 |
Морские люди.
Рисунок из псалтыря XIII в.
|
В идеале биологическая классификация живых организмов должна отражать их происхождение. Животные или растения, которых биологи относят к одной группе, должны происходить от одного общего предка. Но в силу исторических причин в биологической систематике долгое время выделялись группы, не соответствующие этому требованию. Последовательное соблюдение соответствия классификации и эволюционной истории стало девизом филогенетической систематики – направления, возникшего в 1960-е годы.
В частности, филогенетическая систематика предписывает использовать в качестве таксонов только монофилетические группы, которые должны включать всех потомков общего предка. Часть групп, ранее признававшихся учеными, не выдерживает этого критерия. Например, рептилии не могут считаться монофилетической группой, так как от того, же предка, что и рептилии, происходят также и птицы. Единого предка, который объединял бы все отряды рептилий, но не включал бы птиц, нет. Подобная группа, включающая не всех потомков одного предка, называется парафилетической. Парафилетическую группу легко превратить в монофилетическую, включив в нее недостающие ветви. В данном случае это означает, что птицы должны быть включены в состав рептилий.
Бывают также полифилетические группы, которые включают виды, происходящие от разных предков и объединенные в силу внешнего сходства, а не эволюционного родства. Например, как считают в наше время специалисты по эволюции млекопитающих, животные, которых мы в школе изучали под названием «отряд насекомоядных», на самом деле не имеют общего происхождения, а распадаются на три независимых отряда. В один входят землеройки, кроты и выхухоли, во второй – ежи, в третий – обитающие в Африке златокроты и тенреки. «Насекомоядные», в таком случае, оказывают полифилетической группой.
Принцип филогенетической систематики порою полезно помнить и при рассуждении о мифических существах. Тем более, что виды, созданные человеческим воображением, за свою историю порой переживают куда более сложные трансформации, чем реальные животные и растения. Так что более точным названием этого текста было бы «Опыт филогенетической классификации русалок». Мы покажем, что полифилетическая группа «русалки» объединяет три мифических вида разного происхождения, которые лишь по случайным причинам получили одно и то же название.
Русалка
как она есть
Начнем с того вида, которому название русалка принадлежало изначально. Его можно назвать русалкой юго-западной, так как у восточных славян поверья о нем были распространены у белорусов, украинцев и жителей южных областей России. Русалки в этих поверьях представлялись существами женского пола, чаще всего молодыми. Это привлекательные девушки, обнаженные или в длинных белых одеждах, порой с венком на голове. Встречалась, впрочем, и другая разновидность русалок – страшные косматые старухи с отвисшей грудью, иногда перекинутой через плечо. Особо отметим, что ни в первом, ни во втором случае рыбьего хвоста русалки не имеют.
Да и обитают русалки вовсе не в воде. Они встречаются в полях или в лесах, любят сидеть на деревьях. Возле воды или в реках они обитают куда реже, но и в этом случае не имеют облика полудевы-полурыбы. Важная особенность русалок – ярко выраженная сезонность их появления. Их можно увидеть летом в особый период – Русальную неделю. Такое название обычно носит неделя, начинающаяся с праздника Троицы, или же две предшествующие недели. В этот период русалки бегают по полям, залезают на деревья и качаются в ветвях, их можно встретить на дороге, у перекрестков, на кладбищах, у берегов рек и даже на огородах. Часто появление русалок хронологически привязано к периоду цветения ржи. В некоторых местностях считали, что игры русалок во ржи обеспечивают хороший урожай, в других – что русалки портят посевы, чтобы вредить людям, а в третьих – что русалки губят рожь, но только у тех, кто нарушил свойственные русальной неделе ритуальные запреты.
Встреча с русалкой порой бывает опасной. Русалки заманивают путника в чащу, где могут его напугать, а могут и защекотать до смерти. Иногда русалкам приписывали насылание болезней. Но куда чаще развлечения русалок в краткий период, когда они посещают наш мир, безвредны. Как уже упоминалось, они любят качаться на ветвях деревьев, причем иногда сооружают качели. Русалки поют и танцуют, водят хороводы, собирают цветы, вьют венки, приходят послушать пастушескую свирель. Если же русалка всё-таки агрессивна, справиться с ней помогают обереги: иголка, крапива, а лучше всего – полынь. Есть рассказы о том, что, встретив человека, русалка спрашивает его: «Полынь или петрушка?». Если ответить «петрушка», русалка вскрикнет: «Ах ты моя душка!» и защекочет до смерти. Если же сказать «полынь», русалка в ответ скажет «Сама ты сгинь!» и исчезнет.
 |
Иван
Крамской. Русалки.
|
Помимо названия русалка для этих существ были и другие: мавка, навка, лоскотуха, купавка, казытка, щекоталка, смолянка, кривуха. Термин русалка использовался также в восточной Польше, северной Болгарии и восточной Сербии. В этих регионах русалки также представали в виде молодых девушек в белых одеждах, которые резвились в полях (носили также названия żytnie panienki, żytnie baby, żytniczki). Их часто считали духами-защитниками злаков, но помнили, что русалки могут и защекотать человека. В Болгарии верили, что русалки (также русалийки, русалии, русанки и др.) поют и танцуют в лесах и полях, особенно любят те места, где много растения росен (его русское название – ясенец). Болгары также говорили, что русалки окропляют всходы жита живительной влагой, которая усиливает их рост. Сходные существа под названием rusalile отмечены в мифологии румын и молдаван.
Рассуждая о происхождении русалок нужно разделять два вопроса. Один из них – откуда берутся русалки, с точки зрения носителя фольклорной традиции. Другой – как возник этот образ и термин, его обозначающий, с точки зрения исторической. Ответ на первый вопрос прост. По крайней мере восточные славяне были убеждены, что русалками становятся люди после смерти. Чаще всего в русалок превращаются самоубийцы, а также дети, умершие до крещения, утопленницы (как сознательно утопившиеся, так и случайно утонувшие), в принципе все те, кто умер «не своей смертью». В Полесье было распространено мнение, что русалками становятся девушки, умершие до свадьбы. Были и поверья, согласно которым, русалками после смерти обречены стать те, кто зачат, рожден или умер на Троицкой неделе. В целом же русалки оказываются представителями той категории персонажей, которые известны под названием «заложные покойники», то есть души самоубийц, проклятых, умерших насильственной смертью и некоторых других категорий людей, которые порой посещают мир живых.
В старину таких покойников славяне не погребали, а относили куда-нибудь в овраг или на болота, иногда закладывая ветками (отсюда выражение «заложные покойники», ранее локально существовавшее в Вятской губернии и выбранное в качестве термина знаменитым этнографом Д. К. Зелениным). Считалось, что погребение такого покойника в земле обязательно вызовет неурожаи и прочие бедствия. Позднее распространилось обыкновение собирать их тела в особых ямах, над которыми сооружалось деревянное строение («убогий дом» или «скудельница»), а в седьмой четверг после Пасхи коллективно хоронить, часто прямо в той же яме. Этот обычай продержался до XVIII века. Но и в XIX веке отмечалось немало случаев, когда крестьяне, обеспокоенные непогодой или неурожаем, выкапывали на кладбище тело какого-нибудь с их точки зрения неподходящего покойника и относили его, например, на болото.
Также стоит обратить внимание на распространенное поверье, что души предков навещают свои семьи в период от Пасхи до Троицы, которое отразилось во многих славянских обрядах. Когда предки-покровители покидали мир живых, наступал краткий период, когда туда проникали души «заложных покойников», видимо, с этим связано и представление о том, что активность русалок приходится на период Троицкой недели.
Если же обратиться к историческому происхождению русалок, первое, на что нужно обратить внимание, это то, что куда шире, чем название русалок распространено название Русальной недели (Русалии). Это понятие, связанное с неделей праздника Троицы, широко распространено у болгар, македонцев, сербов, черногорцев, русинов, жителей юго-востока Польши, восточной и южной Словакии, восточных славян, румын, молдаван и греков (Ρουσαλια). Как еще в XIX веке доказал филолог Франц Миклошич, славянское название этого календарного периода происходит из латинского праздника Rosalia, посвященного поминовению умерших. От романоязычных жителей Балкан слово перешло к грекам и южным славянам, а далее – к восточным и западным славянам.
Вполне вероятно, что возникновение образа мифических существо произошло не без влияния выражений, обозначающих наступление календарного периода (болг. Русалии идвале «русалии пришли»). Появившиеся при этом мифологические существа стали выполнять функции, схожие с функциями природных духов, популярных в этом регионе (греческих наяд и нимф, болгарских самодив, известных всем южным славянам вил (или самовил), румынских iele и прочих), а сезонность их появление была обусловлена их именем, связанным с важным периодом в обрядовом календаре, завершением весеннего цикла и началом летнего. У восточных славян русалии превратились в русалок, а их образ, сохранив связь с природой, соединился также с «заложными покойниками» женского пола, ранее не имевшими особого названия. Важным фактором в этом было совпадение периода активности русалок со временем, когда у восточных славян проводились обряды в память о заложных покойниках.
Подробно описав тот мифический вид, к которому название русалка относилось изначально, перейдем к еще двум видам, которые получили это название в более позднее время.
Второй вид можно назвать русалкой северной, по ареалу распространения, но, чтобы избежать путаницы, лучше использовать особый термин водяница. Он отмечен в поверьях русского Севера, Поволжья, Урала, Западной Сибири. Носители традиции называли данное существо водяницей, водянихой, хиткой, шутовкой и другими названиями, а вот слово русалка стало известным значительно позднее, из литературного языка: «А сидит женщина, волосы по плечам вот так распущены <…> нонь-то русалками всё зовут, а раньше-то всё водяница да водяница», «сидит на берегу девка гола и чешет волосы. По-деревенски – воденик, а по-ученому – русалка».
Появляются водяницы возле воды, где сидят на камнях, расчесывая свои длинные волосы. Иногда, правда, по ночам моются или стирают белье в бане. Могут заманить человека в воду и утопить. Обычно об их происхождении ничего не говорится, и тогда они предстают разновидностью водного духа, женской ипостасью водяного. В других случаях упоминают, что водяницами становятся после смерти утонувшие или проклятые родителями люди.
Выглядят они обычно непривлекательно: лохматые, бледные, холодные на ощупь, с отвисшей грудью. Однако никакого рыбьего хвоста не отмечается (за исключением поздних сказаний, носителям которых уже был известен облик, приписываемый русалкам в литературном языке). Несвойственна водяницам и сезонность появления: есть даже былички о встрече с ними зимой у проруби.
Наконец, третий вид, который мы будем называть морскими людьми. У этого вида есть рыбий хвост, а его представители ведут водный образ жизни: в морях и, реже, в реках. В славянский фольклор представления о морских людях проникают поздно и имеют книжное происхождение. Среди их источников легенды о сиренах (в античности сирены считались полудевами-полуптицами, но позднее стали представлять их полулюдьми-полурыбами) и средневековое сказание о Мелюзине (известно в переводе с польского с 1670-х годов). В украинских и белорусских легендах они упоминаются под названиями морськi люди, морськi панни, сирени, сарени, мелюзини, лужичане их звали morsky panny или morsky jungfry (от немецкого Jungfrau ‘девушка’).
В легендах обычно говорится, что прекрасные морские девы чаруют своим пением моряков и топят корабли. Иногда рассказываю, как раз в семь лет они выходят на берег, чтобы петь там. Согласно одной украинской легенде, именно морские девы обучили людей песням и нотам. Упоминания о мужчинах редки.
В основном в северной России была распространена легенда, связывающая появление морских людей с ветхозаветным сказанием о пересечении евреями Красного моря. Тогда, по велению Моисея, морские воды расступились, чтобы пропустить евреев, а затем вновь сомкнулись, потопив гнавшееся за ними войско египетского фараона. Из потонувших египетских воинов и появились морские люди. От этой легенды происходит еще один вариант их названия: фараоны, фараонки, фаляроны, фалорони. В одну из летописей XVII века включено апокрифическое сказание о них, где говорится: «В Чермном море, что были люди фараоновы <…> а у рыб главы человеческие, а тулова у них нет, токмо една глава, а зубы и нос человечьи, а где уши, тут перье, а где потылица, тут хвост». Позднее в поверьях русского Севера «фараоны» несколько измельчали: туловище «как у плотицы», зато отмечено их умение говорить: «В Неве, будто бычки, вынырнут, скажут: “Фараон!” и нырнут». У новгородцев зафиксировано предание, будто эти существа, выныривая из моря в ясную погоду, произносят целую фразу: «Царь фараон в воде потонул!».
Еще в XIX веке носители русского языка хорошо знали, что русалка и морская дева – разные существа. Карамзин называл русалок «наядами дубрав», не имели хвоста русалки из произведений Пушкина и Даргомыжского. В русской литературе упоминание хвоста русалок встречается с 1860-х годов. Вряд ли можно выделить единую причину, по которой слово русалка стало в конце XIX – начале XX века обозначать мифических существ с рыбьим хвостом. Тут сыграли роль и писатели эпохи романтизма, увлекавшиеся образами европейской мифологии. Русалки, которые в некоторых вариантах всё-таки жили под водой, были хорошим кандидатом на то, чтобы их название досталось в русских переводах европейским ундинам, сиренам и морским девам. В популяризации нового образа русалки не последнюю роль сыграла сказка Андерсена «Den lille Havfrue», которую Анна Ганзен перевела под названием «Русалочка».
Рассуждая о происхождении русалок нужно разделять два вопроса. Один из них – откуда берутся русалки, с точки зрения носителя фольклорной традиции. Другой – как возник этот образ и термин, его обозначающий, с точки зрения исторической. Ответ на первый вопрос прост. По крайней мере восточные славяне были убеждены, что русалками становятся люди после смерти. Чаще всего в русалок превращаются самоубийцы, а также дети, умершие до крещения, утопленницы (как сознательно утопившиеся, так и случайно утонувшие), в принципе все те, кто умер «не своей смертью». В Полесье было распространено мнение, что русалками становятся девушки, умершие до свадьбы. Были и поверья, согласно которым, русалками после смерти обречены стать те, кто зачат, рожден или умер на Троицкой неделе. В целом же русалки оказываются представителями той категории персонажей, которые известны под названием «заложные покойники», то есть души самоубийц, проклятых, умерших насильственной смертью и некоторых других категорий людей, которые порой посещают мир живых.
В старину таких покойников славяне не погребали, а относили куда-нибудь в овраг или на болота, иногда закладывая ветками (отсюда выражение «заложные покойники», ранее локально существовавшее в Вятской губернии и выбранное в качестве термина знаменитым этнографом Д. К. Зелениным). Считалось, что погребение такого покойника в земле обязательно вызовет неурожаи и прочие бедствия. Позднее распространилось обыкновение собирать их тела в особых ямах, над которыми сооружалось деревянное строение («убогий дом» или «скудельница»), а в седьмой четверг после Пасхи коллективно хоронить, часто прямо в той же яме. Этот обычай продержался до XVIII века. Но и в XIX веке отмечалось немало случаев, когда крестьяне, обеспокоенные непогодой или неурожаем, выкапывали на кладбище тело какого-нибудь с их точки зрения неподходящего покойника и относили его, например, на болото.
Также стоит обратить внимание на распространенное поверье, что души предков навещают свои семьи в период от Пасхи до Троицы, которое отразилось во многих славянских обрядах. Когда предки-покровители покидали мир живых, наступал краткий период, когда туда проникали души «заложных покойников», видимо, с этим связано и представление о том, что активность русалок приходится на период Троицкой недели.
Если же обратиться к историческому происхождению русалок, первое, на что нужно обратить внимание, это то, что куда шире, чем название русалок распространено название Русальной недели (Русалии). Это понятие, связанное с неделей праздника Троицы, широко распространено у болгар, македонцев, сербов, черногорцев, русинов, жителей юго-востока Польши, восточной и южной Словакии, восточных славян, румын, молдаван и греков (Ρουσαλια). Как еще в XIX веке доказал филолог Франц Миклошич, славянское название этого календарного периода происходит из латинского праздника Rosalia, посвященного поминовению умерших. От романоязычных жителей Балкан слово перешло к грекам и южным славянам, а далее – к восточным и западным славянам.
Вполне вероятно, что возникновение образа мифических существо произошло не без влияния выражений, обозначающих наступление календарного периода (болг. Русалии идвале «русалии пришли»). Появившиеся при этом мифологические существа стали выполнять функции, схожие с функциями природных духов, популярных в этом регионе (греческих наяд и нимф, болгарских самодив, известных всем южным славянам вил (или самовил), румынских iele и прочих), а сезонность их появление была обусловлена их именем, связанным с важным периодом в обрядовом календаре, завершением весеннего цикла и началом летнего. У восточных славян русалии превратились в русалок, а их образ, сохранив связь с природой, соединился также с «заложными покойниками» женского пола, ранее не имевшими особого названия. Важным фактором в этом было совпадение периода активности русалок со временем, когда у восточных славян проводились обряды в память о заложных покойниках.
Другие
«русалки»
Подробно описав тот мифический вид, к которому название русалка относилось изначально, перейдем к еще двум видам, которые получили это название в более позднее время.
Второй вид можно назвать русалкой северной, по ареалу распространения, но, чтобы избежать путаницы, лучше использовать особый термин водяница. Он отмечен в поверьях русского Севера, Поволжья, Урала, Западной Сибири. Носители традиции называли данное существо водяницей, водянихой, хиткой, шутовкой и другими названиями, а вот слово русалка стало известным значительно позднее, из литературного языка: «А сидит женщина, волосы по плечам вот так распущены <…> нонь-то русалками всё зовут, а раньше-то всё водяница да водяница», «сидит на берегу девка гола и чешет волосы. По-деревенски – воденик, а по-ученому – русалка».
Появляются водяницы возле воды, где сидят на камнях, расчесывая свои длинные волосы. Иногда, правда, по ночам моются или стирают белье в бане. Могут заманить человека в воду и утопить. Обычно об их происхождении ничего не говорится, и тогда они предстают разновидностью водного духа, женской ипостасью водяного. В других случаях упоминают, что водяницами становятся после смерти утонувшие или проклятые родителями люди.
Выглядят они обычно непривлекательно: лохматые, бледные, холодные на ощупь, с отвисшей грудью. Однако никакого рыбьего хвоста не отмечается (за исключением поздних сказаний, носителям которых уже был известен облик, приписываемый русалкам в литературном языке). Несвойственна водяницам и сезонность появления: есть даже былички о встрече с ними зимой у проруби.
Наконец, третий вид, который мы будем называть морскими людьми. У этого вида есть рыбий хвост, а его представители ведут водный образ жизни: в морях и, реже, в реках. В славянский фольклор представления о морских людях проникают поздно и имеют книжное происхождение. Среди их источников легенды о сиренах (в античности сирены считались полудевами-полуптицами, но позднее стали представлять их полулюдьми-полурыбами) и средневековое сказание о Мелюзине (известно в переводе с польского с 1670-х годов). В украинских и белорусских легендах они упоминаются под названиями морськi люди, морськi панни, сирени, сарени, мелюзини, лужичане их звали morsky panny или morsky jungfry (от немецкого Jungfrau ‘девушка’).
В легендах обычно говорится, что прекрасные морские девы чаруют своим пением моряков и топят корабли. Иногда рассказываю, как раз в семь лет они выходят на берег, чтобы петь там. Согласно одной украинской легенде, именно морские девы обучили людей песням и нотам. Упоминания о мужчинах редки.
В основном в северной России была распространена легенда, связывающая появление морских людей с ветхозаветным сказанием о пересечении евреями Красного моря. Тогда, по велению Моисея, морские воды расступились, чтобы пропустить евреев, а затем вновь сомкнулись, потопив гнавшееся за ними войско египетского фараона. Из потонувших египетских воинов и появились морские люди. От этой легенды происходит еще один вариант их названия: фараоны, фараонки, фаляроны, фалорони. В одну из летописей XVII века включено апокрифическое сказание о них, где говорится: «В Чермном море, что были люди фараоновы <…> а у рыб главы человеческие, а тулова у них нет, токмо една глава, а зубы и нос человечьи, а где уши, тут перье, а где потылица, тут хвост». Позднее в поверьях русского Севера «фараоны» несколько измельчали: туловище «как у плотицы», зато отмечено их умение говорить: «В Неве, будто бычки, вынырнут, скажут: “Фараон!” и нырнут». У новгородцев зафиксировано предание, будто эти существа, выныривая из моря в ясную погоду, произносят целую фразу: «Царь фараон в воде потонул!».
Еще в XIX веке носители русского языка хорошо знали, что русалка и морская дева – разные существа. Карамзин называл русалок «наядами дубрав», не имели хвоста русалки из произведений Пушкина и Даргомыжского. В русской литературе упоминание хвоста русалок встречается с 1860-х годов. Вряд ли можно выделить единую причину, по которой слово русалка стало в конце XIX – начале XX века обозначать мифических существ с рыбьим хвостом. Тут сыграли роль и писатели эпохи романтизма, увлекавшиеся образами европейской мифологии. Русалки, которые в некоторых вариантах всё-таки жили под водой, были хорошим кандидатом на то, чтобы их название досталось в русских переводах европейским ундинам, сиренам и морским девам. В популяризации нового образа русалки не последнюю роль сыграла сказка Андерсена «Den lille Havfrue», которую Анна Ганзен перевела под названием «Русалочка».