 |
Тропические лиственные породы деревьев ждут, когда
|
Охотники и собиратели острова теряют свой дом из-за неутолимого мирового спроса на древесину и пальмовое масло.
В тропиках есть волшебный момент, за 15 минут до заката, когда горизонтальные лучи заходящего солнца просачиваются сквозь поверхностный пар. Листва становится переливающейся синевой, и все вокруг светится. Я наблюдаю за этой трансформацией через окно серебристого пикапа Mitsubishi 4 x 4, пока мы поднимаемся в драматические центральные высокогорья Борнео. Мы проезжаем мимо возвышающегося известнякового шпиля, покрытого джунглями, затем мимо длинного водопада, низвергающегося с уступа. На вершине остроконечного хребта мы смотрим на 50-мильную панораму, где нет ничего, кроме тропического леса и туманных долин, с возвышающейся вдалеке горой Мулу высотой 7795 футов. Мы даже можем видеть изгиб Земли.
При более близком рассмотрении мы видим, что на всех хребтах на переднем плане есть лесозаготовительные дороги, как та, на которой мы находимся. На склонах холмов есть эрозионные раны, где большие деревья, обрезанные на 30-40 футов длиной, были сдвинуты вниз на дно долины. Мы слышим грохот лесовозов внизу.
Эпические тропические леса Борнео вырубаются с большей скоростью на акр, чем леса Амазонки. Это может показаться незначительной проблемой, поскольку остров занимает всего 1 процент суши Земли. Но, по данным Всемирного фонда дикой природы, в лесах Борнео обитает 6 процентов видов растений и животных планеты. Многие из них сейчас находятся на грани вымирания или вымирают еще до того, как их успевают идентифицировать, — все из-за потребительского спроса по всему миру. Лесозаготовительные компании вырубают древние деревья и экспортируют их древесину, в основном в другие азиатские страны. Пальмовая индустрия следует за ними по пятам, расчищая земли для огромных плантаций. Девяносто процентов первичного лесного покрова Борнео теперь исчезло, вместе с некоторыми из самых высоких тропических деревьев в мире. Вместо них большая часть острова теперь покрыта бурлящим океаном масличных пальм. Производимое ими масло поставляется на рынки США, Европы и практически всех остальных стран: это важный ингредиент в обработанных пищевых продуктах, выпечке, мороженом, косметике, чистящих средствах, биодизеле, зубной пасте, шампуне и множестве других продуктов.
Я приехал на Борнео, чтобы разбить лагерь с группой охотников-собирателей племени пенан, которые живут так же, как и их предки, в приподнятых хижинах, которые они возводят в мгновение ока, охотятся с духовыми ружьями и каждые несколько месяцев переезжают на новое место стоянки. Из примерно 10 000 пенан на Борнео только несколько десятков все еще ведут полукочевой образ жизни. Вырубка лесов на острове, а также ряд предлагаемых огромных плотин влияют на их образ жизни, так же как это угрожает орангутангу, карликовому бегемоту и многим другим живым существам на острове. Пока эти охотники-собиратели бродят по своей родине площадью 7400 акров, они знают, что крупные корпорации никогда не отстают.
Наше путешествие началось рано утром в Мири, в малазийском штате Саравак. Мири — это оживленный прибрежный город с населением около 300 000 человек. Большая часть обработанной древесины и обработанного пальмового масла штата отправляется отсюда за границу. Эти отрасли, наряду с нефтью и газом, наделили Мири хорошими ресторанами, ухоженными парками и постоянным потоком туристов.
Пока мы собирали припасы под полуденным солнцем, из верхних громкоговорителей по всему городу раздавались рождественские гимны. Неудивительно, что многие из продуктов, которые мы бросали в тележку для покупок, содержали пальмовое масло: консервированное сгущенное молоко, крекеры, макароны, арахисовое масло, замороженный суп с лапшой. В Соединенных Штатах, Канаде, Австралии и Англии, по оценкам, от 40 до 50 процентов товаров в супермаркетах и аптеках содержат пальмовое масло. За последние 25 лет мировое производство выросло с 14,5 миллионов до 61 миллиона тонн в год, что сделало пальмовое масло отраслью стоимостью 40 миллиардов долларов, а земли, занятые плантациями масличных пальм, выросли с 15 миллионов до 40 миллионов акров. А Малайзия и Индонезия производят 85 процентов мировых поставок. Над центральным хребтом Борнео, в индонезийской части острова, орангутаны потеряли 50 процентов своей лесной среды обитания за последние два десятилетия.
Прежде чем выйти из магазина, мы добавили 50-фунтовый мешок риса, кофе, банки сардин, тарелки и столовые приборы, большую кастрюлю, сковороду и лопатку, а также большой ящик пластиковой бутылки с водой. «Если они спросят, зачем нам все это, скажите, что мы едем в национальный парк Мулу, а не в Пенан», — прошептал мой гид, спокойный парень лет 40. «Иностранные активисты, внешние агитаторы непопулярны в Сараваке».
Теперь, примерно восемь часов спустя, темнота опускается, когда мы приближаемся к реке Барам в Лонг-Ламе. Мы едем на пикапе на паром, и когда мы достигаем другого берега, мы оказываемся на земле Оранг Улу — около 20 племен, которые живут в горных джунглях внутренней части Борнео. Мой гид — член еще одной из этих групп, но он вырос в глубине леса с пенанами и говорит на их языке. Он составляет карту традиционных охотничьих угодий пенан с помощью GPS в надежде, что они будут признаны судами в Кучинге, столице Саравака: согласно малазийскому законодательству, этнические земли могут считаться «традиционными», если группа обрабатывала их до 1958 года. Но в настоящее время нет никакой защиты охотничьих угодий, и мой гид знает, что его усилия могут быть тщетными — особенно потому, что давний бывший главный министр штата Саравак Абдул Таиб Махмуд, похоже, получил огромную прибыль от вырубки лесов в штате. По имеющимся данным, он и его большая семья заработали более 15 миллиардов долларов на лицензировании и экспорте древесины и масличной пальмы.
Начинается проливной дождь. Крутые лесовозные дороги становятся опасными, и наше продвижение замедляется. В какой-то момент яростное рулевое управление моего гида в последнюю минуту удерживает нас от падения в глубокое ущелье. Мы проезжаем мимо грузовиков, груженных огромными бревнами: некоторые остановились из-за опасных условий, а другие едут прямо на нас.
Около 9 мы приближаемся к поселению пенан и решаем остаться на ночь. Это не та группа, которую мы приехали посетить: большинство пенан и все остальные оранг-улу теперь живут в поселениях. Они дополняют свой рацион охотой в лесу, но возвращаются в современные длинные дома с цинковыми крышами. В этой деревне длинная бетонная дорожка ведет к небольшому магазинчику, где продается вредная еда, сигареты и газировка. Нас приветствуют в квартире, которую занимает большая семья. Есть большая комната с полом из линолеума, где несколько детей и женщин смотрят телевизор. На газовой плите кипятятся бобы. Женщина моет овощи в раковине. В задней части есть туалет и несколько больших бочек с водой с краном для стирки.
На следующее утро я спускаюсь к реке, которая круто изгибается вокруг стены сланца, и погружаюсь в мутную коричневую воду. Через несколько минут появляется молодая женщина и, хихикая, совершает омовение, повернувшись в другую сторону. За рекой — густой тропический лес. Птица продолжает издавать четырехнотный крик, похожий на звон колокольчика или звон сотового телефона.
Возвращаясь к длинному дому, я прохожу мимо большой поляны, где бабуи , или борнейская бородатая свинья, гонится за мальчиком на мотоцикле. После того, как пенаны убивают животное, они берут его осиротевших детенышей в качестве домашних животных, пока те не вырастут достаточно, чтобы вернуться в лес. Сироту называют молонг , что имеет несколько других значений. Если вы молонгите саговую пальму, вы претендуете на ее исключительное использование вашей семьей. Пенаны также используют молонг для описания принципа охраны природы — не брать больше, чем вам нужно. Если лес собирается вас обеспечивать, вы не можете его выкорчевать.
Иэн Маккензи, этнограф и лингвист, который жил с пенанами почти 25 лет, предупреждает, что это экологическое определение молонга является полностью западной проекцией. Действительно, когда пенаны используют это слово таким образом, может быть трудно сказать, отражают ли они иностранное представление об «экологически благородном дикаре». Но основываясь на всем, что я наблюдал, пенаны впитали это определение молонга в свою собственную культуру, так же, как они объединили христианского Бога со своим собственным традиционным пантеоном духов. Они, возможно, изначально приняли эту концепцию ради выгоды иностранных туристов, но аккультурированные пенаны теперь настаивают, что это самая важная ценность, которую они могут предложить миру.
Возвращаемся в пикап и едем по дороге, которая спускается в долины, проходит через мосты и разветвляется в нескольких направлениях. Каждый хребет поднимает нас выше, пока мы не оказываемся на высоте около 2500 футов. Вскоре мы добираемся до места, где на веревке между двумя столбами сушится одежда. Рядом припаркованы четыре мотоцикла для бездорожья. Мы нашли группу Ba Marong.
Лагерь находится в 150 ярдах от дороги. Мы слышим болтовню и смех, плывущие по крутой грязной тропе. Появляются несколько молодых людей и помогают нам нести наши сумки и провизию на ровную площадку, где мы видим четыре хижины, поднятые на шестах, связанных нитями ротанга , или пальмовых лоз из леса. В передней части пола каждой хижины в земляном очаге горит огонь, а над пламенем висят горшки, а сбоку — штабель наколотых мачете дров. Внутри хижины можно есть, спать, сидеть и разговаривать, а также плести корзины и браслеты.
Здесь 23 человека. Всем им меньше 35 лет, за исключением крепкой, с сильным лицом женщины лет 50 по имени Чолинг, которая плетет девятиярдовые пряди ротана, которые каскадом ниспадают по стене ее хижины. Ее муж, глава группы, умер в прошлом году. Нынешний глава женат на ее дочери, которая здесь со своими пятью дочерьми. Эти люди поразительно красивы, светятся физической формой и благополучием. У главы, Сагунга, тонкие усы и сложные татуировки дракона на руках и туловище, а также десятки плетеных браслетов, несколько пластиковых колец и наручные часы. Он похож на мастера боевых искусств из центрального кастинга.
В двух других хижинах молодая пара с младенцем и три молодые женщины с детьми. Три мальчика-подростка мигрируют между четырьмя хижинами. Фактически, все постоянно ходят в гости друг к другу. Это уютная сцена, так люди жили с незапамятных времен, хотя есть и некоторые современные удобства: CD-плеер, фонарики, шлепанцы, одежда, купленная в магазине, и одноразовые подгузники из Лонг-Бедиана, торгового центра, мимо которого мы прошли несколько часов назад.
Полдюжины истощенных собак дремлют под хижинами. Они оживают, когда приходит время выходить с охотниками или когда они чувствуют запах готовящейся еды и знают, что в их сторону могут бросить объедки и кости. Этот лагерь существует всего три дня. Предвидя наше прибытие, пенаны построили его ближе к дороге, чем обычно, чтобы нам было легче его найти.
Дети полны бобов и постоянно играют в хижинах, в лесу, у ручья. У некоторых из них насморк и слегка повышенная температура, и их матери спрашивают, есть ли у меня лекарства. Я даю женщинам маленькие таблетки аспирина, которые принимаю для профилактики сердечного приступа, и, кажется, это помогает. Но эти благоухающие высокогорья невероятно целебны. В ходе этой поездки я потеряю 20 фунтов.
Здесь мало комаров. Я беспокоился о пиявках, но их не так много. Те, которых мы находим, маленькие и их легко отщипнуть, а их рана антисептическая. Вы можете почувствовать присасывание на обоих концах, когда они скользят по вашей ладони. У них есть как мужские, так и женские половые органы — пиявки гермафродиты.
Я слышал миф Пенан о пиявках — о том, как демоны создают их из вен мертвых людей. Маккензи, источник этой истории, рассказал мне, что ему потребовалось много времени, чтобы собрать традиционные учения, подобные этим. «Миссионеры предали анафеме старые верования, поэтому большинство людей намеренно забыли о них», — сказал он. «Спустя семь лет я пришел в группу, которую никогда не посещал. Там я встретил Галанга, который, хотя и был номинально христианином, знал все мифы, и через несколько лет доверился мне настолько, что раскрыл секреты своего космоса, который содержит семь или восемь различных миров. Сегодня я почти уверен, что он последний хороший информатор Пенан».
Однажды ночью в лагере Ба Маронг я попросил молодого человека по имени Нельсон рассказать мне о старых путях. «Поскольку мы теперь христиане, мы верим только в Господа Иисуса», — осторожно говорит он. «Я знаю, что есть и другие духи, но я больше не принадлежу к ним». Однако он продолжает. У каждого живого существа есть дух, и люди могут его обуздать. «Дух птицы-носорога может заставить людей ходить очень быстро. Обычно то, что занимает два-три дня, они делают за один. Дух леопарда еще сильнее».
Я слышал похожие мифы о трансформации животных в людей от индейцев Амазонки, пигмеев в Африке и бушменов. Охотники-собиратели должны быть полностью вовлечены в непостижимо сложные экосистемы вокруг них. Лес дает им все, но научиться выживать в нем — не провоцируя призраков мертвых или духов животных и деревьев — это полностью поглощающий, пожизненный процесс.
На мою тарелку приземлился трехдюймовый зеленый богомол. Сотни эфемерид роятся в свете нашего костра. «Самое главное в лесу — заботиться о себе, чтобы не было никаких проблем», — продолжает Нельсон. «Первое, что есть в лесу, — это запах. Он может что-то вам сказать. Вы чувствуете запах того, какую еду готовят. Запах упавшего дерева, запах животного, которое помочилось три часа назад. Я чувствую запах дуриана в вашем пластиковом пакете». Он обещает показать мне на следующий день, как дух разговаривает со своим народом. «Завтра я хочу показать вам, что это не магия, а реальность».
Этот образ мышления трудно выразить словами. Как размышлял в 1987 году антрополог колумбийской Амазонии Херардо Райхель-Долматофф: «Я не нашел „благородного дикаря“. ...То, что я нашел, — это мир с такой последовательной философией, с такой высокой моралью, с социальными и политическими организациями большой сложности и с разумным управлением окружающей средой, основанным на хорошо обоснованных знаниях».
Или, как говорит мне Нельсон: «Знание о природе, вы можете спросить любого человека где угодно, но нет никого, кто мог бы вас научить. Даже пенаны не знают, как научить вас опыту, который есть у нас. Он настолько глубок».
Существует распространенное романтическое представление о том, что пенаны были охотниками-собирателями с незапамятных времен. На самом деле, как мне рассказала Маккензи, они, скорее всего, были земледельцами, которые мигрировали из Тайваня между 5000 и 2500 годами до нашей эры. Добравшись до Борнео, пенаны оставили земледелие и стали жить исключительно за счет обильной дичи, фруктов, орехов и саговой пальмы. В отличие от других оранг-улу, они никогда не воевали с другими группами и не брали головы в качестве трофеев; им не нужна была земля для обработки, и им не имело бы смысла таскать с собой кучу черепов, когда они скитались с места на место. Они продолжали жить таким кочевым образом до окончания Второй мировой войны, когда миссионеры начали проникать в то, что все еще было одним из наименее известных уголков мира.
Однажды утром в лагере, после ночи проливного дождя, солнце встает над хребтом в ясном голубом небе и светит сквозь просвет между деревьями. Дневная смена леса оживает. Мы слышим хор гиббонов внизу в долине, затем сверчков, затем шестичасовых цикад, начинающих свой скрежещущий си-бемоль гул. Они делают это каждый день в году на рассвете и в сумерках, за ними следуют другие виды цикад с разными песнями. Прилетают азиатские райские мухоловки и другие птицы. Утренняя биофония, tutti specie .
Чолинг, подбрасывая дрова в огонь в своей хижине, поет мужчинам традиционную песню:
Просыпайся, разве ты не слышишь гиббона?
Пришло время отправиться на охоту.
Я останусь и приготовлю то, что вы принесете.
Вы просыпаетесь утром до того, как на небе поднимаются облака.
Вы уже движетесь, как леопард, по холмам и горам.
Но я все еще не готов к твоему возвращению.
Сагунг и один из молодых людей уже ушли с собаками и ружьями. Почему бы не духовые ружья? «Они берут ружья, потому что хотят сделать это быстрее», — говорит Нельсон. «Они не хотят тратить время в лесу, пока вы здесь. Если у них есть патроны, они предпочитают ружье».
Завтрак — лающий олень, также известный как мунтжак, и густая, студенистая каша из саговой пальмы. Все втыкают в кашу деревянную лопатку с четырьмя зубцами и вращают ее, макая прилипшую к ней каплю в сок из оленины. Вчера это была каша из саговой пальмы с маленькими древесными улитками.
Несколько дронго, черных певчих птиц с раздвоенными хвостами, приземляются на верхушках деревьев, чтобы поглазеть на нас. Я спрашиваю о дымчатом леопарде, самом крупном из пятнистых кошек Борнео, находящемся под защитой малазийского законодательства. Они все еще есть, но их немного. В прошлом году Сагунг убил одного. Он носит один из его зубов на шее. Питоны повсюду, в лесу и в реках, говорит Нельсон. Однажды у тестя Сагунга питон обвился вокруг ноги. Он пытался убить его, но, к счастью, у него был мачете.
Охотники возвращаются с большим мертвым бабуи и четырьмя мертвыми серебристыми листовыми обезьянами. Они также приносят живого серебристого листового детеныша и привязывают его к столбу хижины Сагунга. Он смотрит с тем, что я могу только представить, ужасом и печалью, как тела его родителей бросают на пол из связанных шестов и разделывают. Отец Сагунга потрошит свинью и вычерпывает обильное количество крови и внутренностей в миску. Затем пятерых животных зажаривают в их шкуре и коптят на большом костре, который Сагунг разводит в центре лагеря. Еда для всех на следующие несколько дней. (Я вегетарианец, поэтому буду придерживаться консервов и продуктов, которые я принес с собой из продуктового магазина в Мири.)
После обеда и сна мы отправляемся в лес. Десятилетняя дочь Сагунга приводит с собой серебристую листовую обезьяну и осыпает ее лаской. Запечатлеваясь на своих новых, безволосых опекунах, животное, кажется, явно менее травмировано смертью своих родителей, которые теперь находятся в желудках Ба Маронгов.
Отец Сагунга и несколько детей пошли впереди нас и оставили сообщения по пути, используя согнутые и расщепленные ветки. Ветка, слегка наклоненная вверх вправо, сообщает нам направление, по которому пошла передовая группа. Следующий знак, ветка со скрещенными листьями в развилке, означает, что отправителя знака сопровождают еще двое, оба члены семьи. Следующий знак находится в расщепленном молодом деревце, большем кресте и серии надрезов: Торопитесь, не теряйте времени. Ветка, разрезанная на четыре зубца, как завихритель для каши из саговника, приводит нас к саговой пальме, которую другой знак объявляет молонг — ее заявила на себя семья Сагунга. Сагунг рассказал мне, что у Ба Маронг есть сотня таких знаков. Его отец оставил их для нас; дети больше их не знают. Даже дети пенанов, живущие в лесах, проводят большую часть времени в гостях у друзей, которые живут в длинных домах, смотрят телевизор и пользуются другими современными удобствами. Изучение старых обычаев не входит в их список приоритетов.
Сагунг срубает многочисленные стебли саговой пальмы с их перистыми листочками, вырезает часть ее желтовато-белой сердцевины и рубит ее. Он раздает по кругу кусочки. Это лучшее пальмито, которое я когда-либо пробовал. Божественное.
Дальше по тропе Сагунг находит дерево агарового дерева и вырезает ярдовый кусок его почерневшей от плесени сердцевины. Ароматная смола, извлекаемая из этого дерева, ценится за свой аромат и лечебные свойства в Китае, Индии и на Ближнем Востоке на протяжении тысяч лет. В США лучшее сортное агаровое дерево может стоить 5000 долларов за фунт. Сердцевина принесет Сагунгу хорошие деньги, когда он продаст ее на месте. Одной из главных причин высокой стоимости агарового дерева является то, что в дикой природе его осталось сравнительно мало. Оно включено в Конвенцию о международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под угрозой исчезновения (СИТЕС), как потенциально угрожаемый вид.
Мы бродим по лесу смешанных диптерокарповых второго роста — тропических равнинных деревьев, чьи шаровидные плоды имеют крылья, которые замедляют их падение с полога. Они вырастают до 200 футов в высоту, их гладкая серая кора испещрена светящимися зелеными мушками лишайников. Борнео — центр диптерокарповых в мире. Здесь произрастает 267 из 680 видов. Самый высокий из когда-либо измеренных, 288-футовый Shorea faguetiana , находился в Сабахе, другом малазийском штате Борнео. Некоторые пенаны верят, что у этих деревьев особенно сильные духи, и что их гнев может принести всевозможные неприятности.
Уничтожение этих деревьев происходит в три этапа. Сначала лесозаготовительные компании приходят и рубят коммерческие лиственные породы. Они называют это «выборочной вырубкой», но процесс вырубки и удаления этих деревьев уничтожает большую часть окружающего леса и подрывает его способность к регенерации. По крайней мере, в низинах эта разрушительная вырубка не имеет особого значения, потому что на втором этапе сжигается то, что осталось от леса. Если это лес на торфяном болоте, пожар может гореть месяцами, и его нелегко потушить. Эти торфяные пожары выделяют больше углерода, чем любой другой сожженный лес на Земле. А в худшем случае они окутывают Юго-Восточную Азию пеленой черного дыма на месяцы, как это было прошлой осенью.
Третий шаг — посадить масличную пальму везде, где это возможно. Дерево произрастает в болотах и на берегах рек Западной Африки. Британцы обнаружили, что оно может процветать в жарком экваториальном климате Юго-Восточной Азии, и заложили первые плантации в Малайзии во время Первой мировой войны. Подавляющее большинство пальмового масла в мире сейчас поступает из переработанных лесов в Индонезии и Малайзии.
Вокруг лагеря Ба Маронг не осталось высоких местных деревьев. Все, что мы находим, это их гниющие пни. Единственное дерево, которое мы видим, пробивающееся сквозь полог, — это возвышающаяся Alstonia pneumatophora , древесина которой, по-видимому, слишком мягкая, чтобы представлять коммерческий интерес. Она используется для изготовления сапе, традиционного струнного инструмента оранг-улу, похожего на ситар.
По словам моего гида, дорога под нами была построена, а большие диптерокарпы собраны в начале 1990-х годов. В то время различные группы пенан устраивали протесты, чтобы помешать лесорубам вырубать окружающие деревья, но ба маронг не смогли спасти свои. Швейцарский активист по имени Бруно Мансер привлек международное внимание к тяжелому положению пенан. Он прибыл в Саравак в 1984 году в составе экспедиции по исследованию обширных пещерных систем национального парка Гунунг Мулу. После того, как его британские товарищи по спелеологии ушли, он отправился на поиски, чтобы «учиться у людей, которые все еще живут близко к своему источнику», в одиночку отправившись в поход вглубь страны, через гору Мулу к ее восточной стороне, где он нашел несколько все еще кочевых пенан. Он прожил с ними шесть лет и записал их устные истории в своих дневниках. Его блокноты полны акварельных портретов и набросков пенан, ведущих свою жизнь.
Кочевники Пенан были не единственными группами, которым угрожала вырубка лесов Борнео. Пенан, которые жили в длинных домах, также были уязвимы. Как и другие Оранг Улу, и даяки на южной, индонезийской стороне центрального хребта. Большинство из них жили и охотились на территориях, которые официально не были признаны (и до сих пор не признаны), и они изо всех сил пытались не допустить бензопилы и бульдозеры на свои земли. Тем не менее, именно кочевые Пенан захватили воображение Мансера. Увидев, как их дичь истощается, их реки загрязняются, а их тана , или традиционные охотничьи угодья, уничтожаются, он начал помогать им организовывать мирные блокады лесовозов. Распространились слухи, что власти Малайзии назначили награду за его голову. Мансер был схвачен полицейскими, но сбежал, выпрыгнув из машины и нырнув в грохочущий водопад. Вернувшись в Европу в 1990 году, он посвятил следующие десять лет мобилизации внешней поддержки дела пенан. На какое-то время мир обратил на это внимание. В 1991 году Эл Гор, тогдашний сенатор США, осудил лесозаготовки в Сараваке, а в своей речи в Кью-Гарденс принц Чарльз описал обращение с пенан как часть всемирного «коллективного геноцида». Мансер устроил 60-дневную голодовку перед Федеральным дворцом Швейцарии, пытаясь добиться запрета на импорт древесины, заготовленной неустойчивым способом. Однако в конечном итоге ни одно из этих действий не оказало особого влияния на Саравак. В 2000 году Мансер перебрался обратно через границу Калимантана и направился к Букит-Бату-Лави, известняковой вершине высотой 6700 футов. Он сказал пенан, которые помогали нести его снаряжение, что хочет подняться на нее в одиночку, и отправил их обратно к их группе. Это был май 2000 года. Мансера больше никто не видел. Следы от ударов мачете, которые он оставил, вели к болоту у подножия вершины. В августе 2014 года, в день, который должен был стать 60-летием Мансера, в его честь был назван новый вид паука-гоблина: Aposphragisma brunomanseri . Владимир Набоков писал, что никакая форма бессмертия не сравнится с латинским названием вида. Но, учитывая то, как идут дела на Борнео, как долго еще проживет этот паук-гоблин? br />
Я размышляю об этом в конце своего визита, когда Сагунг просит денег на строительство длинного дома. Я ошеломлен, узнав, что эта группа кочевых пенанов хочет переехать в стационарное жилище. Сагунг объясняет, что он хочет установить постоянное присутствие на этой земле. Это заставляет меня задуматься, в какой степени этот лагерь был деревней Потемкина. Во время нашего визита я видел стильно одетого китайца, представителя лесозаготовительной фирмы, который ездил взад и вперед вдоль хребта. По словам моего гида, компания уже вырубила много деревьев на территории Ба Маронг и хочет заплатить им эквивалент 30 долларов за каждое, чтобы они приехали и сделали вторую вырубку. Сагунг утверждает, что не собирается сдаваться, но все больше групп пенанов принимают такие предложения.
Я подозреваю, что бродячий образ жизни Ба Маронгов теряет свою привлекательность и по другим причинам. Члены этой группы плавно перемещаются между лесом и длинными домами своих друзей по дороге. После того, как они почувствуют, какова жизнь с электричеством, телевизором и водопроводом, нетрудно понять, почему они могут тосковать по собственному длинному дому. Это не значит, что они не будут уходить на несколько дней, охотясь на бабуи и собирая саговую пальму, фрукты и орехи в лесу. Но есть причина, по которой так мало пенанов все еще живут, как Ба Маронг, в хижинах на высоких столбах. По словам Маккензи, за последние десять лет это число сократилось с 300 до менее 50. В следующем поколении этот образ жизни, вероятно, исчезнет.
После того, как мы покидаем лагерь Ба Маронг, мы проводим три славных дня в национальном парке Гунунг Мулу, объекте Всемирного наследия ЮНЕСКО. В 1978 году Королевское географическое общество приступило к 15-месячной инвентаризации флоры и фауны парка, и исследователи выявили одну из крупнейших коллекций муравьев, когда-либо найденных на такой маленькой территории: 458 видов. Лепидоптеролог Дж. Д. Холлоуэй был настолько поражен тем, что он нашел в парке, что взялся за монументальную 18-томную серию под названием «Мотыльки Борнео» . В Оленьей пещере, одной из крупнейших подземных камер на Земле, от двух до трех миллионов свободнохвостых летучих мышей проводят весь день, гнездясь на потолке. В сумерках они вылетают из пещеры длинными плавающими лентами, потребляя до 30 тонн насекомых за ночь и опыляя многочисленные деревья и цветущие растения. Животные, начиная от лающих оленей и замбара до гигантской бабочки-парусника Раджи Брука, потребляют соли из экскрементов летучих мышей. Британские ученые обнаружили, что Мулу — это рай для натуралистов.
Брайан Кларк, управляющий парком Мулу, не может не хвалить бывшего главного министра Саравака. «Без Таиба мы бы все еще были захолустьем», — говорит он мне. «Он развил штат и поддерживал мир между всеми различными племенами и расами. Каждая страна на земле эксплуатировала его ресурсы. Запад не может осуждать за это ни одну страну. Канада, США, Африка — где нет вырубки лесов? Это часть природы зверя».
Я слышу нечто иное, когда посещаю Лонг Мераан, общину из нескольких сотен человек на реке Маго. Пенаны, которые живут здесь, принадлежат к группе, с которой Мансер жил с 1984 по 1990 год. В то время они были кочевниками, как и Ба Маронг. Они переехали в поселение в 1990-х годах, но их длинный дом сгорел, а затем лесозаготовительная компания расчистила их землю для строительства нефтепровода. Мераан блокировали трубопровод три раза. В четвертый раз государственное министерство, отвечающее за маршруты трубопроводов, договорилось о выплате компенсации в размере около 53 500 долларов. По крайней мере часть этих денег пошла на строительство новых жилищ и покупку электрогитар и больших динамиков для новой церкви.
Новое сообщество состоит из нескольких десятков отдельно стоящих домов, построенных в разных стилях, от лачуг до нескольких добротных двухэтажных строений с садами и заборами. Многие жители владеют мотоциклами для бездорожья, на которых они пересекают узкий подвесной мост через реку Маго.
В Лонг Мераан я встречаю Раду, мастера игры на сапе . Через переводчика он рассказывает мне, что научился своим мелодиям у лесных птиц, посланников духа Балей Пуун. «Мир не был создан Балей Пуун», — говорит Раду. «Он уже был там. Его работа — помогать людям быть добрыми друг к другу. Он общается через птицу или животное, потому что люди не могут его видеть, поэтому ему нужен переводчик, особый человек, который может понимать животных. Мой отец был одним из таких людей, и он научил меня, как это делать».
Есть ли лучшее время дня, чтобы услышать Балей Пу'ун, говорящего через животных? «Нет лучшего времени дня. Если это произойдет, это произойдет». Куда пойдет Балей Пу'ун, если лес будет уничтожен? «Он попытается найти другое место, где все еще есть лес». А что, если леса больше нигде не будет? «Мы не знаем, но это может быть концом света». Вот во что верят пенаны. Если их лес исчезнет, это будет не только конец им и огромному разнообразию существ, которые там живут. Балеи , духи, которые путешествуют по девяти мирам Каравары, также не будут иметь возможности собирать воду и мед.
И что это значит для всех нас? Здесь, на Борнео, я был поражен тем, как драматично люди по всему миру формируют судьбу этого острова. Спрос на тропическую древесину и пальмовое масло кладет конец образу жизни пенанов и истребляет сотни видов, встречающихся только на этом острове. Это также приводит к торфяным пожарам, которые выделяют больше углекислого газа, чем забитые автомобилями шоссе. Если вырубка лесов продолжится такими темпами, это вызовет каскад негативных последствий для всего: от здоровья человека до влажного климата Юго-Восточной Азии. Правительства, которые сейчас продвигают лесозаготовки и производство пальмового масла, пострадают от экономического и экологического ущерба. И все это произойдет из-за покупок, сделанных потребителями за тысячи миль. Я, например, резко сокращаю количество потребляемых мной продуктов из пальмового масла, поскольку теперь я увидел их скрытую стоимость собственными глазами.
«Мы должны заботиться обо всем этом», — говорит мне Раду. «Если люди хотят иметь все больше и больше, они должны понимать, что без молонга ничего не останется».
 |
Вырубка лесов на Борнео |
Прежде чем выйти из магазина, мы добавили 50-фунтовый мешок риса, кофе, банки сардин, тарелки и столовые приборы, большую кастрюлю, сковороду и лопатку, а также большой ящик пластиковой бутылки с водой. «Если они спросят, зачем нам все это, скажите, что мы едем в национальный парк Мулу, а не в Пенан», — прошептал мой гид, спокойный парень лет 40. «Иностранные активисты, внешние агитаторы непопулярны в Сараваке».
Теперь, примерно восемь часов спустя, темнота опускается, когда мы приближаемся к реке Барам в Лонг-Ламе. Мы едем на пикапе на паром, и когда мы достигаем другого берега, мы оказываемся на земле Оранг Улу — около 20 племен, которые живут в горных джунглях внутренней части Борнео. Мой гид — член еще одной из этих групп, но он вырос в глубине леса с пенанами и говорит на их языке. Он составляет карту традиционных охотничьих угодий пенан с помощью GPS в надежде, что они будут признаны судами в Кучинге, столице Саравака: согласно малазийскому законодательству, этнические земли могут считаться «традиционными», если группа обрабатывала их до 1958 года. Но в настоящее время нет никакой защиты охотничьих угодий, и мой гид знает, что его усилия могут быть тщетными — особенно потому, что давний бывший главный министр штата Саравак Абдул Таиб Махмуд, похоже, получил огромную прибыль от вырубки лесов в штате. По имеющимся данным, он и его большая семья заработали более 15 миллиардов долларов на лицензировании и экспорте древесины и масличной пальмы.
 |
Обезлесенные холмы около Лонг-Бедиана скоро будут преобразованы в плантацию масличной пальмы. Место находится на высоте около 300 футов над уровнем моря, идеальная высота для выращивания урожая. |
 |
Грузовик готовится к переправе через реку Барам, |
 |
Вид с воздуха на плантацию масличной пальмы около Мири. Девяносто процентов первичного лесного покрова Борнео теперь исчезло. |
 |
Samling — конгломерат по производству древесины и |
 |
Деревья, срубленные в верхней части долины Туто, |
Начинается проливной дождь. Крутые лесовозные дороги становятся опасными, и наше продвижение замедляется. В какой-то момент яростное рулевое управление моего гида в последнюю минуту удерживает нас от падения в глубокое ущелье. Мы проезжаем мимо грузовиков, груженных огромными бревнами: некоторые остановились из-за опасных условий, а другие едут прямо на нас.
Около 9 мы приближаемся к поселению пенан и решаем остаться на ночь. Это не та группа, которую мы приехали посетить: большинство пенан и все остальные оранг-улу теперь живут в поселениях. Они дополняют свой рацион охотой в лесу, но возвращаются в современные длинные дома с цинковыми крышами. В этой деревне длинная бетонная дорожка ведет к небольшому магазинчику, где продается вредная еда, сигареты и газировка. Нас приветствуют в квартире, которую занимает большая семья. Есть большая комната с полом из линолеума, где несколько детей и женщин смотрят телевизор. На газовой плите кипятятся бобы. Женщина моет овощи в раковине. В задней части есть туалет и несколько больших бочек с водой с краном для стирки.
На следующее утро я спускаюсь к реке, которая круто изгибается вокруг стены сланца, и погружаюсь в мутную коричневую воду. Через несколько минут появляется молодая женщина и, хихикая, совершает омовение, повернувшись в другую сторону. За рекой — густой тропический лес. Птица продолжает издавать четырехнотный крик, похожий на звон колокольчика или звон сотового телефона.
Возвращаясь к длинному дому, я прохожу мимо большой поляны, где бабуи , или борнейская бородатая свинья, гонится за мальчиком на мотоцикле. После того, как пенаны убивают животное, они берут его осиротевших детенышей в качестве домашних животных, пока те не вырастут достаточно, чтобы вернуться в лес. Сироту называют молонг , что имеет несколько других значений. Если вы молонгите саговую пальму, вы претендуете на ее исключительное использование вашей семьей. Пенаны также используют молонг для описания принципа охраны природы — не брать больше, чем вам нужно. Если лес собирается вас обеспечивать, вы не можете его выкорчевать.
Иэн Маккензи, этнограф и лингвист, который жил с пенанами почти 25 лет, предупреждает, что это экологическое определение молонга является полностью западной проекцией. Действительно, когда пенаны используют это слово таким образом, может быть трудно сказать, отражают ли они иностранное представление об «экологически благородном дикаре». Но основываясь на всем, что я наблюдал, пенаны впитали это определение молонга в свою собственную культуру, так же, как они объединили христианского Бога со своим собственным традиционным пантеоном духов. Они, возможно, изначально приняли эту концепцию ради выгоды иностранных туристов, но аккультурированные пенаны теперь настаивают, что это самая важная ценность, которую они могут предложить миру.
🔹 🔹 🔹 🔹 🔹
Возвращаемся в пикап и едем по дороге, которая спускается в долины, проходит через мосты и разветвляется в нескольких направлениях. Каждый хребет поднимает нас выше, пока мы не оказываемся на высоте около 2500 футов. Вскоре мы добираемся до места, где на веревке между двумя столбами сушится одежда. Рядом припаркованы четыре мотоцикла для бездорожья. Мы нашли группу Ba Marong.
Лагерь находится в 150 ярдах от дороги. Мы слышим болтовню и смех, плывущие по крутой грязной тропе. Появляются несколько молодых людей и помогают нам нести наши сумки и провизию на ровную площадку, где мы видим четыре хижины, поднятые на шестах, связанных нитями ротанга , или пальмовых лоз из леса. В передней части пола каждой хижины в земляном очаге горит огонь, а над пламенем висят горшки, а сбоку — штабель наколотых мачете дров. Внутри хижины можно есть, спать, сидеть и разговаривать, а также плести корзины и браслеты.
Здесь 23 человека. Всем им меньше 35 лет, за исключением крепкой, с сильным лицом женщины лет 50 по имени Чолинг, которая плетет девятиярдовые пряди ротана, которые каскадом ниспадают по стене ее хижины. Ее муж, глава группы, умер в прошлом году. Нынешний глава женат на ее дочери, которая здесь со своими пятью дочерьми. Эти люди поразительно красивы, светятся физической формой и благополучием. У главы, Сагунга, тонкие усы и сложные татуировки дракона на руках и туловище, а также десятки плетеных браслетов, несколько пластиковых колец и наручные часы. Он похож на мастера боевых искусств из центрального кастинга.
В двух других хижинах молодая пара с младенцем и три молодые женщины с детьми. Три мальчика-подростка мигрируют между четырьмя хижинами. Фактически, все постоянно ходят в гости друг к другу. Это уютная сцена, так люди жили с незапамятных времен, хотя есть и некоторые современные удобства: CD-плеер, фонарики, шлепанцы, одежда, купленная в магазине, и одноразовые подгузники из Лонг-Бедиана, торгового центра, мимо которого мы прошли несколько часов назад.
Полдюжины истощенных собак дремлют под хижинами. Они оживают, когда приходит время выходить с охотниками или когда они чувствуют запах готовящейся еды и знают, что в их сторону могут бросить объедки и кости. Этот лагерь существует всего три дня. Предвидя наше прибытие, пенаны построили его ближе к дороге, чем обычно, чтобы нам было легче его найти.
Дети полны бобов и постоянно играют в хижинах, в лесу, у ручья. У некоторых из них насморк и слегка повышенная температура, и их матери спрашивают, есть ли у меня лекарства. Я даю женщинам маленькие таблетки аспирина, которые принимаю для профилактики сердечного приступа, и, кажется, это помогает. Но эти благоухающие высокогорья невероятно целебны. В ходе этой поездки я потеряю 20 фунтов.
 |
ХХотя Ба Маронг живут в хижинах из высоких столбов,
|
 |
Лагерь Ба Маронг, в 150 ярдах от дороги, состоит из четырех хижин, поднятых на столбах, связанных виноградными лозами. Огонь для приготовления пищи горит в земляном очаге. |
 |
В лагере проживают двадцать три человека, |
 |
Семьи используют свои хижины для еды, |
 |
Лагерь находится более чем в дне езды |
Здесь мало комаров. Я беспокоился о пиявках, но их не так много. Те, которых мы находим, маленькие и их легко отщипнуть, а их рана антисептическая. Вы можете почувствовать присасывание на обоих концах, когда они скользят по вашей ладони. У них есть как мужские, так и женские половые органы — пиявки гермафродиты.
Я слышал миф Пенан о пиявках — о том, как демоны создают их из вен мертвых людей. Маккензи, источник этой истории, рассказал мне, что ему потребовалось много времени, чтобы собрать традиционные учения, подобные этим. «Миссионеры предали анафеме старые верования, поэтому большинство людей намеренно забыли о них», — сказал он. «Спустя семь лет я пришел в группу, которую никогда не посещал. Там я встретил Галанга, который, хотя и был номинально христианином, знал все мифы, и через несколько лет доверился мне настолько, что раскрыл секреты своего космоса, который содержит семь или восемь различных миров. Сегодня я почти уверен, что он последний хороший информатор Пенан».
Однажды ночью в лагере Ба Маронг я попросил молодого человека по имени Нельсон рассказать мне о старых путях. «Поскольку мы теперь христиане, мы верим только в Господа Иисуса», — осторожно говорит он. «Я знаю, что есть и другие духи, но я больше не принадлежу к ним». Однако он продолжает. У каждого живого существа есть дух, и люди могут его обуздать. «Дух птицы-носорога может заставить людей ходить очень быстро. Обычно то, что занимает два-три дня, они делают за один. Дух леопарда еще сильнее».
Я слышал похожие мифы о трансформации животных в людей от индейцев Амазонки, пигмеев в Африке и бушменов. Охотники-собиратели должны быть полностью вовлечены в непостижимо сложные экосистемы вокруг них. Лес дает им все, но научиться выживать в нем — не провоцируя призраков мертвых или духов животных и деревьев — это полностью поглощающий, пожизненный процесс.
На мою тарелку приземлился трехдюймовый зеленый богомол. Сотни эфемерид роятся в свете нашего костра. «Самое главное в лесу — заботиться о себе, чтобы не было никаких проблем», — продолжает Нельсон. «Первое, что есть в лесу, — это запах. Он может что-то вам сказать. Вы чувствуете запах того, какую еду готовят. Запах упавшего дерева, запах животного, которое помочилось три часа назад. Я чувствую запах дуриана в вашем пластиковом пакете». Он обещает показать мне на следующий день, как дух разговаривает со своим народом. «Завтра я хочу показать вам, что это не магия, а реальность».
Этот образ мышления трудно выразить словами. Как размышлял в 1987 году антрополог колумбийской Амазонии Херардо Райхель-Долматофф: «Я не нашел „благородного дикаря“. ...То, что я нашел, — это мир с такой последовательной философией, с такой высокой моралью, с социальными и политическими организациями большой сложности и с разумным управлением окружающей средой, основанным на хорошо обоснованных знаниях».
Или, как говорит мне Нельсон: «Знание о природе, вы можете спросить любого человека где угодно, но нет никого, кто мог бы вас научить. Даже пенаны не знают, как научить вас опыту, который есть у нас. Он настолько глубок».
🔹 🔹 🔹 🔹 🔹
Существует распространенное романтическое представление о том, что пенаны были охотниками-собирателями с незапамятных времен. На самом деле, как мне рассказала Маккензи, они, скорее всего, были земледельцами, которые мигрировали из Тайваня между 5000 и 2500 годами до нашей эры. Добравшись до Борнео, пенаны оставили земледелие и стали жить исключительно за счет обильной дичи, фруктов, орехов и саговой пальмы. В отличие от других оранг-улу, они никогда не воевали с другими группами и не брали головы в качестве трофеев; им не нужна была земля для обработки, и им не имело бы смысла таскать с собой кучу черепов, когда они скитались с места на место. Они продолжали жить таким кочевым образом до окончания Второй мировой войны, когда миссионеры начали проникать в то, что все еще было одним из наименее известных уголков мира.
Однажды утром в лагере, после ночи проливного дождя, солнце встает над хребтом в ясном голубом небе и светит сквозь просвет между деревьями. Дневная смена леса оживает. Мы слышим хор гиббонов внизу в долине, затем сверчков, затем шестичасовых цикад, начинающих свой скрежещущий си-бемоль гул. Они делают это каждый день в году на рассвете и в сумерках, за ними следуют другие виды цикад с разными песнями. Прилетают азиатские райские мухоловки и другие птицы. Утренняя биофония, tutti specie .
Чолинг, подбрасывая дрова в огонь в своей хижине, поет мужчинам традиционную песню:
Просыпайся, разве ты не слышишь гиббона?
Пришло время отправиться на охоту.
Я останусь и приготовлю то, что вы принесете.
Вы просыпаетесь утром до того, как на небе поднимаются облака.
Вы уже движетесь, как леопард, по холмам и горам.
Но я все еще не готов к твоему возвращению.
Сагунг и один из молодых людей уже ушли с собаками и ружьями. Почему бы не духовые ружья? «Они берут ружья, потому что хотят сделать это быстрее», — говорит Нельсон. «Они не хотят тратить время в лесу, пока вы здесь. Если у них есть патроны, они предпочитают ружье».
Завтрак — лающий олень, также известный как мунтжак, и густая, студенистая каша из саговой пальмы. Все втыкают в кашу деревянную лопатку с четырьмя зубцами и вращают ее, макая прилипшую к ней каплю в сок из оленины. Вчера это была каша из саговой пальмы с маленькими древесными улитками.
Несколько дронго, черных певчих птиц с раздвоенными хвостами, приземляются на верхушках деревьев, чтобы поглазеть на нас. Я спрашиваю о дымчатом леопарде, самом крупном из пятнистых кошек Борнео, находящемся под защитой малазийского законодательства. Они все еще есть, но их немного. В прошлом году Сагунг убил одного. Он носит один из его зубов на шее. Питоны повсюду, в лесу и в реках, говорит Нельсон. Однажды у тестя Сагунга питон обвился вокруг ноги. Он пытался убить его, но, к счастью, у него был мачете.
Охотники возвращаются с большим мертвым бабуи и четырьмя мертвыми серебристыми листовыми обезьянами. Они также приносят живого серебристого листового детеныша и привязывают его к столбу хижины Сагунга. Он смотрит с тем, что я могу только представить, ужасом и печалью, как тела его родителей бросают на пол из связанных шестов и разделывают. Отец Сагунга потрошит свинью и вычерпывает обильное количество крови и внутренностей в миску. Затем пятерых животных зажаривают в их шкуре и коптят на большом костре, который Сагунг разводит в центре лагеря. Еда для всех на следующие несколько дней. (Я вегетарианец, поэтому буду придерживаться консервов и продуктов, которые я принес с собой из продуктового магазина в Мири.)
После обеда и сна мы отправляемся в лес. Десятилетняя дочь Сагунга приводит с собой серебристую листовую обезьяну и осыпает ее лаской. Запечатлеваясь на своих новых, безволосых опекунах, животное, кажется, явно менее травмировано смертью своих родителей, которые теперь находятся в желудках Ба Маронгов.
 |
Сагунг жарит утреннюю охоту. Серебристолистная обезьяна находится под серьезной угрозой как из-за вырубки леса, так и из-за охоты. |
 |
Сагунг вырезает дротики для духового ружья. Охотники принесли достаточно еды на несколько дней: борнейскую бородатую свинью и четырех серебристых листовых обезьян. |
 |
Нельсон и Раджа Джамал стреляют дротиками из своих духовых трубок. Во время охоты во время визита автора мужчины предпочитали использовать дробовики и пули. |
 |
Сагунг срубает многочисленные стебли саговой пальмы. Он вырезает часть ее желтовато-белой сердцевины и нарезает ее для еды. |
Отец Сагунга и несколько детей пошли впереди нас и оставили сообщения по пути, используя согнутые и расщепленные ветки. Ветка, слегка наклоненная вверх вправо, сообщает нам направление, по которому пошла передовая группа. Следующий знак, ветка со скрещенными листьями в развилке, означает, что отправителя знака сопровождают еще двое, оба члены семьи. Следующий знак находится в расщепленном молодом деревце, большем кресте и серии надрезов: Торопитесь, не теряйте времени. Ветка, разрезанная на четыре зубца, как завихритель для каши из саговника, приводит нас к саговой пальме, которую другой знак объявляет молонг — ее заявила на себя семья Сагунга. Сагунг рассказал мне, что у Ба Маронг есть сотня таких знаков. Его отец оставил их для нас; дети больше их не знают. Даже дети пенанов, живущие в лесах, проводят большую часть времени в гостях у друзей, которые живут в длинных домах, смотрят телевизор и пользуются другими современными удобствами. Изучение старых обычаев не входит в их список приоритетов.
Сагунг срубает многочисленные стебли саговой пальмы с их перистыми листочками, вырезает часть ее желтовато-белой сердцевины и рубит ее. Он раздает по кругу кусочки. Это лучшее пальмито, которое я когда-либо пробовал. Божественное.
Дальше по тропе Сагунг находит дерево агарового дерева и вырезает ярдовый кусок его почерневшей от плесени сердцевины. Ароматная смола, извлекаемая из этого дерева, ценится за свой аромат и лечебные свойства в Китае, Индии и на Ближнем Востоке на протяжении тысяч лет. В США лучшее сортное агаровое дерево может стоить 5000 долларов за фунт. Сердцевина принесет Сагунгу хорошие деньги, когда он продаст ее на месте. Одной из главных причин высокой стоимости агарового дерева является то, что в дикой природе его осталось сравнительно мало. Оно включено в Конвенцию о международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под угрозой исчезновения (СИТЕС), как потенциально угрожаемый вид.
Мы бродим по лесу смешанных диптерокарповых второго роста — тропических равнинных деревьев, чьи шаровидные плоды имеют крылья, которые замедляют их падение с полога. Они вырастают до 200 футов в высоту, их гладкая серая кора испещрена светящимися зелеными мушками лишайников. Борнео — центр диптерокарповых в мире. Здесь произрастает 267 из 680 видов. Самый высокий из когда-либо измеренных, 288-футовый Shorea faguetiana , находился в Сабахе, другом малазийском штате Борнео. Некоторые пенаны верят, что у этих деревьев особенно сильные духи, и что их гнев может принести всевозможные неприятности.
Уничтожение этих деревьев происходит в три этапа. Сначала лесозаготовительные компании приходят и рубят коммерческие лиственные породы. Они называют это «выборочной вырубкой», но процесс вырубки и удаления этих деревьев уничтожает большую часть окружающего леса и подрывает его способность к регенерации. По крайней мере, в низинах эта разрушительная вырубка не имеет особого значения, потому что на втором этапе сжигается то, что осталось от леса. Если это лес на торфяном болоте, пожар может гореть месяцами, и его нелегко потушить. Эти торфяные пожары выделяют больше углерода, чем любой другой сожженный лес на Земле. А в худшем случае они окутывают Юго-Восточную Азию пеленой черного дыма на месяцы, как это было прошлой осенью.
Третий шаг — посадить масличную пальму везде, где это возможно. Дерево произрастает в болотах и на берегах рек Западной Африки. Британцы обнаружили, что оно может процветать в жарком экваториальном климате Юго-Восточной Азии, и заложили первые плантации в Малайзии во время Первой мировой войны. Подавляющее большинство пальмового масла в мире сейчас поступает из переработанных лесов в Индонезии и Малайзии.
Вокруг лагеря Ба Маронг не осталось высоких местных деревьев. Все, что мы находим, это их гниющие пни. Единственное дерево, которое мы видим, пробивающееся сквозь полог, — это возвышающаяся Alstonia pneumatophora , древесина которой, по-видимому, слишком мягкая, чтобы представлять коммерческий интерес. Она используется для изготовления сапе, традиционного струнного инструмента оранг-улу, похожего на ситар.
По словам моего гида, дорога под нами была построена, а большие диптерокарпы собраны в начале 1990-х годов. В то время различные группы пенан устраивали протесты, чтобы помешать лесорубам вырубать окружающие деревья, но ба маронг не смогли спасти свои. Швейцарский активист по имени Бруно Мансер привлек международное внимание к тяжелому положению пенан. Он прибыл в Саравак в 1984 году в составе экспедиции по исследованию обширных пещерных систем национального парка Гунунг Мулу. После того, как его британские товарищи по спелеологии ушли, он отправился на поиски, чтобы «учиться у людей, которые все еще живут близко к своему источнику», в одиночку отправившись в поход вглубь страны, через гору Мулу к ее восточной стороне, где он нашел несколько все еще кочевых пенан. Он прожил с ними шесть лет и записал их устные истории в своих дневниках. Его блокноты полны акварельных портретов и набросков пенан, ведущих свою жизнь.
 |
Подход к парку Мулу. Несколько пенанских семей ведут кочевой образ жизни в пределах охраняемых границ парка. |
Кочевники Пенан были не единственными группами, которым угрожала вырубка лесов Борнео. Пенан, которые жили в длинных домах, также были уязвимы. Как и другие Оранг Улу, и даяки на южной, индонезийской стороне центрального хребта. Большинство из них жили и охотились на территориях, которые официально не были признаны (и до сих пор не признаны), и они изо всех сил пытались не допустить бензопилы и бульдозеры на свои земли. Тем не менее, именно кочевые Пенан захватили воображение Мансера. Увидев, как их дичь истощается, их реки загрязняются, а их тана , или традиционные охотничьи угодья, уничтожаются, он начал помогать им организовывать мирные блокады лесовозов. Распространились слухи, что власти Малайзии назначили награду за его голову. Мансер был схвачен полицейскими, но сбежал, выпрыгнув из машины и нырнув в грохочущий водопад. Вернувшись в Европу в 1990 году, он посвятил следующие десять лет мобилизации внешней поддержки дела пенан. На какое-то время мир обратил на это внимание. В 1991 году Эл Гор, тогдашний сенатор США, осудил лесозаготовки в Сараваке, а в своей речи в Кью-Гарденс принц Чарльз описал обращение с пенан как часть всемирного «коллективного геноцида». Мансер устроил 60-дневную голодовку перед Федеральным дворцом Швейцарии, пытаясь добиться запрета на импорт древесины, заготовленной неустойчивым способом. Однако в конечном итоге ни одно из этих действий не оказало особого влияния на Саравак. В 2000 году Мансер перебрался обратно через границу Калимантана и направился к Букит-Бату-Лави, известняковой вершине высотой 6700 футов. Он сказал пенан, которые помогали нести его снаряжение, что хочет подняться на нее в одиночку, и отправил их обратно к их группе. Это был май 2000 года. Мансера больше никто не видел. Следы от ударов мачете, которые он оставил, вели к болоту у подножия вершины. В августе 2014 года, в день, который должен был стать 60-летием Мансера, в его честь был назван новый вид паука-гоблина: Aposphragisma brunomanseri . Владимир Набоков писал, что никакая форма бессмертия не сравнится с латинским названием вида. Но, учитывая то, как идут дела на Борнео, как долго еще проживет этот паук-гоблин? br />
Я размышляю об этом в конце своего визита, когда Сагунг просит денег на строительство длинного дома. Я ошеломлен, узнав, что эта группа кочевых пенанов хочет переехать в стационарное жилище. Сагунг объясняет, что он хочет установить постоянное присутствие на этой земле. Это заставляет меня задуматься, в какой степени этот лагерь был деревней Потемкина. Во время нашего визита я видел стильно одетого китайца, представителя лесозаготовительной фирмы, который ездил взад и вперед вдоль хребта. По словам моего гида, компания уже вырубила много деревьев на территории Ба Маронг и хочет заплатить им эквивалент 30 долларов за каждое, чтобы они приехали и сделали вторую вырубку. Сагунг утверждает, что не собирается сдаваться, но все больше групп пенанов принимают такие предложения.
 |
«Деньги убивают мир», — говорит Бабулу, 70-летний бывший староста в недостроенной деревне Пенан недалеко от парка Мулу. |
Я подозреваю, что бродячий образ жизни Ба Маронгов теряет свою привлекательность и по другим причинам. Члены этой группы плавно перемещаются между лесом и длинными домами своих друзей по дороге. После того, как они почувствуют, какова жизнь с электричеством, телевизором и водопроводом, нетрудно понять, почему они могут тосковать по собственному длинному дому. Это не значит, что они не будут уходить на несколько дней, охотясь на бабуи и собирая саговую пальму, фрукты и орехи в лесу. Но есть причина, по которой так мало пенанов все еще живут, как Ба Маронг, в хижинах на высоких столбах. По словам Маккензи, за последние десять лет это число сократилось с 300 до менее 50. В следующем поколении этот образ жизни, вероятно, исчезнет.
🔹 🔹 🔹 🔹 🔹
После того, как мы покидаем лагерь Ба Маронг, мы проводим три славных дня в национальном парке Гунунг Мулу, объекте Всемирного наследия ЮНЕСКО. В 1978 году Королевское географическое общество приступило к 15-месячной инвентаризации флоры и фауны парка, и исследователи выявили одну из крупнейших коллекций муравьев, когда-либо найденных на такой маленькой территории: 458 видов. Лепидоптеролог Дж. Д. Холлоуэй был настолько поражен тем, что он нашел в парке, что взялся за монументальную 18-томную серию под названием «Мотыльки Борнео» . В Оленьей пещере, одной из крупнейших подземных камер на Земле, от двух до трех миллионов свободнохвостых летучих мышей проводят весь день, гнездясь на потолке. В сумерках они вылетают из пещеры длинными плавающими лентами, потребляя до 30 тонн насекомых за ночь и опыляя многочисленные деревья и цветущие растения. Животные, начиная от лающих оленей и замбара до гигантской бабочки-парусника Раджи Брука, потребляют соли из экскрементов летучих мышей. Британские ученые обнаружили, что Мулу — это рай для натуралистов.
Брайан Кларк, управляющий парком Мулу, не может не хвалить бывшего главного министра Саравака. «Без Таиба мы бы все еще были захолустьем», — говорит он мне. «Он развил штат и поддерживал мир между всеми различными племенами и расами. Каждая страна на земле эксплуатировала его ресурсы. Запад не может осуждать за это ни одну страну. Канада, США, Африка — где нет вырубки лесов? Это часть природы зверя».
Я слышу нечто иное, когда посещаю Лонг Мераан, общину из нескольких сотен человек на реке Маго. Пенаны, которые живут здесь, принадлежат к группе, с которой Мансер жил с 1984 по 1990 год. В то время они были кочевниками, как и Ба Маронг. Они переехали в поселение в 1990-х годах, но их длинный дом сгорел, а затем лесозаготовительная компания расчистила их землю для строительства нефтепровода. Мераан блокировали трубопровод три раза. В четвертый раз государственное министерство, отвечающее за маршруты трубопроводов, договорилось о выплате компенсации в размере около 53 500 долларов. По крайней мере часть этих денег пошла на строительство новых жилищ и покупку электрогитар и больших динамиков для новой церкви.
Новое сообщество состоит из нескольких десятков отдельно стоящих домов, построенных в разных стилях, от лачуг до нескольких добротных двухэтажных строений с садами и заборами. Многие жители владеют мотоциклами для бездорожья, на которых они пересекают узкий подвесной мост через реку Маго.
В Лонг Мераан я встречаю Раду, мастера игры на сапе . Через переводчика он рассказывает мне, что научился своим мелодиям у лесных птиц, посланников духа Балей Пуун. «Мир не был создан Балей Пуун», — говорит Раду. «Он уже был там. Его работа — помогать людям быть добрыми друг к другу. Он общается через птицу или животное, потому что люди не могут его видеть, поэтому ему нужен переводчик, особый человек, который может понимать животных. Мой отец был одним из таких людей, и он научил меня, как это делать».
 |
Раду, сидящий в хижине слева, последний |
Есть ли лучшее время дня, чтобы услышать Балей Пу'ун, говорящего через животных? «Нет лучшего времени дня. Если это произойдет, это произойдет». Куда пойдет Балей Пу'ун, если лес будет уничтожен? «Он попытается найти другое место, где все еще есть лес». А что, если леса больше нигде не будет? «Мы не знаем, но это может быть концом света». Вот во что верят пенаны. Если их лес исчезнет, это будет не только конец им и огромному разнообразию существ, которые там живут. Балеи , духи, которые путешествуют по девяти мирам Каравары, также не будут иметь возможности собирать воду и мед.
И что это значит для всех нас? Здесь, на Борнео, я был поражен тем, как драматично люди по всему миру формируют судьбу этого острова. Спрос на тропическую древесину и пальмовое масло кладет конец образу жизни пенанов и истребляет сотни видов, встречающихся только на этом острове. Это также приводит к торфяным пожарам, которые выделяют больше углекислого газа, чем забитые автомобилями шоссе. Если вырубка лесов продолжится такими темпами, это вызовет каскад негативных последствий для всего: от здоровья человека до влажного климата Юго-Восточной Азии. Правительства, которые сейчас продвигают лесозаготовки и производство пальмового масла, пострадают от экономического и экологического ущерба. И все это произойдет из-за покупок, сделанных потребителями за тысячи миль. Я, например, резко сокращаю количество потребляемых мной продуктов из пальмового масла, поскольку теперь я увидел их скрытую стоимость собственными глазами.
«Мы должны заботиться обо всем этом», — говорит мне Раду. «Если люди хотят иметь все больше и больше, они должны понимать, что без молонга ничего не останется».
(Copyrighted © Перевод с англ. Louiza Smith)
Источник:
By Alex Shoumatoff;
Photographs by Varial,
«The island’s hunter-gatherers are losing their home to the unquenchable global demand for timber and palm oil»