Апофеоз Моше

«Моше», фреска из синагоги в Дура Европос

Об образе Моше в постбиблейской древнееврейской литературе, так же как о различных — зачастую весьма «неортодоксальных» — традициях, связанных с ним, в последнее время написано немало*. Здесь я приведу лишь две такие традиции, одна из которых никогда не переводилась на русский язык ранее.
__________________________
 *  См., напр., W. A. Meeks, The Prophet-King. Moses Traditions and the Johannine Christology (Leiden, 1967); idem, “Moses as God and King,” in J. Neusner (ed.), Religions in Antiquity: Essays in Memory of E. R. Goodenough (Leiden, 1968), 354–71; J. Lierman, J., The New Testament Moses: Christian Perceptions of Moses and Israel in the Setting of Jewish Religion (Tübingen, 2004); L. H. Feldman, “Josephus’ Portrait of Moses,” Jewish Quarterly Review 82 (1991–2), 285–328; 83 (1992–3), 7–50; 83 (1993), 301–30; idem, Philo’s Portrayal of Moses in the Context of Ancient Judaism (Notre Dame, 2007).

________________________

В Торе о кончине Моше сказано только, что умер он в земле Моава, там же в долине (или ущелье), напротив Бейт-Пеора, был похоронен, и «никто не знает места его захоронения до сего дня». Как полагают ученые-библеисты, именно чрезмерная популярность его могилы в среде верующих, а также сопутствующий культ Моше и намеки на его обожествление вполне могли послужить причиной того, что авторы Торы предпочли умолчать о точном месте его захоронения. К сожалению, мы ничего не знаем о не вошедших в Тору традициях о Моше, существовавших во время написания книги Второзакония, в конце которой описывается его смерть. Да и о том, что древние евреи думали о Моше в более поздние периоды, мы хотели бы знать намного больше — однако и то, что нам известно, уже весьма интересно.

Так, важнейший еврейский историк периода Второго Храма Иосиф Флавий, пересказывая Тору в своем монументальном произведении «Иудейские древности», пишет следующее**: 

«Когда же Моше отправился к месту, где он собирался исчезнуть, то вся толпа народная с плачем последовала за ним. Тогда Моше знаком руки остановил стоявших подальше, прося их не следовать за ним, а тех, которые стояли ближе к нему, уговаривал не увеличивать своим присутствием тяготы разлуки. Не смея перечить ему в этом его желании один на один встретить смерть, они со слезами на глазах остановились и не последовали за ним дальше. Лишь старейшины, первосвященник Элиэзер и военачальник Йехошуа еще сопровождали его. Когда же Моше достиг вершины горы, носящей название Аварим (эта возвышенность лежит напротив Иерихона, и с нее открывается чудный вид на весь Ханаан), то отпустил и старейшин. Затем он обнял Элиэзера и Йехошуа, и, пока еще говорил с ними, его вдруг окружило облако, и он исчез в каком-то ущелье. Однако в священных книгах он сам написал о себе, что он умер, из опасения, как бы люди не вздумали утверждать, будто бы по причине своей непревзойденной добродетели он вернулся к Божеству».

Два последних предложения должны вызвать недоумение у любого вдумчивого читателя. Что значит «исчез в каком-то ущелье… однако написал о себе, что умер»? Так умер Моше или нет? Вернулся к Божеству или нет? Если верить процитированному отрывку из Флавия, получается, что всего лишь сам о себе написал, что умер***. Можно предположить, что если даже Флавий, который считается одним из наиболее рациональных еврейских авторов периода Второго Храма, не давал однозначного ответа касательно кончины Моше, другие евреи, скорее всего, придерживались еще менее обоснованных позиций****.
___________________________
 **  «Иудейские древности» 4.8.48 (4:323-326), перевод Г. Г. Генкеля с моими исправлениями.

 *** Возможно, Флавий, писавший свое произведение для римлян, не хотел полностью пренебречь здесь традицией апофеоза Моше, столь похожей на историю об основателе Рима Ромуле: «Уже тридцать семь лет правил Ромул основанным им Римом. Пятого июля, в тот день, который в настоящее время называется Капратинскими нонами, Ромул приносил за городом, на Козьем болоте, жертву за весь народ в присутствии Сената и большей части граждан. Внезапно в воздухе произошла большая перемена: на землю спустилась туча, сопровождаемая вихрем и бурей. Остальной народ в страхе пустился бежать и рассеялся в разные стороны, Ромул же исчез. Его не нашли ни живым, ни мертвым» (Плутарх, Сравнительные жизнеописания. Ликург и Нума Помпилий. Нума Помпилий II, пер. В. Алексеева).

**** См. M. Hadas and M. Smith, Heroes and Gods: Spiritual Biographies in Antiquity (New York, 1965), об образе Моисея у Филона Александрийского; более подробно у Feldman, Philo’s Portrayal of Moses.

____________________________

 

Однако оказывается, что Моше вовсе не нужно было умирать, чтобы быть обожествленным. Он вполне мог сесть на божий трон при жизни, как повествует об этом живший во II в. до н. э. в Египте иудео-эллинистический драматург Иезикииль. Он написал на греческом трагедию «Исход», которая, к величайшему сожалению, сохранилась лишь в семнадцати фрагментах, два из которых впервые приводятся здесь в переводе на русский:

«МОШЕ: “На вершине горы Синай я видел трон великий, достигавший до расселин небесных. На нем сидел какой-то величавый мужчина, с диадемой (на голове) и с огромным скипетром в руке левой. Правой же рукой он поманил меня, и я предстал перед троном. Он же передал мне скипетр и на трон великий сказал мне сесть. Царскую дал он мне диадему, а сам удалился от трона. Я же всю землю вокруг обозрел — и под землей и над небесами, и звездное множество предо мной на колени пало. Всех их я сосчитал, и они прошли предо мной как армия человеческая. Тогда, испугавшись, я очнулся от сна”».

Тесть же его разъясняет этот сон так: 

«РАГУИЛ: “О друг, Бог даровал тебе доброе знамение. Вот бы дожить мне до той поры, как случатся с тобой эти вещи! Ведь ты трон великий восставишь и сам будешь судить смертных и их возглавлять. А то, что узрел ты всю населенную землю, и то, что под землей и над небесами Божьими, — так ты узришь то, что есть, что было и будет*”».

Неудивительно, что, по мнению многих ученых, подобные традиции об апофеозе Моше послужили прототипами для последующего обожествления Йешуа (Иисуса) из Назарета. Более того, вполне возможно, что наиболее подробное описание вознесения Йешуа** во всем Новом Завете основано на приведенном выше отрывке из «Иудейских древностей» Флавия.

_________________________
*  Трагик Иезекииль, «Исход», фрагменты 6-7 (68-82; 83-89, из Евсевия Кесарийского, «Приуготовление Евангелия», 9, 29, 5-6). Перевод мой. Греческий текст с введением, комментарием и английским переводом в C. R. Holladay, Fragments From Hellenistic Jewish Authors, Vol. 2: Poets. The Epic Poets Theodotus and Philo and Ezekiel the Tragedian (Atlanta, 1989). 
**  «После этих слов он стал у них на глазах возноситься на небо, и облако скрыло его из виду. Но они не сводили глаз с неба и после того, как он исчез»

(Деяния Апостолов 1:9-10, перевод В. Н. Кузнецовой).

________________________

Михаил Туваль

Историк-религиовед, PhD. Закончил Бар – Иланский университет по специальности «Востоковедение», а затем магистратуру в Еврейском Университете в Иерусалиме по специальности «Еврейская история периода Второго храма». Там же защитил докторскую диссертацию по древнееврейской истории. В течение трех лет был членом группы, изучавшей трансформацию античного иудаизма «из религии храма в религию общины» (Центр Схолион, Еврейский Университет в Иерусалиме). Два года занимался исследованием греческого языка евреев греко-римской диаспоры и их теологических взглядов. Преподавал в Еврейском университете в Иерусалиме на кафедре еврейской истории и в Школе Иностранных студентов им. Ротберга. Был в постдокторантуре при Университете г. Фрибура (Швейцария), а в настоящий момент занимается исследованиями при Университете Людвига-Максимилиана в Мюнхене (Германия). Автор книги From Jerusalem Priest to Roman Jew: On Josephus and the Paradigms of Ancient Judaism (Tübingen: Mohr-Siebeck, 2013). Научный редактор нового русского перевода и комментария четырех Маккавейских книг (Москва-Иерусалим: Мосты Культуры-Гешарим, в печати). В Израиле с 1991 г.