|
Новое еврейское
кладбище (Nový židovský hřbitov) находится на улице
Израильской в городе Прага
|
«На золотом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной, кто ты будешь такой?..» Детская считалочка и целый рой фантазий: благородное лицо царя, нежное его подобие – царевич, чуть грубоватый сапожник, хитроватый, улыбчивый портной…и крыльцо светится, золотое
🔷🔷🔷
Но заключительный вопрос считалочки: «Кто ты будешь такой?..» когда-то смущал своей бесцеремонностью. Ну, действительно, а кто я такой?
Так, с бухты-барахты, и не ответишь. Определять себя как биологический тип, как профессиональную единицу или, тем более, по политической принадлежности я не собирался! Это всё скорлупка, одёжка, несерьёзно. Тут бы поглубже копнуть, в индивидуальность вглядеться… Та-а-а-к, дружно раскрываем книжки по психологии, социологии, дерматологии, диетологии, психиатрии, Фрейда – Брейда, самоучитель древне-чукотского языка – дружно смотрим, дружно зев-а-а-ем и дружно…закрываем. Нет там ничего про нас. Вопрос, как говорится, на лице: кто же мы такие?
А ну-ка, потрясти себя, потревожить себя – и сквозь ворохи русской аппликатуры и политуры, поэзии и мата, сквозь технически-рациональное мышление, сквозь любовь к политике и злословию, сквозь чувственность и благородство, если повезёт, конечно, проявится мудрое мерцание чистого огонька – еврейская душа!
И что это за зверь такой – еврейская душа? Пока прячется, маскируется – не слышно её и не видно, ну а заговорит вдруг – не по себе станет, самые основы потрясёт, покоя и сна лишит, на подвиги потянет – с вами этого не бывало?
Во второй половине восьмидесятых годов собрались как-то несколько молодых, и не очень молодых, евреев в Саратовской Синагоге, что на улице Посадского, 208. Кто уж соблюдал заповеди, кто начинал, а кто только собирался. Но общее для всех - раскалённая иголочка в сердце, заставлявшая искать, читать, копаться, выискивать причину странного пробуждения. В общем, душа еврейская зачесалась.
А дни были тёплые, весенние. Апрель на дворе. Помните, снежок сходит, и все "прелести" индустриального города – как на ладони? Но речь не о том, а вот о чём. Любимым развлечением молодых, или лучше сказать, юных жителей Саратова было 20-го апреля, на день рождения чубатого с усиками, выходить вечерком весёлой полупьяной толпой, спускаться по грязным улочкам к еврейскому кладбищу, да на надгробных камнях выказывать свою удалую молодецкую, с прыщами под мышками, силушку.
Ну, обычай, как говорится, и есть обычай. Евреи уж привыкли подкапливать к весне деньжат на ремонт родных могил.
А в этот раз сговорились несколько евреев в такой вот вечерок собраться, да на кладбище подежурить. Ну, а появятся «долгожданные» гости – ретироваться, да милицию позвать.
Что ж, сказано – сделано. Жёны, конечно, ни в какую, запричитали, испугались. Но что поделаешь с пробудившимся еврейским сердцем?
А вечер тот славный был – тёплый и свежий. Луна светила прищуренным глазом. На кладбище - тишина и покой. Прошлогодние листья уютно шуршали под ногами, а евреи ходили от могилы к могиле и вполголоса делились друг с другом, кто что знает, о себе и еврействе. А потом, по очереди, всю компанию к «своим» могилам стали водить – «знакомить» с умершими родственниками. Спускалась тьма. Девять часов – тихо…
Тихо на кладбище, а в центре города, под самым памятником Ильичу, показывающим чудовищным пальцем куда-то прямо в светлое будущее, стекались мутными ручейками эдакие широкогрудые, широкоскулые, широконосые ребятишки. Лысоватые, с гребнями над идиотическими лбами, с пустыми хамскими глазками. В ручках они держали: кто ломик, кто палочку, а кто цепочку. Мол, празднество на дворе, ночка разудалая…
А в "сторожах" напряжение нарастает. Выяснилось: позади кладбища – крутой склон, взобраться по нему – не так-то просто. По бокам – непроходимый кустарник, и единственный выход – впереди, там, откуда ожидается толпа... А милиции и слыхом не слышно. Почему же не бежали? Вот тут-то и загвоздка, вот тут-то тайна загадочной еврейской души: словно долг какой-то выплатить решили …
А толпа-то на площади сформировалась, загустела, засверкала колечками в ушах, золотыми коронками в зубах, уже выпила для храбрости, уже загомонила матерным припевом, постояла, покачалась, да и двинулась туда, где семеро разношерстных еврейчиков наивно выпячивали свои куриные грудки…
…Десять часов – тихо.
Разговоры не умолкают. Все скрывают волнение, но втайне рады, что милиция предупреждена… Одиннадцать часов – тихо.
Напряжение достигает предела, но растворяется в бесконечных беседах о сущности бытия, о Всевышнем, о тайнах Мироздания. Евреям жутко, но и как-то весело, они ощущают теперь, именно теперь, особую, нежданную близость к Создателю…
🔷🔷🔷