 |
Русские войска входят в Хиву через ворота Хазарасп. С рисунка Н. Н. Каразина, опубликованного в Illustrated London News, 22 ноября 1873 г. |
🔵 Вмешательство России
К этому времени британцы уже хорошо знали о российских амбициях в Средней Азии и о возможном риске для Индии. Большая игра была в самом разгаре, и британские и русские шпионы пересекали Центральную Азию, собирая разведданные для своих правительств. Британцы отправили Коннолли шпионить за Хивой, но его миссию пришлось прервать после того, как на него напали грабители в пустыне. «Бухара» Бернс успешно добрался до Бухары, а Поттингер стал героем, помогая Герату преодолеть осаду персидского шаха. Британцы были не так уж обеспокоены тем, что Персия закрепится в Афганистане — дипломатии канонерок было достаточно, чтобы предупредить персов. Их настоящей заботой была Россия, и в 1839 году они решили сами взять под контроль Афганистан, завоевав Газни (древнюю Газну) и основав гарнизон в Кабуле. Теперь Индия была защищена грозной оборонительной крепостью.
Все более агрессивная позиция Британии встревожила русских, которые в любом случае решили, что настало время взять Хиву. С приближением зимы генерал Перовский выступил из Оренбурга с отрядом в 5000 человек, 2000 лошадей и 10000 верблюдов под предлогом освобождения русских рабов. Он был вооружен 22 пушками и ракетной батареей. Он выбрал это время года, чтобы убедиться, что для его людей и животных будет достаточно воды, надеясь прибыть в Хиву до того, как погода сильно ухудшится. Однако 1839 год оказался одной из самых ранних и суровых зим на памяти живущих. К январю Перовский был только на полпути, увязнув в снегу и льду, теряя людей от обморожения, а его верблюды умирали с пугающей скоростью — по 100 в день. 1 февраля он отдал приказ отступать, но вернулся в Оренбург только в мае, его продвижение и снабжение были нарушены постоянными метелями и вихрями. Он потерял 1000 человек и 8500 верблюдов и даже не выстрелил в гневе.
Британская шпионская сеть давно передала новости о предполагаемой русской миссии обратно в Лондон, и в конце 1839 года капитан Эббот был отправлен с разведывательной миссией из Герата в Хиву через Мерв. Эббот прибыл в середине зимы с посланием о дружбе от британского посланника в Герате, а также скромными подарками в виде огнестрельного оружия. Он нашел Аллах Кули Хана любезным человеком, в возрасте около 45 лет, с довольно робкими манерами и отсутствием энергии. Хан, полностью осведомленный о русском наступлении, был разочарован тем, что Эббот прибыл без какого-либо предложения британской военной помощи. Хан был совершенно не осведомлен о Британии или ее империи, ему было трудно воспринимать страну с женщиной-главой государства всерьез. Вскоре Эбботу стало ясно, что хивинцы имеют мало представления о русской или британской военной мощи, или даже об общей географии Евразии – Эббот был поражен, увидев, что хан ссылается на местную карту, на которой Италия была расположена к северу от Британии, а Китай – к северу от России! После долгих расспросов и уверток Эббот узнал, что русские продвинулись от Оренбурга до Эмбы, а затем послали отряд войск вперед, чтобы закрепиться на северо-западе Аральского моря. Тем временем хан отправил армию на лошадях, смехотворно заявляя, что ее численность составляет 40 000 человек, на западное побережье Аральского моря, где они столкнулись с сильным снегопадом. Передовой отряд туркмен попытался захватить скот с передового поста русских, но был замечен и перестрелян как мух русскими стрелками. Тем временем многие члены основной хивинской армии были изуродованы сильным холодом, и ее командующий запросил у хана разрешения отступить в Конырат.
Эбботт утверждал, что если Хива обратится за помощью к британцам, то сначала ей придется освободить всех русских граждан, порабощенных в Хорезме. Однако, когда хан попросил заверений в том, что такое освобождение остановит российское наступление, Эбботт не смог ничего предложить взамен. Он прибыл в Хиву под влиянием момента, даже без каких-либо полномочий от правительства Индии. После некоторой задержки он, наконец, уехал с пустыми руками в конце марта, отправившись в Дашогуз, затем через Устюрт в Ново-Александровск, вверх по Каспию и оттуда в Оренбург. Здесь он не только узнал, что русские силы вторжения были отозваны в Оренбург, но и был представлен и принят самим генералом Перовским. Перед отъездом в Москву и Санкт-Петербург капитан Эбботт также обнаружил, что русские, похоже, готовятся к новому нападению на Хиву в том же году.
Тем временем молодой 28-летний лейтенант Шекспир был отправлен в Хиву, чтобы проверить успехи Эбботта, но прибыл только после его отъезда. Хотя хан теперь был в хорошем расположении духа, услышав новости о русской катастрофе, он также был обеспокоен тем, что Россия будет делать дальше. К этому времени местное население уже знало о русском наступлении на Хиву, новости, которые хан использовал в своих интересах, распространяя пропаганду о том, что захватчики на самом деле были убиты его собственными войсками к северу от Кунъырата.
Лейтенант Шекспир завязал хорошие отношения с ханом и убедил его, что русские не сдадутся из-за неудачи Перовского и в конечном итоге отправят еще одну экспедицию. Его лучшей защитой было освободить русских рабов и отдать приказы, запрещающие дальнейший захват или покупку русских. Хотя хан не хотел действовать, британский офицер в конце концов убедил его отпустить 416 русских рабов под его опеку, которых Шекспир впоследствии препроводил к генералу Перовскому в Оренбург — к большому огорчению царя Николая I, который только что потерял один из своих главных поводов для дальнейшего вторжения.
Царь отправлял послов в Хиву в 1841 и 1842 годах, и полковник Данилевский наконец преуспел в обеспечении первого договора между двумя странами. Хивинцы обещали не вступать в военные действия с Россией или не совершать актов грабежа или пиратства — обещания, которые не стоили бумаги, на которой они были напечатаны. Однако прежде чем Данилевский смог покинуть Хиву, Аллах-Кули-хан умер, и ему наследовал его сын Рахим-Кули (1842-46), который правил всего несколько лет.
Данилевский записал различные статистические данные о провинции, которые указывают на ее небольшие размеры и ветхое состояние в то время. Население Хивы составляло около 4000 человек, практически все сарты, в то время как население (Нового) Ургенча составляло около 2000 человек, состоявшее в основном из сартов и нескольких узбеков. Прямоугольная стена вокруг последнего города была в руинах, остались только угловые башни и двое рухнувших каменных ворот. В городе было 300 домов, 15 мечетей, 2 медресе и 320 магазинов. В Шахабаде был дом для хана с садом, одна мечеть, до 100 магазинов и несколько частных домов. Стены были в руинах во многих местах. У Гурлена вообще не было стены, и он был плотно застроен 60 магазинами и тремя главными мечетями. Город Ках имел прямоугольную стену, теперь в руинах, одни ворота с востока, 50 домов и 40 магазинов и никакого населения — город был заброшен.
Крупная реконструкция Хивы, начатая при Мухаммаде Рахиме, продолжилась при Аллахули-хане. Он построил 163-комнатный дворец Таш-Хаули, облицованный майоликой, в 1830-32 годах, используя лучших мастеров Хорезма, а также караван-сарай и базар Аллахули-хана неподалеку, хотя, вероятно, всю тяжелую работу выполнили персидские рабы. Интерьер Куня-Арк был отремонтирован новой мечетью, и началась работа над Аллахули-ханом и несколькими другими медресе. Оборона Ичан- калы была улучшена с перестройкой западных Ата-дарваза (Главных ворот) и южных Таш-дарваза (Каменных ворот). Расширение города можно оценить по необходимости строительства нового внешнего вала длиной 6,5 км вокруг окраин города — Дишан- калы , в который можно было войти через десять ворот. Его целью была защита Хивы от набегов туркмен-йомутов. Жители города были вынуждены работать бесплатно в течение 12 дней в году, чтобы помочь в его завершении.
