Люди вечно спорят о том, что больше определяет наши мысли и поведение — врожденные способности и особенности или жизненный опыт и среда. К ответу помогают приблизиться исследования нейрофизиологов, изучающих работу мозга монахов, шахматистов, геймеров и других четко очерченных социальных групп.
Алекс Хоннольд может в одиночку и без страховки забраться на отвесную скалу высотой в несколько сотен или даже тысяч метров. Вспотевшие ладони, головокружение, сердце, бьющееся в ушах, — похоже, все это ему незнакомо. Тесты показывают, что Хоннольд начисто лишен чувства страха: его помещали в томограф и показывали страшные фотографии, а в ответ его миндалины — области мозга, отвечающие за формирование как положительных, так и отрицательных эмоций, — сохраняли стоическое спокойствие.
У остальных людей, даже у других спортсменов-экстремалов, аналогичные тесты разжигают целый пожар на МРТ-сканах миндалин, но с Хоннольдом такого не было. Этим он похож на людей, страдающих редкой болезнью Урбаха—Вите, но только вместе с бесстрашием, связанным с неработающими миндалинами, он не получил побочных эффектов вроде полного нарушения чувства личного пространства.
Случай Хоннольда уникален, и это подарок для нейронауки. Его бесстрашие помогает лучше понять, как наше сознание порождает разные чувства и насколько сильно они переплетены друг с другом. Точно так же случай Финеас Гейджа, голову которого насквозь прошил металлический лом, в свое время показал ученым, что органические поражения мозга могут до неузнаваемости изменить личность человека.
Изучение выделенных социальных групп противоположно подходу, построенному на ярких кейсах, и в идеале они должны дополнять друг друга. Случаи Хоннольда и Гейджа показывают нам точки прорыва, места, где проседает современная научная парадигма, а систематические исследования мозга представителей четких социальных групп эту парадигму расширяют, добавляют деталей в принятую картину мира и помогают понять отдельные явления.
Алекс Хоннольд может в одиночку и без страховки забраться на отвесную скалу высотой в несколько сотен или даже тысяч метров. Вспотевшие ладони, головокружение, сердце, бьющееся в ушах, — похоже, все это ему незнакомо. Тесты показывают, что Хоннольд начисто лишен чувства страха: его помещали в томограф и показывали страшные фотографии, а в ответ его миндалины — области мозга, отвечающие за формирование как положительных, так и отрицательных эмоций, — сохраняли стоическое спокойствие.
У остальных людей, даже у других спортсменов-экстремалов, аналогичные тесты разжигают целый пожар на МРТ-сканах миндалин, но с Хоннольдом такого не было. Этим он похож на людей, страдающих редкой болезнью Урбаха—Вите, но только вместе с бесстрашием, связанным с неработающими миндалинами, он не получил побочных эффектов вроде полного нарушения чувства личного пространства.
Случай Хоннольда уникален, и это подарок для нейронауки. Его бесстрашие помогает лучше понять, как наше сознание порождает разные чувства и насколько сильно они переплетены друг с другом. Точно так же случай Финеас Гейджа, голову которого насквозь прошил металлический лом, в свое время показал ученым, что органические поражения мозга могут до неузнаваемости изменить личность человека.
Изучение выделенных социальных групп противоположно подходу, построенному на ярких кейсах, и в идеале они должны дополнять друг друга. Случаи Хоннольда и Гейджа показывают нам точки прорыва, места, где проседает современная научная парадигма, а систематические исследования мозга представителей четких социальных групп эту парадигму расширяют, добавляют деталей в принятую картину мира и помогают понять отдельные явления.
The North Face:
Alex Honnold - El Sendero Luminoso