 |
Заключение Каспара Хаузера. |
В начале XIX века неизвестный юноша появился на площади в Нюрнберге. В руках его было письмо. Он не умел говорить, плохо ходил и не мог объяснить, откуда взялся. Много лет люди пытались разгадать его тайну. Рассказываем историю Каспара Хаузера — юноши, чья судьба до сих пор остается загадкой.>
«Хочу быть кавалеристом, как мой отец»
Майским днем 1828 года на рыночной площади Нюрнберга появился странного вида молодой человек. Он стоял, покачиваясь, похожий то ли на пьяного забулдыгу, то ли на ребенка, едва научившегося ходить.
На вид юноше было лет 16-17, и его вид вызывал недоумение горожан, спешивших по своим делам. Мальчик ничего не говорил, а только робко жестикулировал, прося прохожих остановиться и подойти к нему. Когда один из них, местный сапожник по имени Вайхман, все же решил помочь бедолаге, тот пробормотал, что ему нужно попасть в предместье Нойе Торштрассе.
Вайхман решил проводить юношу, но сделав несколько неуклюжих шагов, мальчик вдруг вытащил из кармана конверт и сунул его в руки сапожнику. На обороте значилось «Господину командующему 4-м эскадроном 6-го полка легкой кавалерии. Нюрнберг». Не получив от странного незнакомца объяснений по поводу содержимого конверта, Вайхман довел его до ближайшего поста и оставил на попечение городской стражи. Солдаты тоже не смогли добиться от юноши ничего вразумительного, но все же решили сопроводить его к дому командующего.
В прихожей мальчика встретил слуга, который сразу же спросил его о цели визита. Юноша пояснил, что ему сказали прибыть по этому адресу, после чего начал повторять фразу «Хочу быть кавалеристом, как мой отец». Он выглядел крайне истощенным, плакал и едва стоял на ногах.
Командующего Фридриха фон Вессенига в тот момент не было дома, поэтому конверт передали его жене, а юноше предложили отдохнуть с дороги и немного подкрепиться. Перед ним поставили тарелку с мясом и кружку пива, но, попробовав угощение, он с отвращением выплюнул его. Тогда ему предложили хлеба, который он с удовольствием съел, запив простой водой. После этого мальчика проводили в конюшню, где он уснул, свернувшись калачиком на стоге сена.
Спустя какое-то время домой вернулся командующий, которому сразу же рассказали о загадочном посетителе. Герр фон Вессениг отправился на конюшню и попытался разбудить мальчика. Удалось это с большим трудом, поскольку незнакомец никак не желал просыпаться, и открыл глаза, только когда в ход пошли пинки, пощечины и громкие крики.
Увидев кавалерийскую форму, юноша сразу повеселел. Дотронувшись до сабли Вессенига, он пробормотал, что хотел бы стать таким же. Сбитый с толку командующий попытался узнать у мальчика его имя, но тот будто не понимал вопроса, без конца повторяя фразу «Хочу быть кавалеристом, как мой отец». Еще больше Вессенига смутило письмо, лежавшее в адресованном ему конверте. Оно было написано якобы опекуном мальчика: о уверял, что получил ребенка «на воспитание» от одной женщины в 1812 году (записка от матери, датированная 1812 годом и написанная схожим почерком, была вложена в письмо) и растил его как своего, хоть и совсем не выпускал из дома. Отправитель просил командующего принять юношу на службу и, явно стремясь сохранить инкогнито, умолял не искать его, тем более что мальчик не мог знать, где именно он находился все эти годы и какой дорогой добрался до Нюрнберга, ведь из дома его вывезли посреди ночи. Если же Вессениг сочтет молодого человека ни на что не годным, опекун предлагал командующему убить ребенка.
Содержание письма еще больше усложнило ситуацию. Растерянный командующий не знал, что делать с мальчиком. Он& так и не смог выудить из него хоть какую-нибудь информацию, да и сам найденыш явно не умел нормально разговаривать. Тем временем уже смеркалось, поэтому Вессениг решил отвести юношу в полицейский участок и оставить его там.
В участке состоялась очередная попытка узнать имя таинственного незнакомца. Поначалу и этот допрос не принес результатов.
На все вопросы мальчик отвечал нечленораздельным мычанием, плакал и повторял, что хочет быть кавалеристом
Его поведение совершенно не соответствовало предполагаемому возрасту: когда один из полицейских вытащил из кармана монету и протянул ее мальчику, тот сразу обрадовался и начал играть с ней, повторяя слово «лошадка». Наконец, кто-то догадался предложить ему бумагу и перо. К всеобщему удивлению, он н смутился и уверенно вывел на белом листе два слова: «Каспар Хаузер». Обрадовавшись, полицейские стали жестами просить юношу написать название места, где он жил и откуда попал в Нюрнберг. Но эти попытки не увенчались успехом ;— мальчик явно устал, от него не смогли добиться ни слова. Допрос было решено продолжить на следующий день, а самого найденыша оставили под стражей в тюремной башне, где обычно держали бродяг и мелких преступников. Еле передвигая ноги, изможденный мальчик кое-как добрался до своей камеры и упал на соломенный настил, мгновенно провалившись в сон.
Всё свободное время он проводил сидя на полу и уставившись в одну точку
Следующие два месяца Каспар, как его теперь стали называть, провел в тюрьме под опекой надзирателя. Тот сперва не поверил в искренность юноши, поэтому постоянно следил за ним, пытаясь подловить на лжи. Однако Каспар ни разу не дал повода усомниться в себе: все свободное время он проводил, сидя на полу и уставившись одну точку, а когда ему требовалось что-то сказать, он либо нечленораздельно мычал, либо пользовался жестами. Когда все сомнения надзирателя рассеялись, он стал брать мальчика к себе и познакомил со своей семьей. Каспар быстро освоился и вскоре даже стал садиться за общий стол во время еды, хотя по-прежнему отказывался от любой пищи, кроме хлеба и воды. Больше всего ему нравилось проводить время с детьми надзирателя, с которыми он быстро нашел общий язык — они вместе играли, и во время этих игр мальчик стал узнавать новые слова, которые довольно быстро заучивал.
Хотя допрашивали Каспара каждый день, расследование практически не продвигалось: по-прежнему не было известно, откуда он пришел и кто его родители. К нему регулярно приходили врачи, которые осматривали его, пытаясь понять причину странного поведения. В результате этих осмотров они поняли, что мальчика раннего детства держали взаперти в тесном помещении, где он ;не мог ни& встать, ни вытянуться во весь рост. Кормили его только хлебом и водой, причем хлеб был явно не худшего качества — к нему, очевидно, добавляли приправы, поскольку ароматы укропа, тмина и аниса не вызывали у мальчика тошноту, в отличие от большинства других запахов.
Развитие Каспара остановилось на уровне малолетнего ребенка: он не различал животных и людей, не мог адекватно оценивать расстояние до предметов и не имел совершенно никакого представления об их свойствах. Так, однажды он попытался схватить руками башенные часы, которые углядел из окна, а в другой раз, впервые увидев перед собой свечу, захотел потрога ть красивый огонек, но обжегся и заплакал. Очевидно, что его долгие годы удерживали в заточении, но при этом совершенно неясно, кому и зачем это было нужно.
ТТем временем слухи о необычном юноше разошлись по всему городу.
В тюрьму начали приходить зеваки, желавшие поглядеть на Каспара. День ото дня посетителей становилось все больше, и во всей округе не осталось людей, не слышавших о таинственном дикаре. Наконец, историей Каспара заинтересовался бургомистр Нюрнберга, который стал навещать юношу в надежде выудить из него какую-нибудь информацию.
Каспар к тому времени уже начал понимать, чего от него хотят, и мог объясняться простыми фразами, хотя все еще не имел никакого представления о склонениях и падежах. В ходе продолжительных бесед бургомистр выяснил, что найденыш, сколько себя помнил, все время жил в тесном помещении, где он мог только сидеть, прислонившись спиной к стене. В этой каморке все время было темно и очень тихо, а из мебели была только печка, которую затапливали снаружи. Все свое время он проводил, играя с деревянными грушками двумя лошадками и собачкой. Кормили его только хлебом и водой, причем приносили ее в то время, когда мальчик спал. Иногда в воду что-то подмешивали, и Каспар засыпал крепче обычного, а когда просыпался, то обнаруживал, что его ногти и волосы подстрижены и на нем чистая одежда.
В какой-то момент привычная жизнь мальчика изменилась: к нему стал приходить какой-то человек, одетый во все черное, который начал учить его читать и писать. За любое непослушание мальчика ругали и били палкой. Спустя некоторое время обучение закончилось, и человек в черном вынес Каспара из каморки, после чего стал учить его ходить. При этом наставник заставлял юношу смотреть себе под ноги, а сам все время повторял фразу «Я хочу быть кавалеристом, как мой отец».
Обучив Каспара сносно передвигаться на ногах, «черный человек» куда-то его повел, причем шли они не один день.
Мальчик помнил, что они несколько раз делали привал на ночь. Наконец, в какой-то момент спутник Каспара остановился, разрешил ему поднять голову и указал на видневшийся вдали город. Он приказал юноше идти туда и спрашивать дорогу к Нойе Торштрассе, после чего сунул ему конверт и ушел. Так найденыш и очутился на рыночной площади Нюрнберга.
Загадочная история впечатлила бургомистра, он решил предать ее всеобщей огласке. В июле 1826 года, спустя два месяца после прибытия Каспара в Нюрнберг, он опубликовал «Прокламацию», в которой детально описал все то, что рассказал ему найденыш. Эта брошюра произвела настоящий фурор, и о мальчике стали писать в газетах по всему миру. Многие статьи представляли его потомком знатного рода, ставшим жертвой династических интриг в борьбе за наследство. Популярность Каспара быстро росла, посетителей становилось все больше. Врачи, наблюдавшие за его состоянием, стали выказывать беспокойство, опасаясь за несформировавшуюся психику. В конце концов юношу решили передать на попечение доктору Георгу Фридриху Даумеру, а на его содержание выделили средства из городской казны.
Каспар все больше напоминал жертву династических интриг.
Каспар прожил у доктора два года, и за это время научился нормально ходить и говорить, полностью овладел чтением и письмом. В доме Даумера у него была своя комната, с ним хорошо обращались и всеми силами старались приобщить к человеческому обществу. Он перестал питаться только хлебом и водой, стал крепнуть и только за первый год вырос на 5 сантиметров. Его социализация способствовала тому, что он начал интересоваться своим прошлым, а в сентябре 1828 года (спустя всего два месяца после выхода из тюрьмы) решил написать свою автобиографию и начал вести дневник. Все это время за ним внимательно следили, и у многих прогресс мальчика попросту не укладывался в голове. Каспар преображался на глазах и по прошествии сравнительно небольшого промежутка времени стал походить на совершенно обычного человека.
Быстрое развитие Каспара волновало умы многих людей, среди которых нашлись и недоброжелатели. 17 октября 1829 года прямо в доме Даумера на Каспара было совершено покушение. Неизвестный человек каким-то образом пробрался в дом посреди дня и ударил мальчика по голове. Рана оказалась не смертельной, и Каспар смог оправиться. Судя по всему, злоумышленников было двое: один подстерегал найденыша у лестницы (именно на него засмотрелся юноша перед тем, как получил удар со спины), а другой подкрался к нему сзади. Первого Каспар успел как следует рассмотреть: согласно его описанию, он был одет во все черное, а в руках держал нож. И хотя некоторые соседи впоследствии говорили, что в тот день видели похожего человека неподалеку от дома Даумера, многие не поверили в историю Каспара, посчитав его обманщиком, желавшим привлечь к себе внимание. Был у этой истории и обратный эффект — в свете покушения Каспар все больше напоминал жертву династических интриг, от которой решили избавиться.
После неудачного покушения к Каспару приставили круглосуточную охрану, а доступ к нему был ограничен. Посетителей в дом Даумера отныне пускали только в сопровождении высокопоставленных чиновников или полицейских. Небольшой дом доктора не подходил для таких условий содержания, поэтому найденыша переселили в особняк Иоганна Бибербаха, муниципального главы Нюрнберга. Отношения с новой семьей у Каспара не заладились. Жена Бибербаха быстро разочаровалась в найденыше и стала называть его лжецом и мошенником. Очередной повод для подобных домыслов предоставил сам Каспар. Как-то раз он попытался достать книгу с верхней полки, но потерял равновесие и случайно схватился за пистолет, висевший на стене. Оружие оказалось заряженным, и мальчик, ненамеренно нажав на курок, выстрелил себе в лоб. Пуля прошла по касательной, едва оцарапав Каспара, но вбежавшие на звук слуги обнаружили его без сознания в луже крови. Кто-то увидел в этом очередную попытку убийства, а кто-то — неумелое стремление навести шумиху вокруг своего имени.
Несчастный случай с пистолетом вкупе с недружелюбным отношением фрау Бибербах привели к тому, что Каспар снова переехал — на этот раз к барону фон Тухеру, который покровительствовал найденышу еще со времен его пребывания в городской тюрьме. В доме барона мальчик вновь почувствовал себя хорошо, и к нему стали приходить многочисленные гости, стремившиеся убедиться в его высоком происхождении. Некоторые из них считали, что Каспар — потомок одной из правящих династий какого-нибудь близлежащего герцогства. Этой версии придерживался и Пауль фон Фейербах, главный судья апелляционного суда Ансбаха, занимавшийся делом Каспара. Именно он выдвинул гипотезу, согласно которой Каспар был сыном великого герцога Баденского Карла и Стефании Богарне (приемной дочери Наполеона), которого в младенчестве якобы подменили на больного крестьянского ребенка, чтобы расчистить путь к престолу для другой ветви баденского дома. Другие полагали, что Каспар родом из Венгрии, а его отец — какой-нибудь местный аристократ. Так или иначе, все предположения касательно прошлого найденыша сводились к одному — он явно был благородных кровей, а разгадка тайны его происхождения грозила дипломатическим скандалом.
Одним из таких посетителей, желавших разгадать загадку Каспара Хаузера, был лорд Филипп-Генри Стэнхоуп, английский аристократ, постоянно колесивший по Европе. Как и многие, он заинтересовался историей мальчика из Нюрнберга. Стэнхоуп решил усыновить Каспара и забрать его с собой в Англию. Мальчику эта идея очень понравилась — ему вскружили голову разговоры о собственном замке и слугах, да и сам он был уверен в своем благородном происхождении. Давние покровители Каспара, напротив, воспротивились намерениям лорда. Они писали ему письма, в которых просили оставить мальчика в покое и не изводить его льстивыми обещаниями. Англичанина эти мольбы не тронули, и 7 декабря 1831 года Каспар был официально выведен из-под опеки барона фон Тухера и передан Стэнхоупу.
Его ругали за любую провинность, корили за слабые успехи в учебе и обвиняли во лжи.
Несмотря на все заверения, лорд Стэнхоуп так и не забрал юношу в Англию. Более того, он довез его только до Ансбаха, где оставил под присмотром школьного учителя Мейера и& nbsp;полицейского Хикеля, а сам уехал. Эти двое, как и ранее фрау Бибербах, скептически относились к Каспару, считая его выдумщиком, которому хотелось славы. Со временем к своему подопечному охладел и Стэнхоуп, который больше не возвращался в Ансбах и не виделся с приемным сыном. Сперва он писал своим немецким знакомым, что абсолютно уверен в венгерском происхождении мальчика, но затем его тон изменился, и он объявил найденыша вруном, придумавшим всю свою историю от начала и до конца.
С Каспаром стали обращаться гораздо строже, чем у Даумера или фон Тухера: его ругали за любую провинность, корили за слабые успехи в учебе и обвиняли во лжи. И хотя все это крайне негативно отражалось на душевном состоянии юноши, он все же сумел окончательно влиться в общество. Его устроили на работу, он посещал балы и светские мероприятия, много гулял. В то же самое время прежние покровители Каспара продолжали поиски его настоящих родителей, да и сам он всеми силами стремился раскрыть тайну своего рождения, посещая замки, в одном из которых он, вероятно, мог появиться на свет.
14 декабря Каспар, которому недавно исполнился 21 год, как обычно возвращался с работы в сопровождении знакомого пастора. На полпути к дому молодой человек остановился и сказал своему спутнику, что ему срочно нужно навестить одну знакомую. Но в гости Каспар не пошел. А пошел в городской парк, где в три часа дня встретился с человеком, нескольким и днями ранее предложившим ему посмотреть на строительство колодца. Это оказалось лишь предлогом — на деле таинственный незнакомец якобы хотел передать найденышу документы, проливающие свет на тайну его прошлого.
Когда Каспар подошел к этому человеку, тот протянул ему кошелек, который сразу же уронил. Юноша нагнулся, чтобы поднять его, и в тот же момент получил удар ножом в бок. Незнакомец убежал, а Каспар, будучи еще в сознании и на ногах, пошел домой. Мейер, выслушав историю своего подопечного, не поверил ему, отругал и заставил вернуться в парк. На середине пути ноги юноши подкосились, он потерял сознание, и его отнесли обратно в дом. Там он пришел в себя, и ему вновь пришлось выслушивать упреки опекуна, все время твердившего, что Каспар сам нанес себе рану, чтобы возбудить внимание к своей персоне. Поначалу состояние молодого человека вселяло надежду на поправку, но через несколько дней оно резко ухудшилось. Через три дня после покушения он скончался, окруженный членами городского магистрата, которые до последнего вздоха донимали его вопросами, пытаясь разгадать загадку его настоящего происхождения.
Смерть Каспара вызвала широкий общественный резонанс. Сразу же началось расследование, а король Баварии назначил щедрую награду за поимку преступника. Эти меры ни к чему не привели. На месте нападения был обнаружен тот самый кошелек, в котором лежала странная записка. Ее текст был отзеркален, а содержание сводилось к признанию убийцы в содеянном. Никакой конкретной информации анализ письма не дал: в том месте, где злоумышленник хотел написать название места, откуда он пришел, были оставлены прочерки, а вместо имени были указаны инициалы. Убийцу так и не поймали, хотя еще долгое время в полицию поступали сообщения от людей, якобы видевших человека с приметами, которые перед смертью успел описать Каспар.
Туманное происхождение, недолгая жизнь среди людей и загадочная гибель Каспара Хаузера — настоящая загадка. Кем на самом деле был этот мальчик и почему его так долго держали в заточении? Каким образом он так быстро наверстал упущенное и адаптировался к жизни среди людей? Почему его убили и кому это было выгодно? И, наконец, действительно ли он был тем, за кого себя выдавал?
Существуют разные версии. Согласно одной из них, Каспар действительно был сыном герцога Баденского, которого в результате придворного заговора подменили другим ребенком. При этом заговорщики никогда не упускали мальчика из виду, и в конце концов решили избавиться от него, опасаясь разоблачения. Лорд Стэнхоуп, очевидно, был с ними в сговоре, потому что именно его сомнительные действия послужили предпосылкой к устранению Каспара. В пользу этой теории говорит анализ ДНК, проведенный в 2002 году, который показал, что вероятность родства найденыша и Стефании Богарне составляет 95%. Другая версия гласит, что Каспар — самозванец, воспользовавшийся доверием благоволивших к нему людей. Эта точка зрения основана на нестыковках в истории мальчика, который вполне мог оказаться ребенком из бедной крестьянской семьи, достаточно хитрым и смекалистым, чтобы одурачить полицейских и некоторых из своих опекунов.
Окончательных ответов на вопросы о происхождении и гибели Каспара Хаузера нет до сих пор. Тысячи людей узнавали о подробностях его жизни со страниц газет, а самого мальчика прозвали «Дитем Европы». В истории он так и остался найденышем из Нюрнберга, появившимся из ниоткуда, а в городском парке Ансбаха, на том самом месте, где ему нанесли смертельную рану, до сих пор стоит памятный камень с надписью: «Здесь один неизвестный был убит другим неизвестным».
На вид юноше было лет 16-17, и его вид вызывал недоумение горожан, спешивших по своим делам. Мальчик ничего не говорил, а только робко жестикулировал, прося прохожих остановиться и подойти к нему. Когда один из них, местный сапожник по имени Вайхман, все же решил помочь бедолаге, тот пробормотал, что ему нужно попасть в предместье Нойе Торштрассе.
Вайхман решил проводить юношу, но сделав несколько неуклюжих шагов, мальчик вдруг вытащил из кармана конверт и сунул его в руки сапожнику. На обороте значилось «Господину командующему 4-м эскадроном 6-го полка легкой кавалерии. Нюрнберг». Не получив от странного незнакомца объяснений по поводу содержимого конверта, Вайхман довел его до ближайшего поста и оставил на попечение городской стражи. Солдаты тоже не смогли добиться от юноши ничего вразумительного, но все же решили сопроводить его к дому командующего.
 |
Прибытие Каспара Хаузера в Нюрнберг |
В прихожей мальчика встретил слуга, который сразу же спросил его о цели визита. Юноша пояснил, что ему сказали прибыть по этому адресу, после чего начал повторять фразу «Хочу быть кавалеристом, как мой отец». Он выглядел крайне истощенным, плакал и едва стоял на ногах.
Командующего Фридриха фон Вессенига в тот момент не было дома, поэтому конверт передали его жене, а юноше предложили отдохнуть с дороги и немного подкрепиться. Перед ним поставили тарелку с мясом и кружку пива, но, попробовав угощение, он с отвращением выплюнул его. Тогда ему предложили хлеба, который он с удовольствием съел, запив простой водой. После этого мальчика проводили в конюшню, где он уснул, свернувшись калачиком на стоге сена.
Спустя какое-то время домой вернулся командующий, которому сразу же рассказали о загадочном посетителе. Герр фон Вессениг отправился на конюшню и попытался разбудить мальчика. Удалось это с большим трудом, поскольку незнакомец никак не желал просыпаться, и открыл глаза, только когда в ход пошли пинки, пощечины и громкие крики.
Увидев кавалерийскую форму, юноша сразу повеселел. Дотронувшись до сабли Вессенига, он пробормотал, что хотел бы стать таким же. Сбитый с толку командующий попытался узнать у мальчика его имя, но тот будто не понимал вопроса, без конца повторяя фразу «Хочу быть кавалеристом, как мой отец». Еще больше Вессенига смутило письмо, лежавшее в адресованном ему конверте. Оно было написано якобы опекуном мальчика: о уверял, что получил ребенка «на воспитание» от одной женщины в 1812 году (записка от матери, датированная 1812 годом и написанная схожим почерком, была вложена в письмо) и растил его как своего, хоть и совсем не выпускал из дома. Отправитель просил командующего принять юношу на службу и, явно стремясь сохранить инкогнито, умолял не искать его, тем более что мальчик не мог знать, где именно он находился все эти годы и какой дорогой добрался до Нюрнберга, ведь из дома его вывезли посреди ночи. Если же Вессениг сочтет молодого человека ни на что не годным, опекун предлагал командующему убить ребенка.
 |
Факсимиле первого письма, найденного при Каспаре |
Содержание письма еще больше усложнило ситуацию. Растерянный командующий не знал, что делать с мальчиком. Он& так и не смог выудить из него хоть какую-нибудь информацию, да и сам найденыш явно не умел нормально разговаривать. Тем временем уже смеркалось, поэтому Вессениг решил отвести юношу в полицейский участок и оставить его там.
В участке состоялась очередная попытка узнать имя таинственного незнакомца. Поначалу и этот допрос не принес результатов.
На все вопросы мальчик отвечал нечленораздельным мычанием, плакал и повторял, что хочет быть кавалеристом
Его поведение совершенно не соответствовало предполагаемому возрасту: когда один из полицейских вытащил из кармана монету и протянул ее мальчику, тот сразу обрадовался и начал играть с ней, повторяя слово «лошадка». Наконец, кто-то догадался предложить ему бумагу и перо. К всеобщему удивлению, он н смутился и уверенно вывел на белом листе два слова: «Каспар Хаузер». Обрадовавшись, полицейские стали жестами просить юношу написать название места, где он жил и откуда попал в Нюрнберг. Но эти попытки не увенчались успехом ;— мальчик явно устал, от него не смогли добиться ни слова. Допрос было решено продолжить на следующий день, а самого найденыша оставили под стражей в тюремной башне, где обычно держали бродяг и мелких преступников. Еле передвигая ноги, изможденный мальчик кое-как добрался до своей камеры и упал на соломенный настил, мгновенно провалившись в сон.
Всё свободное время он проводил сидя на полу и уставившись в одну точку
Следующие два месяца Каспар, как его теперь стали называть, провел в тюрьме под опекой надзирателя. Тот сперва не поверил в искренность юноши, поэтому постоянно следил за ним, пытаясь подловить на лжи. Однако Каспар ни разу не дал повода усомниться в себе: все свободное время он проводил, сидя на полу и уставившись одну точку, а когда ему требовалось что-то сказать, он либо нечленораздельно мычал, либо пользовался жестами. Когда все сомнения надзирателя рассеялись, он стал брать мальчика к себе и познакомил со своей семьей. Каспар быстро освоился и вскоре даже стал садиться за общий стол во время еды, хотя по-прежнему отказывался от любой пищи, кроме хлеба и воды. Больше всего ему нравилось проводить время с детьми надзирателя, с которыми он быстро нашел общий язык — они вместе играли, и во время этих игр мальчик стал узнавать новые слова, которые довольно быстро заучивал.
 |
Надзиратель тюрьмы Андреас Хильтель с женой |
Хотя допрашивали Каспара каждый день, расследование практически не продвигалось: по-прежнему не было известно, откуда он пришел и кто его родители. К нему регулярно приходили врачи, которые осматривали его, пытаясь понять причину странного поведения. В результате этих осмотров они поняли, что мальчика раннего детства держали взаперти в тесном помещении, где он ;не мог ни& встать, ни вытянуться во весь рост. Кормили его только хлебом и водой, причем хлеб был явно не худшего качества — к нему, очевидно, добавляли приправы, поскольку ароматы укропа, тмина и аниса не вызывали у мальчика тошноту, в отличие от большинства других запахов.
Развитие Каспара остановилось на уровне малолетнего ребенка: он не различал животных и людей, не мог адекватно оценивать расстояние до предметов и не имел совершенно никакого представления об их свойствах. Так, однажды он попытался схватить руками башенные часы, которые углядел из окна, а в другой раз, впервые увидев перед собой свечу, захотел потрога ть красивый огонек, но обжегся и заплакал. Очевидно, что его долгие годы удерживали в заточении, но при этом совершенно неясно, кому и зачем это было нужно.
ТТем временем слухи о необычном юноше разошлись по всему городу.
В тюрьму начали приходить зеваки, желавшие поглядеть на Каспара. День ото дня посетителей становилось все больше, и во всей округе не осталось людей, не слышавших о таинственном дикаре. Наконец, историей Каспара заинтересовался бургомистр Нюрнберга, который стал навещать юношу в надежде выудить из него какую-нибудь информацию.
Каспар к тому времени уже начал понимать, чего от него хотят, и мог объясняться простыми фразами, хотя все еще не имел никакого представления о склонениях и падежах. В ходе продолжительных бесед бургомистр выяснил, что найденыш, сколько себя помнил, все время жил в тесном помещении, где он мог только сидеть, прислонившись спиной к стене. В этой каморке все время было темно и очень тихо, а из мебели была только печка, которую затапливали снаружи. Все свое время он проводил, играя с деревянными грушками двумя лошадками и собачкой. Кормили его только хлебом и водой, причем приносили ее в то время, когда мальчик спал. Иногда в воду что-то подмешивали, и Каспар засыпал крепче обычного, а когда просыпался, то обнаруживал, что его ногти и волосы подстрижены и на нем чистая одежда.
В какой-то момент привычная жизнь мальчика изменилась: к нему стал приходить какой-то человек, одетый во все черное, который начал учить его читать и писать. За любое непослушание мальчика ругали и били палкой. Спустя некоторое время обучение закончилось, и человек в черном вынес Каспара из каморки, после чего стал учить его ходить. При этом наставник заставлял юношу смотреть себе под ноги, а сам все время повторял фразу «Я хочу быть кавалеристом, как мой отец».
Обучив Каспара сносно передвигаться на ногах, «черный человек» куда-то его повел, причем шли они не один день.
Мальчик помнил, что они несколько раз делали привал на ночь. Наконец, в какой-то момент спутник Каспара остановился, разрешил ему поднять голову и указал на видневшийся вдали город. Он приказал юноше идти туда и спрашивать дорогу к Нойе Торштрассе, после чего сунул ему конверт и ушел. Так найденыш и очутился на рыночной площади Нюрнберга.
Загадочная история впечатлила бургомистра, он решил предать ее всеобщей огласке. В июле 1826 года, спустя два месяца после прибытия Каспара в Нюрнберг, он опубликовал «Прокламацию», в которой детально описал все то, что рассказал ему найденыш. Эта брошюра произвела настоящий фурор, и о мальчике стали писать в газетах по всему миру. Многие статьи представляли его потомком знатного рода, ставшим жертвой династических интриг в борьбе за наследство. Популярность Каспара быстро росла, посетителей становилось все больше. Врачи, наблюдавшие за его состоянием, стали выказывать беспокойство, опасаясь за несформировавшуюся психику. В конце концов юношу решили передать на попечение доктору Георгу Фридриху Даумеру, а на его содержание выделили средства из городской казны.
Каспар все больше напоминал жертву династических интриг.
Каспар прожил у доктора два года, и за это время научился нормально ходить и говорить, полностью овладел чтением и письмом. В доме Даумера у него была своя комната, с ним хорошо обращались и всеми силами старались приобщить к человеческому обществу. Он перестал питаться только хлебом и водой, стал крепнуть и только за первый год вырос на 5 сантиметров. Его социализация способствовала тому, что он начал интересоваться своим прошлым, а в сентябре 1828 года (спустя всего два месяца после выхода из тюрьмы) решил написать свою автобиографию и начал вести дневник. Все это время за ним внимательно следили, и у многих прогресс мальчика попросту не укладывался в голове. Каспар преображался на глазах и по прошествии сравнительно небольшого промежутка времени стал походить на совершенно обычного человека.
 |
Портрет Каспара Хаузера. |
Быстрое развитие Каспара волновало умы многих людей, среди которых нашлись и недоброжелатели. 17 октября 1829 года прямо в доме Даумера на Каспара было совершено покушение. Неизвестный человек каким-то образом пробрался в дом посреди дня и ударил мальчика по голове. Рана оказалась не смертельной, и Каспар смог оправиться. Судя по всему, злоумышленников было двое: один подстерегал найденыша у лестницы (именно на него засмотрелся юноша перед тем, как получил удар со спины), а другой подкрался к нему сзади. Первого Каспар успел как следует рассмотреть: согласно его описанию, он был одет во все черное, а в руках держал нож. И хотя некоторые соседи впоследствии говорили, что в тот день видели похожего человека неподалеку от дома Даумера, многие не поверили в историю Каспара, посчитав его обманщиком, желавшим привлечь к себе внимание. Был у этой истории и обратный эффект — в свете покушения Каспар все больше напоминал жертву династических интриг, от которой решили избавиться.
Толпа, желающая разгадать загадку
Каспара Хаузера
После неудачного покушения к Каспару приставили круглосуточную охрану, а доступ к нему был ограничен. Посетителей в дом Даумера отныне пускали только в сопровождении высокопоставленных чиновников или полицейских. Небольшой дом доктора не подходил для таких условий содержания, поэтому найденыша переселили в особняк Иоганна Бибербаха, муниципального главы Нюрнберга. Отношения с новой семьей у Каспара не заладились. Жена Бибербаха быстро разочаровалась в найденыше и стала называть его лжецом и мошенником. Очередной повод для подобных домыслов предоставил сам Каспар. Как-то раз он попытался достать книгу с верхней полки, но потерял равновесие и случайно схватился за пистолет, висевший на стене. Оружие оказалось заряженным, и мальчик, ненамеренно нажав на курок, выстрелил себе в лоб. Пуля прошла по касательной, едва оцарапав Каспара, но вбежавшие на звук слуги обнаружили его без сознания в луже крови. Кто-то увидел в этом очередную попытку убийства, а кто-то — неумелое стремление навести шумиху вокруг своего имени.
 |
Иоганн Кристиан Бибербах и его жена Клара |
Несчастный случай с пистолетом вкупе с недружелюбным отношением фрау Бибербах привели к тому, что Каспар снова переехал — на этот раз к барону фон Тухеру, который покровительствовал найденышу еще со времен его пребывания в городской тюрьме. В доме барона мальчик вновь почувствовал себя хорошо, и к нему стали приходить многочисленные гости, стремившиеся убедиться в его высоком происхождении. Некоторые из них считали, что Каспар — потомок одной из правящих династий какого-нибудь близлежащего герцогства. Этой версии придерживался и Пауль фон Фейербах, главный судья апелляционного суда Ансбаха, занимавшийся делом Каспара. Именно он выдвинул гипотезу, согласно которой Каспар был сыном великого герцога Баденского Карла и Стефании Богарне (приемной дочери Наполеона), которого в младенчестве якобы подменили на больного крестьянского ребенка, чтобы расчистить путь к престолу для другой ветви баденского дома. Другие полагали, что Каспар родом из Венгрии, а его отец — какой-нибудь местный аристократ. Так или иначе, все предположения касательно прошлого найденыша сводились к одному — он явно был благородных кровей, а разгадка тайны его происхождения грозила дипломатическим скандалом.
Одним из таких посетителей, желавших разгадать загадку Каспара Хаузера, был лорд Филипп-Генри Стэнхоуп, английский аристократ, постоянно колесивший по Европе. Как и многие, он заинтересовался историей мальчика из Нюрнберга. Стэнхоуп решил усыновить Каспара и забрать его с собой в Англию. Мальчику эта идея очень понравилась — ему вскружили голову разговоры о собственном замке и слугах, да и сам он был уверен в своем благородном происхождении. Давние покровители Каспара, напротив, воспротивились намерениям лорда. Они писали ему письма, в которых просили оставить мальчика в покое и не изводить его льстивыми обещаниями. Англичанина эти мольбы не тронули, и 7 декабря 1831 года Каспар был официально выведен из-под опеки барона фон Тухера и передан Стэнхоупу.
Его ругали за любую провинность, корили за слабые успехи в учебе и обвиняли во лжи.
Несмотря на все заверения, лорд Стэнхоуп так и не забрал юношу в Англию. Более того, он довез его только до Ансбаха, где оставил под присмотром школьного учителя Мейера и& nbsp;полицейского Хикеля, а сам уехал. Эти двое, как и ранее фрау Бибербах, скептически относились к Каспару, считая его выдумщиком, которому хотелось славы. Со временем к своему подопечному охладел и Стэнхоуп, который больше не возвращался в Ансбах и не виделся с приемным сыном. Сперва он писал своим немецким знакомым, что абсолютно уверен в венгерском происхождении мальчика, но затем его тон изменился, и он объявил найденыша вруном, придумавшим всю свою историю от начала и до конца.
 |
Портрет Филиппа-Генри Стэнхоупа |
С Каспаром стали обращаться гораздо строже, чем у Даумера или фон Тухера: его ругали за любую провинность, корили за слабые успехи в учебе и обвиняли во лжи. И хотя все это крайне негативно отражалось на душевном состоянии юноши, он все же сумел окончательно влиться в общество. Его устроили на работу, он посещал балы и светские мероприятия, много гулял. В то же самое время прежние покровители Каспара продолжали поиски его настоящих родителей, да и сам он всеми силами стремился раскрыть тайну своего рождения, посещая замки, в одном из которых он, вероятно, мог появиться на свет.
14 декабря Каспар, которому недавно исполнился 21 год, как обычно возвращался с работы в сопровождении знакомого пастора. На полпути к дому молодой человек остановился и сказал своему спутнику, что ему срочно нужно навестить одну знакомую. Но в гости Каспар не пошел. А пошел в городской парк, где в три часа дня встретился с человеком, нескольким и днями ранее предложившим ему посмотреть на строительство колодца. Это оказалось лишь предлогом — на деле таинственный незнакомец якобы хотел передать найденышу документы, проливающие свет на тайну его прошлого.
Когда Каспар подошел к этому человеку, тот протянул ему кошелек, который сразу же уронил. Юноша нагнулся, чтобы поднять его, и в тот же момент получил удар ножом в бок. Незнакомец убежал, а Каспар, будучи еще в сознании и на ногах, пошел домой. Мейер, выслушав историю своего подопечного, не поверил ему, отругал и заставил вернуться в парк. На середине пути ноги юноши подкосились, он потерял сознание, и его отнесли обратно в дом. Там он пришел в себя, и ему вновь пришлось выслушивать упреки опекуна, все время твердившего, что Каспар сам нанес себе рану, чтобы возбудить внимание к своей персоне. Поначалу состояние молодого человека вселяло надежду на поправку, но через несколько дней оно резко ухудшилось. Через три дня после покушения он скончался, окруженный членами городского магистрата, которые до последнего вздоха донимали его вопросами, пытаясь разгадать загадку его настоящего происхождения.
 |
Убийство Каспара Хаузера в Нюрнберге |
Кем был Каспар Хаузер?
Смерть Каспара вызвала широкий общественный резонанс. Сразу же началось расследование, а король Баварии назначил щедрую награду за поимку преступника. Эти меры ни к чему не привели. На месте нападения был обнаружен тот самый кошелек, в котором лежала странная записка. Ее текст был отзеркален, а содержание сводилось к признанию убийцы в содеянном. Никакой конкретной информации анализ письма не дал: в том месте, где злоумышленник хотел написать название места, откуда он пришел, были оставлены прочерки, а вместо имени были указаны инициалы. Убийцу так и не поймали, хотя еще долгое время в полицию поступали сообщения от людей, якобы видевших человека с приметами, которые перед смертью успел описать Каспар.
 |
| Записка, найденная в кошельке |
Туманное происхождение, недолгая жизнь среди людей и загадочная гибель Каспара Хаузера — настоящая загадка. Кем на самом деле был этот мальчик и почему его так долго держали в заточении? Каким образом он так быстро наверстал упущенное и адаптировался к жизни среди людей? Почему его убили и кому это было выгодно? И, наконец, действительно ли он был тем, за кого себя выдавал?
Существуют разные версии. Согласно одной из них, Каспар действительно был сыном герцога Баденского, которого в результате придворного заговора подменили другим ребенком. При этом заговорщики никогда не упускали мальчика из виду, и в конце концов решили избавиться от него, опасаясь разоблачения. Лорд Стэнхоуп, очевидно, был с ними в сговоре, потому что именно его сомнительные действия послужили предпосылкой к устранению Каспара. В пользу этой теории говорит анализ ДНК, проведенный в 2002 году, который показал, что вероятность родства найденыша и Стефании Богарне составляет 95%. Другая версия гласит, что Каспар — самозванец, воспользовавшийся доверием благоволивших к нему людей. Эта точка зрения основана на нестыковках в истории мальчика, который вполне мог оказаться ребенком из бедной крестьянской семьи, достаточно хитрым и смекалистым, чтобы одурачить полицейских и некоторых из своих опекунов.
Окончательных ответов на вопросы о происхождении и гибели Каспара Хаузера нет до сих пор. Тысячи людей узнавали о подробностях его жизни со страниц газет, а самого мальчика прозвали «Дитем Европы». В истории он так и остался найденышем из Нюрнберга, появившимся из ниоткуда, а в городском парке Ансбаха, на том самом месте, где ему нанесли смертельную рану, до сих пор стоит памятный камень с надписью: «Здесь один неизвестный был убит другим неизвестным».