Вера Авраама и потомство Агари: предварение ислама

Авраам приносит в жертву сына Исаака

Лоран де Ла Гир, 1650

Автор - профессор Мюнхенского университета, философ, председатель Кантовского общества Германии Рейнгард Лаут рассуждает о месте ислама в мировой истории, которое становится понятным только при учете особенностей его возникновения.

Десять заповедей Моисея

Для понимания сущности ислама нам придется еще дальше погрузиться в разбор библейских тем. Вопрос, который мы должны поставить после предыдущего исследования, звучит так: откуда берется мораль, выраженная в Десяти заповедях? Здесь стоит принять во внимание, что Бог на горе Синай не только объявляет о своем нематериальном имени, но Он отчетливо называется из горящей купины как «Бог Авраама, Исаака и Иакова». Моисей был с ранних лет воспитан и образован по-египетски. Впервые он вернулся к своему народу, когда вследствие убийства египтянина он вынужден был бежать в Мадиан. Человек, к которому он там пришел, Иофор, был священником! Тут же на ум приходит мысль, что он был идольским жрецом, то есть священником в языческом смысле. Но это не так! Иофор был точно таким же потомком Авраама, как и Моисей, однако не через Исаака и Иакова, и с другой стороны не через Исмаила, но по линии Хеттуры, последней жены Авраама.

Пятикнижие, которое строится на линии Исаака – Иакова, естественно, не имело никаких особенных оснований придавать какое-то особое значение этому происхождению от Хеттуры. Да и Коран не придает этому особенного значения, поскольку он выставляет на первый план линию Авраам – Исмаил. Но совместная жизнь Моисея с Иофором только тогда становится понятной, когда будет учтено, что Иофор и его близкие как потомки Авраама исповедовали некую религию, отличную от язычества. Только на основании этой общности и мог Моисей служить Иофору и избрать его дочь Сепфору себе в жены.

Для нашего исследования, прежде всего, важно то, что Моисей впоследствии признал Яхве, столь противоположного другим языческим богам, богом Авраама. Именно это выводит нас на положительно качественное содержание абсолютно Должного. Моисей даровал на горе Синай народу израильскому в десяти заповедях и в связанных с ними определениях устав, то есть некий твердый распорядок для различных областей жизни. Тем самым мы приходим к дальнейшему важному моменту, который получил решающее значение для составителя Корана: даже Коран дарует арабам, а впоследствии и всем обратившимся в ислам некий закон. Этот закон есть так же, как и закон Моисеев, в первую очередь, религиозный и не является, собственно говоря, политическим законом.

Отсюда проистекает неопределенная ситуация израильтян после смерти Иисуса Навина, и по этой причине пророк Самуил впоследствии был вынужден уступить израильтянам и установить царскую власть! Точно таким же образом в Коране не установлено никакой собственно политической конституции для мусульман. В позднейшие времена исламское право (точно так же, как и Моисеев закон) ссылается на взаимоотношения, которые принадлежат области политической. Можно сравнить положение арабов-политеистов с тем, в которое поставил их Коран, и тогда немедленно бросится в глаза, насколько сильным и существенным оказался для их дальнейшей судьбы переход в сферу законности. Именно она сделала возможными невероятные военные и политические их успехи в кратчайшее время. Можно сказать, что она составляет каркас исламской экзистенции.

Однако изложение вещей в форме юридического законодательства вовсе не обозначает, что Моисей породил то, что он выразил в форме правил. Если бы сегодня кто-то взялся говорить о жертвоприношении Моисея без подготовительного объяснения, то это вызвало бы, конечно, удивление и непонимание. Точно таким же образом невозможно говорить без уточнения о «законах Авраама». Во всей истории Авраама смысловым центром выступает жертвоприношение Исаака. Моисей, напротив, в первую очередь, не тот, кто приносит жертву, но законодатель, и даже законодатель Жертвы. Впрочем, речь идет об уже существующей жертве, принесение которой он предписывает. Когда Моисей ведет израильтян после исхода из Египта в Мадианскую землю и узнает там, что его тесть Иофор вместе с Сепфорой желают прийти к нему в стан, то он торопится навстречу Иофору и удостаивает его чести, которая полагается высшему по рангу. Самое удивительное, что именно Иофор, а не Моисей и Аарон, был тем, кто впервые после исхода из Египта на некоем специально воздвигнутом алтаре Божием принес Богу жертву за израильтян (Исх 18:12). Это говорит о том, что Моисей и Аарон смотрели на него, как на избранного Богом жреца.

Давайте же попытаемся сделать здесь еще один шаг вперед! В конце своего первого изгнания Моисей с согласия Иофора вернулся назад в Египет. Его жена Сепфора вышла проводить его немного с мальчиком на руках. Той же ночью, прежде чем Моисей ушел от них, Бог угрожал убить его. Что же тогда происходит? Сепфора срочно обрезывает их общего сына – оказывается, он еще не был обрезан! – и переносит излившуюся при этом кровь на чресла Моисея (Исх 4:24-26). Интересное дело! Не Моисей, а Сепфора обрезывает! Не без основания на ум приходит мысль, что и сам Моисей еще не был обрезан. В любом случае он не совершил обрезание своего сына. Необходимо верно понять смысл поступка Сепфоры. Согласно древнейшему пониманию жертвоприношения, кровь (равно жизнь) жертвы повышает жизненную силу того, за кого она изливается, или того, на кого она переносится. Они воспринимают жизнь жертвы.

Когда Мария принесла в очистительную жертву двух горлиц, за этим последовало вот что: одна горлица была убита, а другая – омочена в крови убитой и отпущена. Это соответствует тому, что Авраам (Бытие, 15) по призыву Божию приносит в жертву тельца, козу и барана. Части жертвы он раскладывает одну напротив другой, но обеих птиц – горлицу и горличища, которых Бог предназначил в жертву, - он не закалывает. Согласно толкованию Корана, эти птицы (разумеется, погруженные в кровь других жертв и благодаря этому приобретшие их жизненную силу) полетели в Аравию и затем вернулись назад (II, 260). Здесь надо обратить внимание на то, что по-еврейски имя жены Моисея Сепфора означает «птица». А это уже может обозначать, что Моисей благодаря этой Сепфоре (из Аравии!) был сверхъестественно укреплен кровью обрезания, то есть воспринял свое обрезание в высшей потенции.

Как бы то ни было, все изложенное согласуется с планом, который Авраам, чьего Бога встретил Моисей, получил для этого же самого Моисея. Моисей в ставшем благодаря ему возможном и осуществленном Исходе из Египта всего лишь выполняет указание Бога Авраама, касающееся его потомства. Именно ради этого избавления из египетского рабства и была принесена вышеупомянутая жертва Авраама (Быт 15). Особенно выделяется здесь та роль, которую играла Аврамова линия в жизненном подвиге Моисея.

Жертва и обрезание пришли к Моисею от Авраама. Он лишь переложил их в юридическую форму. Его собственным вкладом было то, что он принес израильтянам от Бога абсолютный закон и Священное Писание. Писание тесно зависит от закона, ибо Моисей вместе с последним дал народу долговременное уложение, которое, к тому же, требовало и долговременной фиксации.

Ко всему вышесказанному следует добавить также и те заслуги, которые Моисей стяжал как водитель народа через Пустыню и за Иорданию. Даже в такой роли он обрел в пророке Корана себе продолжателя. Именно сюда следует относить призывы к вооруженной борьбе за ислам и порой даже к умерщвлению врагов, вплоть до полного их уничтожения. Христос, заметим в скобках, этого никогда не делал. Он знал закон меча и понимал, что в области духовного мечом невозможно ничего разрешить. Однако эта инициатива наложила свой глубокий отпечаток на последующее магометанство. Остается заметить, что даже в такой роли Моисей, в основном, исполняет программу Авраама, которую после него окончательно выполнил Йешуа Навин, завоевавший Ханаан как землю обетованную.

Законничество

Необходимо все-таки также понимать, что письменная, юридическая фиксация религии несла с собой большую опасность законничества (легализма), жертвой которого впоследствии стали иудеи (в данном случае мы противопоставляем их израильтянам). Ко времени Иисуса для иудеев сохраняют непреходящее значение храмовое богослужение, закон и синедрион. К мессианству они относились с большим сомнением. В противоположность этому самые значительные пророки происходили, в первую очередь, из Израиля. В этом смысле и следует понимать действия Исуса в Иерусалиме.

Его и учеников его называли прозвищем «галилеяне». Иоанн Креститель, хотя сам и не был галилеянином, являлся выразителем идей инакомыслящего меньшинства среди храмовых священников, которое принимало искупительное пророчество, но характерным образом именно по этой причине они не имели решительной поддержки у иудеев, которые видели в мессианстве опасность для нерушимого владычества закона. Уже по этой причине люди понимали носившуюся в воздухе идею, что Иисус предрекал пришедший конец храмового служения. Еврейские эллинисты, из которых египетская часть даже имела свой собственный, с трудом терпимый в Иерусалиме храм, как кажется, увидели в конфликте принимаемого за пророка Иисуса с иудейскими законниками некий внутриеврейский вопрос. В Евангелиях они нигде не выступают как третья сила. Впервые некая группа «богобоязненных эллинов» выражает желание поговорить с ним при входе в Иерусалим.

Законничество неизбежно влекло за собой тот факт, что жертвоприношение из некоего непосредственного явления жизни деградировало до формально-религиозной обязанности и тем самым отделяло жертвующих от самого смысла жертвоприношения. Таким образом, требование Божие, выраженное устами пророка, становится понятным: «Милости хочу, а не жертвы» (напр. Ос 6:6; Мф 9:13). После юридического закрепления жертвоприношения законничество все больше увязало в нравственных вопросах и, будучи усилено усугубляющимся запретительством, оно вело ко все возраставшему формализму. Вместе с негативной формулировкой заповедей нравственность стала все чаще пониматься в смысле подавления чувственного, в то время как борьба с запретами становилась откровенно безнадежной. Заметим, что апостол Павел подчеркивает важность этого в своем Послании к римлянам.

Ко всему этому прибавлялось еще одно ложное соображение, которое также коренится в категоричности техники запрета. Безусловное требование понималось как запрет всякого plus ultra. Дело сделано благодаря Моисееву законодательству и его исполнению, дело, пожалуй, только за тем, чтобы достаточно усердно наблюдать за ним. Ни в коем случае невозможно позволять, чтобы происходили нарушения. Конфликт Иисуса с иудеями о субботе разгорелся именно вокруг этого. Для этих иудеев всякое обсуждение было закрыто, если был тщательно исполнен закон и предписания старейшин, ведь даже Бог после шестидневного труда отдыхал в седьмой день.

Решение Исусом этой проблемы никак не могло затронуть святость шаббата как дня покоя. Первое же слово Исуса в Иерусалиме, когда речь зашла о нарушении заповеди о субботе «Отец мой творит доныне, и так же творю и я» (Ин 5:17) должно было подействовать как удар дубины. По его мысли, преимущество имело высшее исполнение заповеди, ниспосланной Аврааму. Иисус, как явствует из его слов, понимает Творение гораздо глубже, чем фарисеи; оно продолжается в деле спасения. Заповедь о субботе определяла поведение в той мере, в какой она касалась одновременно права Божия и его выражения для людей. Поэтому именно вокруг него разгорелся жаркий спор. В последнюю очередь строжайшее ограничение заповеданного Моисеем привело к тому, что линия развития, открытая пророками, была отсечена. Фраза, с помощью которой верховные священники пытались добиться казни Исуса («У нас есть закон, и по этому закону Он должен умереть» (Ин 19:7)), выражает последнее и крайнее следствие давящего законничества.

Жертвоприношение Авраамово

А теперь возвратимся назад к Аврааму и попытаемся вдуматься в глубокий смысл его жертвоприношения, которое было предопределено Моисею. В земле Ханаанской, в которой оно было совершено, большая часть народов настолько выродилась, что люди часто отдавали детей «пройти через огонь», то есть попросту приносили их в жертву идолам (Сура VI, 137). Во времена многобожия кровавая жертва для приносящих ее часто была связана с настоящим упоением кровью. «Когда войдешь в землю - говорил Бог Моисею, - которую дает тебе Господь Бог твой, тогда не научись делать мерзости, какие делали народы сии: не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою чрез огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это, и за сии-то мерзости Господь Бог твой изгоняет их от лица твоего» (Втор 18:9-12). Это отвращение к ханаанеянам было основной причиной, из-за которой израильтяне предали их проклятию, когда завоевали Землю Обетованную. Смешение с этими вырожденцами неизбежно влекло за собой самые тяжкие последствия, как неизменно показывала позднейшая история (тут можно вспомнить хотя бы об Иезавели и Афалии).

Для Авраама ханаанейский культ идолов был мерзостью. Его жена Сара (тогда еще Сарай) была родом из Междуречья. Когда Авраам из-за неплодия ее хотел взять еще одну жену, то он и Сара выбрали египтянку, от которой Авраам родил Исмаила. Он ни в коем случае не желал, чтобы его сын Исаак выбрал себе жену из «дочерей Ханаана» и послал своего раба в родную землю, из которой тот привез Ревекку (Быт 24:3-4). Исаак и Ревекка также не желали, чтобы их сын Иаков женился на дочери Ханаана, и посылают его к деду в Месопотамию, то есть в Арам, чтобы там он нашел себе жену.

Для Авраама требование Бога принести в жертву собственное дитя должно было представлять чудовищную трудность. С одной стороны, дело выглядело так, что Бог требовал того же самого, что и ханаанейские боги, и что еще хуже – это то, что сын его был послан ему как предреченное чадо. С другой стороны, на Аврааме должен был исполниться совершенно немыслимый духовный акт высшего уготования, который Бог увенчал своим упреждающим вмешательством. В этот момент совершился решающий скачок: смысл жизни стал иным и высшим; жертвоприношение, подобное ханаанскому, не могло и не должно более совершиться. Авраам проявляет покорность и готовится к жертвоприношению. Аврааму на том самом месте выпало от Бога некое высшее знание, благодаря которому жертва в натуралистическом смысле отвергается. Смысл его жертвоприношения, которое он собирался довести до конца, был совершенно иным: физическая жизнь, которая предает себя по послушанию в руки Божии, поднимается до уровня иной, высшей жизни и дается на сохранение Аврааму. С этого момента впредь Авраам и Исаак изъяты из закрытого естественного порядка язычников; они более не сыновья естественного порождения (хотя и это у них остается), но по смыслу некоего сверхъестественного усыновления – «filii adoptionis».

Внешним признаком этого усыновления становится обрезание. Внутренним признаком является безусловное желание измениться в смысле Бога. Бог уже предрек Аврааму бесчисленное потомство, которое должно получить преимущество перед всеми другими народами; он обещал ему землю Ханаанскую как место будущего обитания и благодаря Мелхиседеку предрек ему победу над всеми врагами. Когда Авраам жаловался Богу после осады Кедора – Лаомера, в частности, на то, что у него по причине неплодности Сары нет своего плотского сына, так что свое продолжение находит он только в умножении своих соседей по лагерю, - то Бог в ответ на это обещает ему, что он получит наследника собственной крови. Интересно заметить, что угодная Богу неплодность Сары должна была помочь ему разрешить принцип закрытости телесного потомства. По желанию Сары Авраам берет второй женой египтянку Агарь для того, чтобы она ему вместо Сары родила сына из собственного чрева. Когда же воспылавшая ревностью Сара начала с согласия Авраама обижать Агарь и вынуждать ее к бегству, сам Бог заботится о беглянке. Его ангел является Агари на пути в Сигор и требует, чтобы она вернулась назад и подчинялась Саре: «Ты непраздна и родишь сына и наречешь ему имя Исмаил, а Бог утешит Твое горе» (Быт 17:11).

Агарь возвращается назад и рождает сына, которому Авраам дает определенное Богом имя. Теперь у Авраама есть плотское потомство.

Заповедь Бога: «Будь совершен»

А вот теперь происходит нечто решающее, что определило дальнейшую историю на тысячелетия вперед. Бог вновь является Аврааму и говорит: «Я есть Эль-Шаддай (Вседержитель). Благоугоди предо мною и будь непорочен! (совершен)» (Быт 17). Составитель Корана в полной мере осознал смысл и масштаб этого призыва. Греческое слово τέλειοςтак же мало передает сверхважный смысл этого «совершен», как и латинское слово perfectus. Скорее, оно даже изменяет его. Речь здесь идет не только о том, что Авраам должен осуществить указанную ему цель или что она должна в нем исполниться. Бог требует: «Стань муслимом», то есть пребудь в полном и глубочайшем мире (салям) с Богом и в Боге. Благодаря тому, что ты получишь этот мир по своим делам, в тот же самый момент ты будешь перенесен Богом в этот мир: муссиллама (СЛМ; приставка му- обозначает страдательный залог). Коран, который весьма широко использует ассонансы, играет здесь со словом «саллама», которое значит «искупать вину». Ранее в Книге Бытия Енох и Ной уже были названы «совершенными».

Призыв «Стань совершен» указывает на самую внешнюю сторону долженствования: «Id quo mellius cogitari nequid», выражаясь при помощи философского термина (принадлежащего Ансельму). Именно эту мысль о «совершенстве» в таком высоком духовном смысле не включает Закон Моисеев. Закон, поскольку он есть закон, обобщает. А призыв к совершенному миру в Боге требует предельного. Подобно тому, как Фихте сформулировал некогда в отношении Кантовского нравственного закона, «Ты должен [нравственно совершить] то, что ты можешь!» Благодаря этой заповеди о совершенстве, совершилось восхождение на ступень высшей нравственности.

Этот призыв Бога предваряет заключение союза с Авраамом и его потомством. Эта связь, впрочем, относится, в строгом смысле, не к плотскому потомству через рождение, но к сыновству через восприемничество. Внешним знаком того, что это усыновление отделяет себя от естественного, родового, будет отныне обрезание. «Будет завет мой на плоти вашей» (Быт 17:13). Тот, кто обрезан, принадлежит к завету. Так же и чужак, даже если он не принадлежит к роду Авраамову по естеству. В то же время, необрезанный член семьи из потомства должен быть отвергнут. Поэтому ничего удивительного, что Авраам не может поверить в то, что сын, которого Сара родит ему по Слову Божию, станет полным носителем предречения. Авраам ошибочно предполагает, что Бог имеет в виду Исмаила (Быт 17:18), который как первообрезанный должен удовлетворять всем требованиям.

Само собой, что Авраам и его потомство в обрезании не смогли в точности исполнить эту необычную идею. Однако стремление к этому совершенству становится для этого потомства жизненным принципом. Только после того, как это произошло с Авраамом, Бог исполняет также его пожелание о полноценном потомстве по плоти. Что в качественном смысле предполагало требование войти в совершенный мир, Авраам узнает только тогда, когда Бог приемлет от него в жертву Исаака. Авраам приносит в жертву свою земную жизнь в Исааке; после этого никакое естественное стремление не могло более склонять его волю к повиновению Богу.

Впрочем, было бы недостаточно сказать, что только в этом полном послушании исчерпывается содержание заповеди о совершенстве. Дело в том, что это послушание исполняется только в совершенном жертвоприношении. Послушание, совершаемое без понимания того, что требуется, остается бесполезным.

Перевод с немецкого А. Муравьева