Древняя практика тенгризма, шаманизма и древнего поклонения Небесным Богам

Тувинский шаман Ай-Чурек во время
церемонии возгорания Тенги в Туве

В древние времена люди в Центральной Азии исповедовали религию, известную как Тенгрианство, которая ориентирована на жизнь в гармонии с природной вселенной. Хотя эта религия была основана и наиболее широко практиковалась в древние времена, существуют группы, которые до сих пор исповедуют тенгризм.

Тенгрианство (иногда называемое тенгрианством, тенгеризмом, тенгрианством или тенгрианизмом) — это религия, которая вращается вокруг солнечного божества Тенгри и фокусируется на балансе с природой. Фактическая дата основания тенгризма не подтверждена, но считается, что он начался примерно в бронзовом веке, который длился с 3300 г. до н.э. по 1200 г. до н.э. Он считается одной из древнейших религий и включает в себя черты шаманизма и анимизма. , тотемизм, как политеизм, так и монотеизм, и поклонение предкам. Те, кто исповедует тенгрианство, верят, что само их существование поддерживается вечным голубым Небом (Тенгри), плодородной Матерью-Землей (Эдже) и святым духом неба.

Написание Тенгри древнетюркским письмом

В тенгрианстве происхождение вселенной началось с Тенгри и его самозванного спутника Киши. Они вместе летали над первобытными глубинами, пока однажды Киши не решил, что хочет летать выше Тенгри. Из-за своего высокомерия Киши потерял способность летать и упал в море. Он призвал Тенгри спасти его. Тенгри извлек из моря камни и землю, создав первобытный холм, на котором можно было стоять. Из этого холма выросло Космическое Древо – древо жизни, а из его ветвей появились люди и меньшие боги. Он защищался от зла ​​с помощью собак и змей. Тенгри жил в гармонии с Йером – духом земли. Некоторые говорят, что они были женаты, и именно это привело к созданию человека. Йер дал человеку его физическое тело. Тенгри дал человеку душу при рождении и забирает ее обратно после смерти.

Изображение тенгрианского мировоззрения на шаманском бубне

Среди многих, кто практиковал его с течением времени, есть некоторые вариации тенгризма. Например, монголы-тенгриисты верят в 99 божеств, а турецкие тенгрианцы верят только в 17. Чаще всего божествами тенгрианства считаются Тенгри, а также суббоги Ер, Умай, Эрлик, Вода, Огонь, Солнце, Луна, Звезда. , Воздух, Облака, Ветер, Шторм, Гром и Молния, Дождь и Радуга. Считается, что уважение к божествам приведет к процветанию и благополучию. Основными принципами тенгриизма являются:

• Тенгри — единый верховный бог. Он всезнающий и судья поступков людей, хороших и плохих. Он непредсказуем.
• Тенгри — сила, стоящая за всей природой, и вся природа контролируется им.
• Среди Тенгри много разнообразных духов, хороших и плохих. Они могут обитать на небесах, в подземном мире или как духи земли. Они могут нанести вред людям.
• В мире не существует одной истинной религии. Человек может принадлежать к любой религии, а Тенгри все равно может судить, кто праведник.
• Все люди слабы, и к недостаткам следует проявлять терпимость. Должна быть толерантность к различным религиям и убеждениям. Никто не идеален.

«Мысли иначе» : фрагмент книги Рольфа Добелли

Mark Kostabi “The Present is Hard to Find”

В книге «Мысли иначе» философ Рольф Добелли собрал и описал более 50 ментальных ошибок и психологических эффектов, которые позволяют упрощать реальность, подгонять ее под наши представления о ней, а где-то даже отказываться от ответственности за свой выбор.

Рольф Добелли описывает смещение в сторону доступности, ошибку ретроспективного искажения и «группомыслие», с помощью которых мы создаем картину мира на основе самых простых и доступных примеров, поддерживаем иллюзию знатока и растворяемся в групповом мышлении.

«Ментальные ошибки, как я их называю, — систематические отклонения в нашей рациональности, отход от логичного, оптимального, разумного мышления и поведения. Слово «систематические» важно: часто в своих заблуждениях мы идем одним и тем же путем. Например, переоценка своих знаний встречается гораздо чаще, чем их недооценка. Или, скажем, опасность что-то потерять явно быстрее выводит нас из равновесия, чем возможность выигрыша. Математики назвали бы это явление перекосом, асимметричным распределением наших ментальных ошибок. К счастью, асимметрия иногда позволяет такие ошибки предусмотреть» (Рольф Добелли).

🔵 Cмещение в сторону доступности

🔹 Почему людям кажется:
лучше негодный план, чем никакой

«Он всю жизнь курил по три пачки сигарет в день и дожил до 100 лет. Так что курение не может быть очень вредным». Или: «Гамбург — очень спокойный город. У меня есть знакомый, который живет в Бланкенезе (Тихий район в пригороде Гамбурга.). Он вообще не запирает дверь, даже когда уезжает в отпуск, — и ни разу его не ограбили».

Подобные фразы вроде бы должны кое-что доказать, но они ничего не доказывают. Люди, которые так говорят, поддались смещению в сторону доступности (availability bias).

Скажите: каких слов в немецком языке больше — тех, что начинаются с буквы «р», или тех, что на эту букву оканчиваются? Правильный ответ: в немецком языке вдвое больше слов, оканчивающихся на «р», чем тех, что на эту букву начинаются.

Почему ошибаются многие, столкнувшись с таким вопросом? Просто потому, что нам легче припомнить те слова, где «р» идет в самом начале. Иначе говоря, такие слова нам доступнее, они более достижимы.

Смещение в сторону доступности означает примерно следующее: мы создаем свою картину мира на основе самых простых и доступных примеров. Это, конечно, неразумно, поскольку в окружающей действительности есть много такого, о чем мы понятия не имеем, и нелепо думать, будто первое, что приходит на ум, должно происходить чаще всего.

Из-за смещения в сторону доступности мы шагаем по жизни, держа в голове обманчивые представления об опасностях и рисках. Систематически преувеличиваем риск полета на самолете, угрозу автомобильной аварии или опасность погибнуть от руки убийцы. В то же время мы недооцениваем возможность умереть от самых обыкновенных болезней, скажем диабета или рака желудка. Атаки террористов с жуткими взрывами случаются гораздо реже, чем нам кажется, а тяжелая депрессия — намного чаще. Импозантное, яркое, драматичное представляется нам преувеличенно вероятным, вполне возможным. А то, что невидимо и неслышимо, почти не воспринимается как опасное. Самое сенсационное, шумное и нервирующее впечатляет наш мозг. Это доступно всем. Наш мозг любит драму, а не статистику.

Жертвами такого смещения очень часто становятся врачи. У них есть излюбленные методы терапии, и они применяют их по любому случаю. Возможно, и существуют какие-то более подходящие данному пациенту варианты лечения, но в мыслях конкретного врача они просто отсутствуют. И он лечит так, как умеет, использует то, что знает. Аналогично ведут себя и консультанты по бизнесу. Случись им оказаться в незнакомой ситуации, они не станут хвататься за голову и вздыхать: «Ах, не знаю… Я даже не знаю, что можно вам посоветовать!» Нет, они применят свой привычный способ ведения консультации и дадут любимый совет — неважно, годится он или нет.

Еще один важный момент. При частых повторах какое-либо утверждение буквально впечатывается в нашу память. При этом неважно, насколько оно правдиво. Сколько раз нацистское руководство повторяло словосочетание «еврейский вопрос», прежде чем население убедилось, что это серьезная, важная проблема? А сейчас можно часто повторять слова «НЛО», «жизненная энергия» или «карма» — и внезапно окажется: люди во все это верят.

Личинки смещения в сторону доступности обитают и в головах тех, кто занимает кресла в наблюдательных советах. Господа обсуждают лишь то, что выкладывает перед ними менеджмент компании, — чаще всего цифры квартальных отчетов. Они не говорят и не думают о том, чего нет в отчетах, но что гораздо важнее для бизнеса. Например, хитрый ход конкурентов. Или тот факт, что у персонала провисла мотивация. Или неожиданные изменения в поведении клиентов. Я вновь и вновь наблюдаю одинаковую картину: люди используют в первую очередь ходы и рецепты, которые им наиболее знакомы и просты в исполнении. На этом основании и принимаются решения — зачастую результат ужасен.

Например: вот уже десять лет всем известно, что так называемая формула Блэка — Шоулза (Математическая модель Блэка — Шоулза рассматривает безрисковые опционы, а здесь нужно учитывать риск.) не работает при расчете цен на финансовые деривативы. Но у нас нет другой, а без формулы как-то нехорошо, некрасиво… Значит, ее применяют и там, где она не годится. То же с формулой волатильности. Нельзя ею пользоваться при расчете масштабов риска финансовых ценных бумаг. Но с ней так легко! И вот ею пользуются при расчете почти всех финансовых моделей. Таким образом, смещение в сторону простоты и доступности одаривает банковскую систему миллиардными убытками. Это как если бы вы, оказавшись в чужом городе без карты, обнаружили у себя в сумке план другого города и стали бы руководствоваться им в своих перемещениях. Мол, лучше хоть какая-то карта, чем совсем никакой.

Вспомните песню Фрэнка Синатры: «О, мое сердце бешено бьется, и все из-за того, что ты здесь. Когда я не рядом с девушкой, которую люблю, я люблю девушку, которая рядом» (Текст оригинала: Oh, my heart is beating wildly / And it’s all because you’re here / When I’m not near the girl I love, / I love the girl I’m near). Отличный пример смещения в сторону доступности.

Средневековый индивидуалист: поиски Роджером Бэконом знаний и истины

Роджер Бэкон работал в условиях строжайшей секретности\

В Средние века знания в значительной степени ограничивались тем, что можно было почерпнуть из древних текстов и учений церкви. Однако были и те, кто отказался принять ограничения своего времени и раздвинул границы знаний в погоне за истиной и открытиями. Среди этих пионеров был Роджер Бэкон, ученый 13-го века, чей вклад в науку, философию, теологию и лингвистику бросил вызов традиционным способам мышления и проложил путь новым идеям и достижениям. В этой статье мы углубимся в жизнь, работу и наследие этой очаровательной и влиятельной фигуры, а также исследуем продолжительное влияние его идей на мир, который мы знаем сегодня.

💠 Роджер Бэкон, Жизнь мятежного философа

Бэкон родился в Илчестере в Сомерсете, Англия, в начале 13 века. Его точная дата рождения неизвестна, некоторые более ранние историки утверждают, что он родился уже в 1210 году, а многие современные историки выбирают около 1220 года.

Мало что известно о его ранней жизни. Считается, что его семья была относительно богатой, и это позволило ему в молодости учиться в Оксфорде . Вполне вероятно, что на его пребывание в Оксфорде сильно повлиял Роберт Гроссетест, еще один плодовитый английский философ того времени.

Бэкон стал магистром в Оксфорде, в основном читая лекции своим студентам об Аристотеле, но нет никаких доказательств того, что он когда-либо был удостоен докторской степени. Покинув Оксфорд, Бэкон принял приглашение преподавать в Парижском университете. Во время своего пребывания там он читал лекции по латинской грамматике, Аристотелю, арифметике и геометрии, а также по астрономии и даже музыке.

Он проработал в Парижском университете около десяти лет и ушел примерно в 1247 году. Затем он стал частным ученым, и неизвестно, где он провел следующее десятилетие. Считается, что он, вероятно, путешествовал между Лондоном и Парижем. Мы знаем, что он был в Париже в 1251 году, потому что именно здесь он встретил другого влиятельного английского ученого, Адама Марча.

В течение этого десятилетнего периода Бэкон большую часть времени уделял изучению древнегреческих и арабских работ по оптике. Отрывок из его Opus Tertium также указывает на то, что в это время он сделал двухлетний перерыв в учебе.

Брат Роджер Бэкон в своем кабинете

Выйдя из этого периода, Бэкон посвящал все больше и больше времени религиозным исследованиям, став монахом францисканского ордена между 1256 и 1257 годами. Вскоре это стало проблемой для Бэкона.

После 1260 г. был принят закон, запрещавший членам его ордена публиковать свои открытия без предварительного одобрения. Это было проблемой для Бэкона, потому что почти все, что его интересовало, было на грани ереси. В этот период Бэкона по существу считали слишком умным для его же блага. В течение многих лет ему давали бесконечный поток черных заданий, чтобы он был слишком занят, чтобы думать. Он стал возмущаться своим обращением, считая его вынужденным отсутствием в академических кругах.

К середине 1260-х годов Бэкон устал от обращения с ним и активно искал покровителей, которые позволили бы / профинансировали его возвращение в Оксфорд. В 1266 году он, наконец, получил то, что хотел, когда папа Климент IV заказал ему исследования. Климент был относительно непредубежденным, но боялся рассердить приказ Бэкона, поэтому поручил ему выполнять свою работу в строжайшей секретности.

Изображение Бэкона, представляющего одну из своих
работ ректорам Парижского университета

Бэкон, не теряя времени, принялся за работу. Его работа в течение следующего года была описана как «одно из самых замечательных усилий литературной производительности», когда Бэкон написал около миллиона слов менее чем за год, создав такие эпические произведения, как его Opus Majus, Opus Minus , De Multiplicatione . Specierum и De Speculis Comburentibus .

К несчастью для Бэкона, после года удивительной продуктивности он столкнулся с препятствием. Климент умер в 1268 году, оставив Бэкона без спонсора и защитника. Это могло привести к тому, что Бэкон был заключен в тюрьму или помещен под домашний арест в какой-то момент в течение следующих двух лет.

Современные ученые не могут понять, был ли Бэкон заключен в тюрьму или нет. Первое упоминание о том, что Бэкон был заключен в тюрьму, датируется примерно 80 годами после его смерти и часто считается менее чем заслуживающим доверия. Современные ученые, которые действительно считают, что он был заключен в тюрьму, обычно считают, что его заключение было связано не столько с его научными исследованиями, сколько с его политикой и «боевой личностью».

Короче говоря, если Бэкона и посадили в тюрьму, то, скорее всего, потому, что он причинил себе неудобство. Был ли он заключен в тюрьму или нет, Бэкон вернулся во францисканский дом в Оксфорде где-то после 1278 года. Считается, что он провел там остаток своей жизни, учась.

Обычно считается, что он умер где-то между 1294-1295 годами, в возрасте около 70 лет. Никакие надежные исторические записи не описывают обстоятельства его смерти, но вполне вероятно, что он просто умер естественной смертью или от старости.

💠 Как он бросил вызов статус-кво His Opus Majus

Opus Majus Бэкона, возможно, является его величайшим произведением. Он содержит его размышления о математике, оптике, алхимии и астрономии, включая новаторские теории о положении и размерах небесных тел.

Бэкон никогда не предполагал, что Opus Majus станет законченным произведением. Вместо этого он должен был выделить области, которых, по его мнению, не хватало современной науке, и выступить в качестве предложения по реформированию средневековой университетской программы. Бэкон считал новыми предметами, такими как перспектива (оптика), астрономия, веса (механика), алхимия; сельское хозяйство, медицина, экспериментальная наука и «философия науки» были необходимы, чтобы направлять следующее поколение ученых.

Он также использовал свою работу для критики ученых, которые ему не нравились. В частности, он выделял Александра Хейлса и Альберта Великого из-за того, что он считал их знание Аристотеля «из вторых рук». В самом деле, он довольно осуждающе относился к современным философам в целом.

Он разделил их на две группы. Были Sapientes , небольшое число одаренных философов и мыслителей, которых он уважал, и vulgus philosophanitum , простые философы, которых он не любил. Он особенно любил исламских мыслителей с 1210 по 1265 год, которых он называл «и философами, и священными писателями». Его любовь к этим мыслителям принесла ему мало поклонников в церкви.

Роджер Бэкон (1214-1294 гг.)

💠 Работа над оптикой

Бэкон был очарован областью оптики, изучением света и его свойств. Бэкон считал, что свет состоит из мелких частиц или «корпускул», которые движутся по прямым линиям и взаимодействуют с объектами на своем пути. Он заметил, что когда свет проходит через среды с разной плотностью (например, воду или стекло), он меняет направление или «преломляется» в месте встречи двух сред. Он предположил, что это происходит из-за того, что скорость света меняется при прохождении через разные среды, вызывая изменение направления. Это мышление намного опередило время Бэкона.

Он также изучал свойства линз и зеркал, разработав теорию «сферической аберрации», которая объяснила, как кривая линзы влияет на качество изображения, которое она производит. Он предположил, что для четкого изображения нужна более сложная линза, вроде выпуклой линзы.

Тлен, Укбар, Orbis tertius (Третий мир)

1️⃣

Открытием Укбара я обязан сочетанию зеркала и энциклопедии. Зеркало тревожно мерцало в глубине коридора в дачном доме на улице Гаона в Рамос-Мехиа; энциклопедия обманчиво называется The Anglo-American Cyclopaedia[2] (Нью-Йорк, 1917) и представляет собою буквальную, но запоздалую перепечатку Encyclopaedia Britannica[3] 1902 года. Дело было лет пять тому назад. В тот вечер у меня ужинал Биой Касарес, и мы засиделись, увлеченные спором о том, как лучше написать роман от первого лица, где рассказчик о каких-то событиях умалчивал бы или искажал бы их и впадал во всяческие противоречия, которые позволили бы некоторым -- очень немногим -- читателям угадать жестокую или банальную подоплеку. Из дальнего конца коридора за нами наблюдало зеркало. Мы обнаружили (поздней ночью подобные открытия неизбежны), что в зеркалах есть что-то жуткое. Тогда Биой Касарес вспомнил, что один из ересиархов Укбара заявил: зеркала и совокупление отвратительны, ибо умножают количество людей. Я спросил об источнике этого достопамятного изречения, и он ответил, что оно напечатано в The Anglo-American Cyclopaedia, в статье об Укбаре. В нашем доме (который мы сняли с меблировкой) был экземпляр этого издания. На последних страницах тома XXVI мы нашли статью об Упсале; на первых страницах тома XXVII -статью об "Урало-алтайских языках", но ни единого слова об Укбаре. Биой, слегка смущенный, взял тома указателя. Напрасно подбирал он все мыслимые транскрипции: Укбар, Угбар, Оокбар, Оукбар... Перед уходом он мне сказал, что это какая-то область в Ираке или в Малой Азии. Признаюсь, я кивнул утвердительно, с чувством некоторой неловкости. Мне подумалось, что эта нигде не значащаяся страна и этот безымянный ересиарх были импровизированной выдумкой, которою Биой из скромности хотел оправдать свою фразу. Бесплодное разглядывание одного из атласов Юстуса Пертеса укрепило мои подозрения

На другой день Биой позвонил мне из Буэнос-Айреса. Он сказал, что у него перед глазами статья об Укбаре в XXVI томе Энциклопедии. Имени ересиарха там нет, но есть изложение его учения, сформулированное почти в тех же словах, какими он его передал, хотя, возможно, с литературной точки зрения менее удачное. Он сказал: "Copulation and mirrors are abominable"[4]. Текст Энциклопедии гласил: "Для одного из этих гностиков видимый мир был иллюзией или (что точнее) неким софизмом. Зеркала и деторождение ненавистны (mirrors and fatherhood are hateful), ибо умножают и распространяют существующее". Я совершенно искренне сказал, что хотел бы увидеть эту статью. Через несколько дней Биой ее принес. Это меня удивило -- ведь в подробнейших картографических указателях "Erdkunde"[1] Риттера не было и намека на название "Укбар".

Принесенный Биоем том был действительно томом XXVI Anglo-American Cyclopaedia. На суперобпожке и на корешке порядковые слова были те же (Тор -- Уpc), что и в нашем экземпляре, но вместо 917 страниц было 921. На этих-то дополнительных четырех страницах и находилась статья об Укбаре, не предусмотренная (как читатель наверняка понял) словником. Впоследствии мы установили, что никаких других различий между томами нет. Оба (как я, кажется, уже говорил) -- перепечатка десятого тома Encyclopaedia Britannica. Свой экземпляр Биой приобрел на аукционе.

Мы внимательно прочли статью. Упомянутая Биоем фраза была, пожалуй, единственным, что там поражало. Все прочее казалось весьма достоверным, было по стилю вполне в духе этого издания и (что естественно) скучновато. Перечитывая, мы обнаружили за этой строгостью слога существенную неопределенность. Из четырнадцати упомянутых в географической части названий мы отыскали только три -- Хорасан, Армения, Эрзерум, -- как-то двусмысленно включенные в текст. Из имен исторических -- лишь одно: обманщика и мага Смердиса, приведенное скорее в смысле метафорическом. В статье как будто указывались границы Укбара, но опорные пункты назывались какие-то неизвестные -- реки да кратеры да горные цепи этой же области. К примеру, мы прочитали, что на южной границе расположены низменность Цаи-Хальдун и дельта реки Акса и что на островах этой дельты водятся дикие лошади. Это значилось на странице 918.

>Из исторического раздела (страница 920) мы узнали, что вследствие религиозных преследований в тринадцатом веке правоверные скрывались на островах, где до сих пор сохранились их обелиски и нередко попадаются их каменные зеркала. Раздел "Язык и литература" был короткий. Одно привлекало внимание: там говорилось, что литература Укбара имела фантастический характер и что тамошние эпопеи и легенды никогда не отражали действительность, но описывали воображаемые страны Млехнас и Тлен... В библиографии перечислялись четыре книги, которых мы до сих пор не отыскали, хотя третья из них -- Сайлэс Хейзлем, "History of the Land Called Uqbar"[2], 1874-- значится в каталогах книжной лавки Бернарда Куорича[3]. Первая в списке "Lesbare und lesenwerthe Bemerkungen ьber das Land Ugbar in Klein Asien"[4] имеет дату 1641 год и написана Иоганном Валентином Андрее. Факт, не лишенный интереса: несколько лет спустя я неожиданно встретил это имя у Де Куинси ("Writings"[1], том тринадцатый) и узнал, что оно принадлежит немецкому богослову, который в начале XVII века описал вымышленную общину розенкрейцеров -- впоследствии основанную другими по образцу, созданному его воображением.

В тот же вечер мы отправились в Национальную библиотеку. Тщетно ворошили атласы, каталоги, ежегодники географических обществ, мемуары путешественников и историков -- никто никогда не бывал в Укбаре. В общем указателе энциклопедии Бьоя это название также не фигурировало. На следующий день Карлос Мастронарди (которому я рассказал об этой истории) приметил в книжной лавке Корриентеса и Талькауано черные, позолоченные корешки "Anglo-American Cyclopaedia"... Он зашел в лавку и спросил том XXVI. Разумеется, там не было и намека на Укбар.

2️⃣

Какое-то слабое, все более угасающее воспоминание о Герберте Эше, инженере, служившем на Южной железной дороге, еще сохраняется в гостинице в Адроге, среди буйной жимолости и в мнимой глубине зеркал. При жизни он, как многие англичане, вел существование почти призрачное; после смерти он уже не призрак даже, которым был раньше. А был он высок, худощав, с редкой прямоугольной, когда-то рыжей бородой и, как я понимаю, бездетный вдовец. Через каждые несколько лет ездил в Англию поглядеть там (сужу по фотографиям, которые он нам показывал) на солнечные часы и группу дубов. Мой отец с ним подружился (это, пожалуй, слишком сильно сказано), и дружба У них была вполне английская -- из тех, что начинаются с отказа от доверительных признаний, а вскоре обходятся и без диалога. Они обменивались книгами и газетами, часто сражались в шахматы, но молча... Я вспоминаю его в коридоре отеля, с математической книгой в руке, глядящим: на неповторимые краски неба.

Как-то под вечер мы заговорили о двенадцатеричной системе счисления (в которой двенадцать обозначается через 10). Эш сказал, что он как раз работает над перерасчетом каких-то двенадцатеричных таблиц в шестидесятеричные (в которых шестьдесят обозначается через 10). Он прибавил, что работу эту ему заказал один норвежец в Риу-Гранди-ду-Сул. Восемь лет были мы знакомы, и он ни разу не упомянул, что бывал в тех местах... Мы поговорили о пастушеской жизни, о "капангах"[2], о бразильской этимологии слова "гаучо", которое иные старики на востоке еще произносят "гаучо", и--да простит меня Бог! -- о двенадцатеричных функциях не было больше ни слова.

В сентябре 1937 года (нас тогда в отеле не было) Герберт Эш скончался от разрыва аневризмы. За несколько дней до смерти он получил из Бразилии запечатанный и проштемпелеванный пакет. Это была книга ин-октаво. Эш оставил ее в баре, где -- много месяцев спустя -- я ее обнаружил. Я стал ее перелистывать и вдруг почувствовал легкое головокружение -- свое изумление я не стану описывать, ибо речь идет не о моих чувствах, а об Укбаре и Тлене и Орбис Терциус. Как учит ислам, в некую ночь, которая зовется Ночь Ночей, распахиваются настежь тайные врата небес и вода в кувшинах становится слаще; доведись мне увидеть эти распахнутые врата, я бы не почувствовал того, что почувствовал в этот вечер. Книга была на английском, 1001 страница. На желтом кожаном корешке я прочел любопытную надпись, которая повторялась на суперобложке: "A First Encyclopaedia of Tlцn, vol. XI. Hlaer to Jangr"[1]. Год и место издания не указаны. На первой странице и на листке папиросной бумаги, прикрывавшем одну из цветных таблиц, напечатан голубой овал со следующей надписью: "Orbis Tertius". Прошло уже два года с тех пор, как в томе некоей пиратски изданной энциклопедии я обнаружил краткое описание вымышленной страны, -- ныне случай подарил мне нечто более ценное и трудоемкое. Ныне я держал в руках обширный, методически составленный раздел со всей историей целой неведомой планеты, с ее архитектурой и распрями, со страхами ее мифологии и звуками ее языков, с ее властителями и морями, с ее минералами и птицами и рыбами, с ее алгеброй и огнем, с ее богословскими и метафизическими контроверсиями. Все изложено четко, связно, без тени намерения поучать или пародийности.

Пауль Тиллих. «Мужество быть»

Эдвард Окунь «Война и мы» (1923 г.),
Национальный музей, Варшава

Мужество быть — вызов, с которым рано или поздно вынуждено столкнуться любое мыслящее существо. Это мужество включает в себя, по мнению Пауля Тиллиха, помимо всего прочего, способность души преодолевать страх небытия и тревогу, сопровождающую его. При этом Тиллих выделяет три формы экзистенциальной тревоги, присущей нашему существованию как таковому:

• тревогу судьбы и смерти,
• тревогу пустоты и
• утраты смысла и тревогу вины и осуждения.

Фрагменты эссе философа «Мужество быть» (1952г.): разбираемся, что представляют собой три упомянутые формы тревоги, как они, переплетаясь, сменяют друг друга в разные эпохи и почему именно мужество позволяет человеку выходить за пределы конечного и осуществлять бытие и самого себя, невзирая на тревогу, в то время как прямым следствием отказа от сомнений и неразрешимых вопросов становится бегство от свободы.

Бытие, небытие и тревога
Онтология тревоги
Смысл небытия

Мужество – это самоутверждение «вопреки», а именно вопреки тому, что пытается помешать Я утвердить самое себя. Различные направления «философии жизни» (в отличие от стоических и неостоических учений о мужестве) всерьез и с позиции утверждения, а не отрицания обратились к тому, чему противостоит мужество. Ведь если бытие описывается с помощью таких понятий, как жизнь, или процесс, или становление, то с онтологической точки зрения небытие – столь же основополагающая категория, как и бытие. Признание этого факта не подразумевает решения о том, что следует считать исходным, – бытие или небытие, однако заставляет рассматривать небытие как одно из основных понятий онтологии. Говоря о мужестве как о ключевом для понимания самого-бытия понятии, следовало бы отметить, что, открыв этим ключом дверь бытия, мы обнаруживаем за этой дверью и бытие, и отрицание бытия, а также их единство.

Небытие – это одно из самых трудных и самых употребляемых в философии понятий. Парменид сделал попытку устранить это понятие как таковое. Но ради этого он был вынужден принести в жертву жизнь. Демокрит вернулся к этому понятию и отождествил небытие с пустотой для того, чтобы сделать движение мыслимым. Платон использовал понятие небытия, так как без него противопоставление существования и чистых сущностей непостижимо. Различение материи и формы у Аристотеля предполагает небытие. Именно оно помогло Плотину описать то, как человеческая душа утрачивает самое себя, и оно помогло Августину дать онтологическое истолкование человеческого греха. Псевдо-Дионисий Ареопагит положил небытие в основу своего мистического учения о Боге.

Якобу Бёме, протестантскому мистику и предтече «философии жизни», принадлежит классическое утверждение о том, что все сущее укоренено в Да и Нет. Небытие предполагается как в учении Лейбница о конечности и зле, так и в Кантовом анализе конечного характера категориальных форм. Диалектика Гегеля делает отрицание движущей силой в природе и истории; а представители «философии жизни», начиная от Шеллинга и Шопенгауэра, используют понятие «воля» в качестве основополагающей онтологической категории, поскольку именно воля обладает способностью отрицать себя, не утрачивая себя. Понятия процесса и становления у Бергсона и Уайтхеда подразумевают небытие наравне с бытием. Современные экзистенциалисты, особенно Хайдеггер и Сартр, поместили небытие («Das Nichts, le neant») в самый центр своей онтологии; а Бердяев, следуя за Дионисием и Бёме, разработал онтологию небытия, которая обосновывает «меоническую свободу» для Бога и человека. Рассматривая роль небытия в философии, надо учитывать и религиозный опыт, который свидетельствует о переходимости всего сотворенного и о власти «демонического» в человеческой душе и истории. В библейской религии эти отрицания занимают важное место, хотя и противоречат учению о творении. А демоническое, антибожественное начало, которое, однако, соучаствует в божественной силе, заявляет о себе в наиболее драматических эпизодах библейского повествования.

Поэтому напрасно некоторые логики отказывают небытию в понятийном характере и пытаются устранить его из философии, сделав исключение лишь для отрицательных суждений. Ведь тогда вопрос заключается в следующем: а что сообщает о характере бытия само наличие отрицательных суждений? Каково онтологическое условие отрицательных суждений? Как устроена та сфера, в которой возможны отрицательные суждения? Разумеется, небытие не есть понятие, подобное другим. Оно есть отрицание всякого понятия; но как таковое оно есть неустранимое содержание мысли и, как о том свидетельствует история мысли, наиболее важное содержание после самого бытия.

Если задать вопрос о том, каким образом небытие соотносится с самим бытием, то ответ может быть только метафорическим: бытие «охватывает» как само себя, так и небытие. Бытие несет небытие «внутри» себя в качестве того, что вечно присутствует и вечно преодолевается в ходе божественной жизни. Основа всего сущего – это не мертвая тождественность без движения и становления, а живое творчество. Эта основа творчески утверждает себя, вечно побеждая свое собственное небытие. Как таковая она есть образец самоутверждения любого конечного существа и источник мужества быть.

Мужеством обычно называют способность души преодолевать страх. А ответ на вопрос о том, что такое страх, казался очевидным и недостойным дальнейшего расследования. Но в последние десятилетия глубинная психология, взаимодействуя с экзистенциалистской философией, четко разделила страх и тревогу и дала более точное определение каждому из этих понятий. Современные социологические исследования показали, что тревога – важный феномен психологии группы. Литература и искусство превратили тревогу в один из главных элементов своих произведений, причем это проявляется как на уровне содержания, так и на уровне стиля. В результате этого по крайней мере образованные слои общества пришли к осознанию собственной тревоги, а образы и символы, выражающие тревогу, проникли в общественное сознание. И когда сегодня наше время называют «веком тревоги», это звучит почти банально. Такова ситуация как в Америке, так и в Европе.

Философская роль болезни – и как она может научить нас жить вдумчиво

Болезнь заставляет задуматься

Серьезная болезнь – большое бедствие. Это нежелательно, жестоко, пугающе и болезненно. Если это опасно для жизни, это требует от больного человека и его близких противостоять смерти. Болезнь вызывает боль, тревогу, потерю трудоспособности; это ограничивает действия больного человека. Она может оборвать жизнь, остановить планы и отдалить людей от жизни, приостановив прежнее течение повседневной деятельности. Короче говоря, болезнь почти всегда нежелательна, но ее нужно терпеть, так как она также неизбежна. «Каждый из нас обязан природе смертью», как выразился Фрейд.

Зигмунд Фрейд, австрийский психолог и психоаналитик

Но болезнь также имеет силу откровения. Она доводит больного человека до предела и многое открывает о нас, о том, как мы живем, а также о ценностях и предположениях, лежащих в основе нашей жизни. Болезнь также может служить как философской мотивацией, так и наставлением, указывая на наши привычки и предположения и ставя их под сомнение. Поэтому мы должны рассматривать болезнь как законный и полезный философский инструмент.

Каким философским инструментом является болезнь? Во-первых, болезнь с огромной силой раскрывает аспекты воплощенного опыта. Он показывает нам хрупкость и несостоятельность плоти, раскрывая измерения человеческого существования, которые одновременно молчаливы и удивительны. Таким образом, болезнь — это возможность для нас задуматься о природе такого телесного существования, его пределах и о том, как оно обуславливает нашу жизнь.

Во-вторых, болезнь (в настоящее время) является неотъемлемой частью биологической жизни и поэтому должна приниматься во внимание при рассмотрении человеческой жизни, ценностей, смысла и социального устройства. Нам всем суждено умереть, и большинство из нас болеет (или заболеет) в процессе. Это важный факт о человеческой жизни, который одновременно структурирует и ограничивает ее.

NecrosIA: в ожидании идеальной смерти

А что если бы можно было организовать идеальную смерть? В новом выпуске серии научно-фантастических сюжетов мы постарались представить себе роботизированную службу ассистированного суицида класса люкс NecrosIA. Когда на сцену вступает искусственный интеллект, умереть добровольно и найти ответ на вопрос «быть или не быть» становится куда сложнее…

«Не теряйте попусту время, особенно когда вы можете организовать себе идеальную смерть. Каждая минута истекающего времени будет тогда по-настоящему волшебной: вы сможете забыть о своих заботах, если только вы сделаете выбор в пользу нашей системы класса люкс NecrosIA, лидера роботизированных систем на основе искусственного интеллекта в области предоставления услуг ассистированного суицида безнадежно больных».

Я бросаю визитку на столик в номере отеля, куда я только что внесла свой багаж. На обратной стороне визитки радужными буквами написаны два слова: «Перезвони мне». Слова, как пудовые гири, верны, но воспринимать их осознанно я не в состоянии. Последний дар мне от моей матери. Бессмысленный? Беспощадный? Я не слышала ее голоса уже несколько месяцев — с тех пор как вышла из ее офиса, хлопнув дверью. По правде говоря, я уже почти забыла вот этот ее грудной тембр, этот голос, которым она пела мне когда-то колыбельные песни. Ее смех теперь звучит только далеко в сферах моих воспоминаний какой-то почти уже нездешней музыкой.

Синтезатор речи, который уже несколько лет она вынуждена использовать для общения с внешним миром, почти уже превратил эту некогда грандиозную женщину в ничто, и теперь все мои парни, которые с ней знакомятся, едва не падают в обморок от одного только ее появления, пусть кое-кто иногда и находит в себе силы сравнить ее со Стивеном Хокингом, великим ученым, страдавшим от бокового амиотрофического склероза, умершим недавно и тоже вынужденным пользоваться таким вот синтезатором. А один даже нашел в себе силы пошутить, мол, а Вы знаете, почему Стивен Хокинг так много добился в жизни? Просто он – усидчивый!

Я разуваюсь, снимаю спортивную куртку и джинсы, потом растягиваюсь на кровати и начинаю просматривать свою программу на завтра. Группа дам возрастной категории «для тех, кому за сто», хочет покорить Маттерхорн, а потом спуститься вниз с помощью вингсьютов - аэродинамических костюмов-крыльев, позволяющих управляемо парить в воздухе. Так они хотят отметить день рождения одной из них... В этом году я организую уже третье такое мероприятие: похоже, уже работает «сарафанное радио», клиенты рассказывают обо мне и передают друг другу мою визитку. Я проверяю все исходные данные и отрабатываю все пункты чеклиста по обеспечению безопасности: сила солнечного освещения, направление ветра, витальные данные каждой из участниц... И все равно, как говорил герой фильма «Апполон-13», путешествие на Луну никогда не бывает рутиной, как и спуск с горы в режиме белки-летяги. У Джеймса Ловелла со товарищи все завершилось удачно, но… Стоп, меняем тему!

У меня вырывается горький смешок. Безумные бабушки с лошадиным здоровьем могут заказать себе «биопрокачку» всего своего организма, они могут жить долго и счастливо, даже летать по воздуху, правда, на вингсьютах, а не метлах, но вылечить болезнь Шарко, приковавшую тебя к инвалидному креслу? Как говорил Марк Твен, человек способен примириться с любой несправедливостью, если он при ней родился и вырос. И все равно…

Сэм Харрис - Наука может дать ответ на вопросы морали

Что такое добро и зло? Что следует и чего не следует делать? Считается, что наука не в состоянии ответить на эти вопросы. Но Сэм Харрис  выдвигает аргументы в пользу того, что наука может и должна быть авторитетным источником по проблемам морали, формировать человеческие ценности и определять, что такое правильный образ жизни.

Сэм Харрис - Наука может дать ответ на вопросы морали

Что если Земля создала человека для собственных целей?

Все вещи, которые когда - либо создавал человек, очень сильно повлияли на его дальнейшее развитие как вида.

Даже самые элементарные изобретения, по типу колеса, в сотни раз ускорили развитие нашей цивилизации. Насколько кардинально изменилась наша жизнь с изобретением того же компьютера и говорить не стоит…

Благодаря своим интеллектуальным способностям, человек смог стать тем, кем он есть сейчас, а именно самым разумным и самым могущественным видом на планете Земля. С этим предположением, конечно, можно поспорить, но не в этой статье.

В данный момент нам подвластно большинство природных богатств, которые так или иначе нужны для нашего выживания. Мы садим дерево для того, чтобы потом срубить и построить дом. Мы выращиваем сельскохозяйственные растения, ждем пока они созреют, затем скармливаем их коровам, чтобы отобрать у них молоко. Разводим различного рода рыб и птиц, чтобы потом поджарить и съесть за обеденным столом.

Как Вы уже поняли, можно привести уйму подобных примеров, но в конечном итоге все сводится к следующему: что бы не делал человек, он в первую очередь удовлетворяет собственные животные потребности и это вполне нормально. Каждый вид на нашей планете действует по такому же принципу. Тут сам собой напрашивается вопрос «что если человек тоже используется для чьей-то выгоды?». Что если вид Homo sapiens создан Землей для собственных целей?

Человеческая эволюция длилась несколько миллионов лет: от первых человекообразных обезьян, до их сегодняшнего наследника - человека разумного, который дебютировал на планете всего около 40 000 лет назад.

За все это время на Земле происходило множество событий, которые могли бы свести на нет существования нашего вида. Огромное количество различной живности навсегда покинуло планету за период становления человека разумного. На секунду может показаться, что мы просто чудом остались в живых и более того доросли до сегодняшнего уровня развития. Но чудо ли это? А что, если мы просто были под покровом планеты, которая протащила нас через все эпохальные дебри к сегодняшнему дню, но тогда для чего мы ей?

Чем человек может быть полезен для природы на данный момент?

Возможно Вы скажете, что человек создает различные заповедники для сохранения некоторых видов, благодаря чему предотвращается их полное вымирание.

Но давайте не забывать, что в большинстве случаев именно мы являемся основной причиной исчезновения большинства видов на планете.

Мы строим очистители для воды и воздуха, но, опять же, это не что иное, как попытка исправить собственные «косяки», ведь мы же сами портим эту воду и воздух, которые пытаемся потом очистить…

В общем, все то, что люди сейчас пытаются уберечь, оказалось под большим вопросом существования именно из-за деятельности разумных обезьян, то есть нас.

Атеизм в прошлом и настоящем

Атеизм в рабовладельческом общесте

Истоки атеизма относятся к той далекой поре истории, когда развитие общественно-производственной практики впервые позволило накопить относительно большой объем знаний, а создание письменности дало возможность ускорить их накопление и совершенствование. С другой стороны, это была эпоха, когда впервые эксплуататорский строй предоставил немногочисленному меньшинству людей возможность заниматься политической, художественной, научной деятельностью, возложив на большинство всю тяжесть рабского физического труда. В тот период в противоположность представлениям, где подлинное знание тонуло в массе мифологических, фантастических преданий и поэтических образов, зарождается система знаний о природе, о людях и их сознании, о законах, которым подчинены мир и мышление.

Уже первые шага людей, пытающихся постичь мир, приводили к требованию ничего не принимать на веру, считать истинным лишь то, что доказано разумными доводами, основанными на фактах. Так возникают первые зачатки науки и научного мировоззрения.

Это первоначальное научное, атеистическое по существу мировоззрение представляло собой материализм, поскольку "материалистическое мировоззрение означает просто понимание природы такой, какова она есть, без всяких посторонних прибавлений, и поэтому у греческих философов оно было первоначально чем-то само собой разумеющимся" (Маркс К, Энгельс Ф Соч., т. 20, с. 513).

Борьба между научным и религиозным мировоззрением осложняется и переплетается с борьбой между материализмом и идеализмом. В основе этой борьбы лежали социальные конфликты. Сама коренная противоположность научного, материалистического, атеистического мировоззрения религиозному и идеалистическому не сразу и не вполне осознавалась ее участниками. Пионеры научной мысли зачастую не могли освободиться от некоторых господствующих религиозных представлений, а среди их противников некоторые вводили в свои в целом антинаучные системы материал, содержащий научное знание о природе, о человеке, о его мышлении. Кроме того, в религии и философии "связь представлений с их материальными условиями существования все более запутывается, все более затемняется промежуточными звеньями. Но все-таки она существует" (Маркс К., Энгельс Ф Соч., т 21, с. 312). Так, конфликт между материализмом Демокрита и идеализмом Платона связан с конфликтом между демократией и аристократией в Афинах.

Атеизм в Древней Индии

Для Древней Индии эпохи создания религиозных книг - Вед (середина 2-го тысячелетия до н. э.) характерно поклонение обожествленным силам природы. Позднее, с образованием рабовладельческого общества, возникает вера в бога, развивается мифология. Священным книгам — Ведам приписывается божественное происхождение и непререкаемость. Против авторитета Вед восстают первые индийские ученые-философы школы локаята (чарвака) — Брихаспати, Дхишан и др. (VIв. до н. э ).

Философы локаята утверждают, что никакого бога (иншвары) нет, что мир никем не создан, а существует вечно по своим законам. Все вещи состоят из земли, воды, света и ветров. Различным образом соединяясь, эти элементы образуют все сущее, в том числе и людей. Порознь каждый из элементов сознанием не обладает, но при особом соединении они образуют тело, одаренное сознанием. С разрушением этого тела неизбежно исчезает и сознание. То, что рассказывается в Ведах о загробном мире и рае, представляет собой обман, в том числе и то, будто животное, убитое при жертвоприношении, попадает в рай. Если бы это было верно, говорили локаята, то любящий сын должен был бы принести в жертву отца, чтобы тот попал в рай.

По воззрению локаята, природа безразлична ко всему человеческому, ее свойства не имеют никакого отношения к нравственным правилам Ни в природе, ни в человеческой истории нет никакой целесообразности.

Очень близок к этим воззрениям видный представитель школы санкхья Капила (ок. VI в. до н э.). Вещей, существование которых нельзя доказать убедительными аргументами, нет, учил Капила. Ни восприятием, ни умозаключением, ни аналогией бытие бога не подтверждается, а это единственные формы достоверного познания. Следовательно, бога нет.

Ничто, утверждал Капила, не может возникнуть из ничего. Из вполне определенных вещей возникают вполне определенные вещи. Первые служат материалом для вторых; и те и другие состоят из вечной материи - пракрити, которая является причиной всех вещей.

Все состоит из атомов. Из неживых тел образуются живые, между теми и другими трудно провести резкую границу. Возникновение сознания в теле, состоящем из элементов, лишенных сознания, Капила объясняет так же, как локаята.

В системе взглядов Капилы содержится непоследовательность - учение о пуруше. Помимо материи, лишенной сознания, Капила признает еще тонкий элемент, обладающий сознанием, — пурушу, которая не имеет ни начала, ни конца и всеведуща, хотя не имеет контакта с материей. Материя активна и постоянно изменяется: пуруша пассивна и неизменна.

Атеизм в Древнем Китае

Возникновение материалистических и антирелигиозных идей в Древнем Китае тесно связано с развитием науки, особенно астрономии. Записи о солнечных затмениях китайские ученые начали вести за тысячу лет до н. э. На протяжении столетий в Китае велись наблюдения за движением светил, и в IV в. до н. э. там был создан первый в истории звездный каталог. Установленная астрономами периодичность движения светил сыграла важную роль в выдвижении идеи объективной закономерности - дао, управляющей всем происходящим в природе.

Уже в эпоху Западного Чжоу (XI-VIII вв. до н. э.) в Китае было выдвинуто положение:

"Высшее существо не может существовать! Мир образован из пяти первоэлементов, а именно: из металла, дерева, воды, огня и земли"

Дальнейшее развитие этих идей хорошо видно в дошедшей до нас знаменитой книге "Дао-дэ-дзин" (IV-III вв. до н. э.). В этом произведении проводится мысль, что миром управляет не бог, а присущий самому миру закон — дао. Бог — творец мира в книге вообще не упоминается. Дао определяет непреложно весь ход событий и исключает возможность чего-либо сверхъестественного.

Всё в руках женщины

«Юдифь и Олоферн» — картина итальянского художника Микеланджело да Караваджо, написанная в 1599 году по мотивам ветхозаветной книги Иудифи

В одной далекой стране жил-был царь. Евреем он не был, но быть царем – это тоже не так уж и плохо. Любил этот царь переодеться в простую одежду и вместе со своим другом и советником побродить по своей столице, посмотреть, как живет народ, о чем думает, не говорит ли про царя чего дурного.

Как-то раз забрели царь с советником на стройку и, видимо, немаленькую: дом к тому времени вырос уже до четырех этажей. Стройка была в самом разгаре. И тут царь с советником обратили внимание на двух строителей: один был высоким, крепким парнем, как говорится, косая сажень в плечах, а другой – невысоким и тощим. Крупный подтаскивал на тачке к дому кирпичи, а маленький хватал их и с легкостью забрасывал рукой вверх, на четвертый этаж, где их ловили другие строители. Когда последний уставал и садился передохнуть, его напарник начинал бросать кирпичи вверх сам. Но странное дело: ни один из них не долетал до четвертого этажа. Как ни старался этот парень, ему даже выше второго этажа добросить кирпич не удавалось. Кирпичи один за другим со свистом падали вниз и разбивались на куски.

– Что за чудеса?! – удивился царь. – Вроде бы всё должно быть наоборот. Этот парень выглядит как богатырь, но не может добросить кирпич даже до второго этажа, а его напарник-заморыш забрасывает их до четвертого, словно это не кирпичи, а пирожки!

– Это все потому, что маленькому и тощему досталась хорошая жена, а здоровяку – плохая, – ответил советник.

– Глупости! – воскликнул наш царь. – Как ты, только взглянув на человека, можешь судить, какая у него жена?

– Могу поспорить, что я прав! – предложил пари советник.

Ударили они по рукам, узнали у прораба домашние адреса этих рабочих и ближе к вечеру направились к дому заморыша, затаились и стали наблюдать.

Когда он вернулся домой, жена помогла снять с него рабочую одежду, нагрела воды, чтобы он мог вымыться, принесла чистое полотенце и халат. А потом усадила за стол, на котором уже стояли соленые огурчики и стопочка водки и дымилась жареная картошка. Поел этот мужичок, выпил, и сели они с женой разговаривать и песни петь. А потом задули свечу и легли в кровать, и что там было дальше, нам уже неведомо.

На следующий день направились царь с советником к дому здоровяка. Еще не успел он войти домой, как жена набросилась на него с упреками да обвинениями.

– А, явился – не запылился! – закричала она. – И сколько ты заработал за сегодня?! Опять медный грош?! Как на эти деньги можно кормить семью?! Вон соседка каждую неделю щеголяет в новом платье, мебель недавно прикупила, только мы живем, как нищие!

– Чего ты хочешь, жена! – ответил уставший муж. – Я работаю с утра до вечера, весь заработок приношу в дом. Воровать и грабить не умею и не буду – не моё это. Ты бы лучше, чем кричать, дала мне что-нибудь поесть. Бросила жена ему на стол кусок хлеба и грохнула миской с кашей.

– Вот тебе, ешь! – крикнула она. – На большее ты не заработал!

Поел здоровяк хлеб с картошкой, запил жидким чаем, и пошли они спать без песен и разговоров на разных сторонах кровати.

Жан Мелье и его «Завещание»

Жан Мелье́ —
французский философ-материалист, атеист, утопический коммунист,
католический священник

Среди французских мыслителей XVIII в. выделяется яркая и самобытная фигура Жана Мелье. Скромный деревенский священник, выходец из народа, он стал ярым атеистом, противником всякой религии и церкви и отразил чаяния угнетенных масс Франции.

О жизни Мелье мы знаем очень мало. Родился он в 1664 г. и провел свое детство в деревне, в Шампани. По окончании духовного училища Мелье получил место деревенского священника в тех же краях и почти безвыездно жил там до конца своих дней. Он добросовестно нес свои обязанности: справлял церковные службы, читал проповеди. Как священник Мелье должен был учить народ покорности сеньорам и королю, внушать своим прихожанам веру в бога, в загробную жизнь. В тайне же от людей Мелье писал книгу, где дал выход своим подлинным убеждениям. Он назвал ее «Завещание».

Во вступлении к «Завещанию» Мелье признает, что профессию священника он избрал не по собственному желанию. Он говорит об угрызениях совести, которые испытывал, проповедуя религиозную ложь. Много раз хотел он публично покаяться перед прихожанами, но страх, превышающий его силы, удерживал его и вынуждал молчать: за такие взгляды ему грозили жесточайшие кары. Только готовясь к уходу из жизни, он почувствовал себя в силах сделать то, на что не мог решиться раньше: открыто высказать давно и глубоко продуманную им правду о человеческих отношениях, о религии, о государстве, об общественном строе. Предполагают, что Мелье покончил с собой, не желая более нести противоречащие его убеждениям обязанности священника.

Рукопись «Завещания» была найдена после смерти Мелье среди его бумаг. Вскоре стали распространяться копии этой рукописи. Одна из копий попала в руки Вольтера, который вел ожесточенную борьбу с католической церковью. В лице Мелье Вольтер нашел союзника. Но устрашенный революционными и коммунистическими взглядами Мелье, Вольтер решил напечатать лишь выдержки из «Завещания». Только в 1864 г., спустя свыше ста лет после смерти Мелье, «Завещание» было напечатано полностью.

О чем же писал Мелье в своем «Завещании»? В какой обстановке сложились его взгляды?

Начало XVIII в. — один из самых тяжелых периодов в жизни французского крестьянства феодальных времен. Бремя феодальных повинностей стало невыносимым. Правительство Людовика XIV высасывало из деревни все, что в ней оставалось после удовлетворения требований светских и духовных феодалов. В деревне неизбежно должны были нарастать стихийные революционные настроения. Подавляемые в одних местах, крестьянские восстания вспыхивали в других, и их ликвидация зачастую требовала от феодального правительства немалых усилий.

Восставший американский народ
свергает статую английского короля Георга III.
Художник А. А. Лурье

Нищета и страдания угнетенной деревни — таковы были основные впечатления Мелье. В его «Завещании» отразились те революционные настроения и чаяния, которые зарождались в сознании деревенской бедноты. Страницы книги Мелье пропитаны гневом и ненавистью к угнетателям.

Философия регги

Растафарианство

Растафарианство — одна из самых молодых, необычных и окруженных стереотипами религий. Появилась она в Африке, там, где зародилось человечество, поэтому ее сторонники заверяют, что их вера — самая древняя и правильная на планете. Но на самом деле растафарианство недавно отметило столетний юбилей, а их главный духовный лидер — это не обросшая мифами древняя личность, а вполне реальный человек, живший в 20 столетии.

Появилось растафарианство и в самом деле в колыбели человечества — на территории Эфиопии. А из-за того, что в этом регионе Африки традиционно много христиан, не удивительно, что вера в Христа оказала большое влияние на новую религию. Тут стоит особо отметить, что эфиопское христианство несколько отличается от привычного нам.

Иисус и святые (см. здесь)

Иисус и святые там темнокожие и их изображают в необычной, почти анимационной технике. Службы в храмах Эфиопии тоже удивляют гостей, ведь проводятся не под песнопения, а под аккомпанемент африканских барабанов. Растафарианство позаимствовало многое из этого необычного христианства, а кроме этого почерпнуло кое-что и из древних, анималистических верований.

Главная идея растафарианства — это возвращение всех людей, в жилах которых течет кровь выходцев с Черного континента домой, в Африку. Мы хорошо знаем, что африканская цивилизация сильно пострадала от жителей Запада — несколько столетий караваны вывозили по суше и по морю темнокожее население, превращая его в пожизненных рабов.

Остров Ямайка, растафариане

Остров Ямайка, расположенный в Карибском море, был одним из крупных перевалочных пунктов рабовладельцев на пути в Северную и Южную Америки. Именно поэтому на острове так сильны влияния Африки и популярно растафарианство. Эта религия утверждает, что темнокожее население Африки было отдано в рабство белым людям в наказание за грехи.

Теперь растаманы должны ждать, когда Джа смилостивится над ними и отправит их всех на обетованную землю — в Эфиопию. Это очень похоже на то, как иудеи были божьей волей отданы в неволю египтянам, а потом вернулись на родину, в Палестину. При этом религия Джа продолжает относить всех белых к угнетателям темнокожей расы, даже несмотря на отмену рабства. Европейская культура угнетает африканскую, и поэтому растаманы намеренно противопоставляют себя европейцам.

Остров Ямайка, растафариане

Впрочем, особые отношения с Творцом у эфиопов установились задолго до пришествия Мессии. В библейские времена Эфиопия поддерживала тесные связи с Иудейским царством, а иудаизм был провозглашен государственной религией. Имя ветхозаветного бога Яхве (Jahve) в сокращении звучит как «Джа» (Jah), причем в обиход оно вошло задолго до появления растафарианства.

Джа как одно из имен Господа около 50 раз упоминается в «Библии короля Якова» - каноническом переводе Священного Писания на английский язык, изданном в 1611 году. Мудрые раста лишь выбрали из Ветхого Завета самое здравое и позитивное послание:

«Пойте Богу нашему, пойте имени Его, превозносите Шествующего на небесах, имя Ему: Jah (Господь), и радуйтесь пред лицем Его» (Псалтирь, 68:4).

Из жестокого карающего божества, натравливающего иудеев на соседние племена, Джа у растаманов превратился в добродушного и умиротворенного бога-друга, который относится с пониманием к человеческим слабостям и всегда готов прийти на помощь. При этом раста почитают Иисуса Христа как первое земное воплощение Джа, а последним в полку аватаров значится последний император Эфиопии Хайле Селассие I.

Да, растафарианство похоже на христианство, но в то же время серьезно от него отличается. В этой религии нет строгих обрядов и канонов, пути развития и даже просто четко определенного учения. Но при этом в растафарианстве есть определенные принципы, которые нельзя нарушать.

Растаманы считают, что человеческое тело священно и его нельзя осквернять татуировками, стрижкой, бритьем и разными модификациями. Идеальная пища для растамана — вегетарианская, но если мясо и едят, то свинину все же стараются избегать. Других религий для верящих в бога Джа не существует, но при этом предписывается относиться с уважением к убеждениям других людей, в том числе религиозным.

Как египетский фараон Аменхотеп основал христианство, и почему оно стало идеальным мемом

Akhenaten, Nefertiri and three daughers beneath the Aten - Neues Museum - Berlin - Germany 2017.jpg

Я вырос в абсолютно нерелигиозной семье. Среди моих знакомых и друзей тоже почти не было религиозных людей. Поэтому с самого детства меня мучал один вопрос: почему существуют религии? Заметьте, вопрос состоял не в том, почему люди верят в Бога, хотя это тоже было мне не совсем понятно, а именно почему существуют религии с их нелепыми ритуалами и ограничениями. Раньше я считал их дремучими пережитками прошлых времен, простой картиной мира для глупых людей и удобным способом для властей управлять людьми. Но потом узнавая все больше и больше, я начал сомневаться. Факт, который вдребезги разбивал любые мои аргументы о том, что религия - это плохо: у всех когда-либо существовавших цивилизаций и обществ на нашей планете была своя религия. Это значило, что без религии цивилизация не может существовать. Но я все еще не мог понять почему. И вдруг совсем недавно я нашел простой и логичный ответ на этот вопрос в совершенно неожиданном месте.

Сейчас я расскажу о найденном мною ответе, но для начала давайте немного погрузимся в историю христианства. Сразу предупрежу, что нижеизложенная версия зарождения авраамических религий является очень и очень спорной, даже, можно сказать, маргинальной и вызывает горячие дискуссии среди историков. Но именно эта версия кажется мне самой логичной и внутренне непротиворечивой. Итак, начнем.

Как египетский фараон Аменхотеп основал христианство

Древние египтяне поклонялись множеству различных богов. Каждое из божеств отвечало за что-то свое: например, Осирис был богом смерти и загробного мира, Сет был богом войны, Исида богиней красоты, Гор богом неба, и так далее. Верховным божеством пантеона считался бог солнца Амон Ра, чье имя образовано от того же корня афразийских языков, что и знакомое нам всем слово "амен" (в греческом варианте ״аминь״), которое переводится как "верно" и завершает все христианские молитвы.

Все меняется, когда в середине 14 века до нашей эры в Египте после смерти своего отца на трон восходит фараон Аменхотеп IV (Аменхотеп - "Амон доволен"). На четвертом году правления по настоянию красавицы-жены Нефертити для отстранения старого жречества от управления и концентрации всей власти в своих руках Аменхотеп проводит религиозную реформу. Он объявляет, что главным богом, сотворившим мир, является Атон, изображающийся как солнечный диск - зримая форма бога солнца Ра, что поклоняться следует только Атону, и что сам фараон, отныне именуемый Эхнатон ("полезный для Атона"), ниспослан народу богом и является его единственным истинным представителем на Земле. Таким образом, фараон Эхнатон создает первую в мире монотеистическую религию. И хотя полного отказа от предыдущих богов не происходит, поклонение им не приветствуется, и все новые храмы, фрески и статуи создаются только в честь Атона.

Правда, период поклонения Атону не длится долго. После смерти правившего семнадцать лет Эхнатона власть переходит к его сыну Тутанхатону . Жрецы и советники юного фараона убеждают его начать культурную контрреволюцию и вернуться к старой классической египетской религии, а все наследие Эхнатона уничтожить. Так и происходит: Тутанхатон (״живое воплощение Атона״) меняет имя на Тутанхамон ("живое воплощение Амона Ра"), большинство изображений, статуй и текстов об Атоне уничтожается, служение ему запрещается, и даже на само упоминание имени предыдущего фараона Эхнатона налагается запрет. Адепты культа Атона, не отказавшиеся от своей религии, подвергаются гонениям и вынуждены покинуть Египет под предводительством Моисея (Мозеса) и отправиться в изгнание. Это событие позже станет известно как Исход.

Имя самого Моисея, по легенде являвшегося приемным сыном фараона (возможно самого Эхнатона), Мозес на древнеегипетском означает "сын". Обычно в имени указывалось сыном кого именно был человек - например, имя фараона Рамзеса (Рамозес) означает "сын Ра". Но, вероятно, первая часть имени Моисея была утеряна в последующие времена, и не дошла до нас.

Итак, Моисей и его сподвижники отправляются на север в Ханаан, который сам Моисей называет страной молока и меда. Почему Моисей описывает Землю Обетованную как страну молока и меда? Дело в том, что в Египте именно эти два продукта считались признаком богатства и благосостояния. Молоко, мгновенно скисавшее на жаре, пили только свежим, поэтому его могли себе позволить только очень богатые люди, владевшие коровой. А производство меда было монополией самого фараона - даже в тронном имени фараонов всегда изображалась пчела.

Придя в Ханаан, египтяне-монотеисты вливаются в семитские племена и получают название иврим (евреи), которое означает "пришедшие с той стороны". Имя бога Атон со временем преобразуется в еврейское имя бога Адон/Адонай. Следует упомянуть, что иврит - семитский язык, а семитские языки являются подгруппой афразийских языков, одним из которых является и египетский. Таким образом иврит и египетский языки родственны друг другу и обладают похожей структурой, основанной на корнях из трех согласных букв, подстановка гласных в которые меняет значение слова. Поэтому в иврите довольно много заимствований из египетского языка и довольно много слов общего с египетским происхождения.

Многое евреи заимствуют из Египта не только в свой язык, но и истории. Например, история Иосифа, визиря фараона, спасшего страну от голода, является компиляцией египетской сказки про двух братьев и биографии Имхотепа. Так как евреи жили по соседству с аккадским царством, то многие мифы (например про Всемирный Потоп) они заимствуют у шумеров. Все эти истории, объединенные в единую сюжетную линию, называются Торой. Также в качестве одного из псалмов в Тору входит и гимн Атону. По имени одного из главных персонажей Торы свою ханаанскую страну евреи называют Землей Израиля, или просто Израиль, а ее области называют в честь двенадцати сыновей Израиля (двенадцати колен Израиля).

Религиозные запреты и правила иудаизма, которые мы рассмотрим во второй половине статьи, приводят Израиль к процветанию и успеху. Пика своего развития еврейская цивилизация достигает во времена царя Давида и его прославившегося своей мудростью сына - царя Соломона.