани этой сложной проблемы.

       Примечания:

*. Ларичев В.Е. Скульптура черепахи с поселения Малая Сыя и проблема космогонических представлений верхнепалеолитического человека // У истоков творчества. — Новосибирск, 1978; Он же. Как «человек разумный» осваивал мир // Атеистические чтения. — М., 1979. — Вып. 10; Он же. Зооантропоморфная скульптура рожающего существа с верхнепалеолитического поселения Малая Сыя и Великая Богиня-Мать индийской мифологии // Рериховские чтения, 1979 год. — Новосибирск, 1980.