В XIII веке жил человек по имени Саймон Фиц-Мери. Вероятно, он отличался завидной энергичностью и административным талантом, потому что несмотря на довольно скромное происхождение ему удалось дважды стать шерифом Лондона. Кроме этого, Саймон, должно быть, очень сочувствовал страждущим, ибо в Бишопгейте (Лондон) он выделил участок земли, с тем чтобы там было построено пристанище для немощных и обездоленных (сейчас там находится Liverpool Street station). В результате в 1247 году в рамках монастыря Нового Ордена Пресвятой Марии Вифлеемской возник Bethlehem Hospital, который впоследствии стали называть Bethlem или просто Bedlam.
Скажу наперед, что о Саймоне Фиц-Мери в этой зарисовке больше не будет сказано ни слова. Поэтому немедленно попрощаемся с этим господином.
Заведение было небольшим, всего 12 «больничных палат», и предполагалось для бедных и хворых. Идея безусловно благородная. Но только здание почему-то возвели прямо над выгребной ямой (то есть канализацией того времени), которая обслуживала все постройки комплекса. Естественно, стоки периодически засорялись, и нечистоты просачивались наружу, наполняя пространство невообразимым злоуханием.
Очевидно, уже во второй половине XIV века монахи стали брать на попечение людей, страдающих психическими расстройствами. Хотя говорить с уверенностью о том, что там творилось в тот период, не представляется возможным из-за отсутствия сведений. Тем не менее историки полагают, что «безумные» содержались в суровых условиях: служители культа были убеждены, что путь к душевному здоровью лежит через истязание плоти, поэтому «лечение», скорее всего, сводилось к телесным наказаниям, строжайшему посту и беспрестанной молитве в одиночных камерах. Первое официальное упоминание о наличии в заведении умалишенных относится в 1403 году, когда больницу посетила специальная комиссия. В отчете упоминается «шесть пациентов мужского пола mente capti». Кроме того, посетители обнаружили «четыре пары кандалов, одиннадцать цепей, две пары колодок» и прочие замечательные приспособления, которые, вероятно, использовались для усмирения буйных (и не только) постояльцев.
Где-то в 1370-х годах управление госпиталем перешло к короне, и тут начались по-настоящему серьезные проблемы. В том смысле, что монахи истязали несчастных, руководствуясь лучшими побуждениями, а государственные чиновники – корыстными интересами. Речь идет о старой доброй коррупции. Госпиталь существовал на подаяния: добрые люди жертвовали еду, одежду и другие нужные вещи, а сотрудники заведения все это продавали (либо пациентам, если у тех имелись средства, либо налево) или потребляли сами. Иными словами, администрация уделяла больнице минимум времени, пытаясь при этом извлечь максимум личной выгоды. Уже в 1403 году казначей Бедлама Питер Тавернер был обвинен в отмывании денег и хищении, так сказать, казенного имущества. А в 1598 году во время посещения очередной комиссии, было выявлено, что в госпитале царит абсолютная антисанитария (в смысле грязь), а больные находятся на грани голодной смерти. Примерно к этому времени слово «бедлам» стали широко использовать в значении хаос и бардак.
Примечательно, что первым квалифицированным врачом на посту директора заведения стал человек с говорящей фамилией Хелкайа Крук (Helkiah Crooke1). Это был придворный доктор короля Якова I, который пользовался изрядным авторитетом. Вероятно, Крук относился к науке со всей серьезностью: в 1615 году он написал пособие по анатомии с загадочным названием «Mikrokosmographia».
В этой работе, в частности, содержались изображения гениталий, что вызвало нешуточный гнев представителей Церкви, которые объявили книгу «неприличной». Кроме этого, Крук был лечащим врачом Уильяма Джаггарда, который издавал труды Шекспира, в том числе пиратским образом (об этом как-нибудь потом).
Тем не менее этот почтенный с виду господин оказался нечист на руку. В 1632 году Крука уволили с поста директора больницы по обвинению в коррупции, отмывании денег и абсентеизме (уклонении от посещения работы).
Учитывая такое халатное отношение сотрудников к выполнению своих обязанностей, неудивительно, что к 1600 годам больница оказалась в плачевном состоянии, так что пришлось принимать решительные меры. В результате в 1676 году построили внушительное здание, по обе стороны от входа которого установили две статуи, олицетворяющие «Меланхолию» и «Буйное помешательство».
В XVII веке администрация госпиталя решила подзаработать, и двери заведения открылись для частных посетителей. Удовольствие стоило всего два пенса. Есть сообщения, что в праздничные дни туда устремлялись толпы праздного люда (часто благородного происхождения), жаждущего зрелищ. Такие «экскурсии» подавались, конечно, под благородным соусом, мол, визитеры имеют возможность на живых примерах увидеть, к чему приводит порочная жизнь. Считалось, что «безумие» есть следствие чрезмерной греховности человека. Вот что пишет современник:
«Нигде более на земле не преподадут такого урока, как в этой школе страдания. Здесь мы можем узреть этих «мыслящих» существ, опустившихся ниже уровня насекомых. Сие способно побудить нас к тому, чтобы научиться умерять нашу гордость и держать наши страсти в узде, ибо вырвавшись на свободу, они могут изгнать рассудок из своего вместилища и уровнять нас с несчастными жителями сей обители горя».
В этой связи хочется упомянуть художественный шедевр Уильяма Хогарта (1697-1764), который называется «Карьера мота» (A Rake's Progress). В этом «комиксе» из восьми полотен рассказывается поучительная история вымышленного Тома Рейквелла, который получил большое наследство и покатился под гору, оказавшись в конце концов в Бедламе.
Но, конечно, ни о какой пользе посетители не думали. В «обитель горя» приходили исключительно за развлечениями. «Не меньше ста человек принялись безудержно носиться по помещению, дразня несчастных пациентов и насмехаясь над ними. Так что оскорбления этой ликующей толпы вызвали у многих горемык приступы ярости», - сообщает свидетель одной из экскурсий (XVIII век).
К концу XVIII столетия отношение в обществе к сумасшедшим несколько смягчилось. Есть мнение, что это было связано с психическим заболеванием короля Георга III. В любом случае после 1770-х годов больница для свободного посещения закрылась, и чтобы попасть туда, требовалось разрешение управляющего.
При этом историки полагают, что после отмены визитов госпиталь превратился для пациентов в кромешный ад. Достаточно вспомнить доктора Брайана Краутера, который в начале 1790-х устроился в Бедлам главным хирургом. В эту эпоху медики повально увлекались прикладной анатомией, то есть расчленением трупов и наглядным изучением устройства человека. Но для опытов они могли использовать только тела казненных преступников. Поэтому мертвый «товар» был в большом дефиците. В связи с этим большое распространение получила практика похищения трупов: предприимчивые авантюристы опустошали свежие могилы и поставляли тела в хирургическому столу за приличное, естественно, вознаграждение.
Но в Бедламе ютились брошенные всеми люди, на трупы которых никто не претендовал. Так что, придя в больницу, доктор Краутер оказался в своего рода медицинском Эльдорадо. Формально ему было поручено заботиться о живых пациентах. Однако его в основном интересовал «мертвый материал». Хирург с большим энтузиазмом занимался диссекцией мозга почивших сумасшедших, пытаясь обнаружить вещественные свидетельства безумия. В какой-то степени этого человека можно назвать джентльменом удачи, промышлявшим на большой дороге науки. Причем весьма успешно: в Бедламе он проработал лет двадцать. Хотя выявить причины сумасшествия ему так и не удалось.
Дурную славу завоевал себе и старший товарищ Краутера Джон Хаслам, ставший директором больницы в 1795 году. Он был убежден, что излечить безумного можно только сломив его волю. Поэтому при нем несчастные пациенты подвергались всевозможным истязаниям. И неизвестно, сколько бы это могло продолжаться, если бы не квакер Эдвард Вейкфильд. Этот филантроп подозревал, какие вещи творятся в стенах заведения, и рвался во что бы то ни стало получить разрешение на официальный визит. Ему, конечно, всячески препятствовали. Но в 1814 году он все же добился своего и посетил больницу в сопровождении управляющего госпиталем и одного из членов парламента.
Увиденное привело посетителей в шок: темнота, смрад и полуголые, закованные в цепи пациенты. Сообщается, что там содержался американец Джеймс Норрис. На этом человеке было что-то вроде сбруе с цепью, которая через дыру в стене уходила в соседнее помещение. Время от времени сотрудники, по мере лечебной надобности, дергали за цепь, и несчастный больно ударялся о стену.
Дело закончилось нешуточным скандалом. Хаслама и Крутера отпустили с миром, но на проблему душевнобольных и условий в лечебницах, наконец-то, обратили внимание. В последующие десятилетия парламент страны принял ряд законов, которые, безусловно, способствовали улучшению ситуации. Хотя, конечно, прежде чем к людям с психическими расстройствами стали относиться по человечески, прошло еще немало времени.
Существует много страшных рассказов о случаях пыток и насилия в этом заведении. Но я, уж извините, не хочу их упоминать.
Обратимся теперь лечению. Тут, честно говоря, все просто. Практически до XIX столетия европейская медицина придерживалась древней теории, согласно которой состояние человека зависит от баланса «четырех соков тела»: крови, черной желчи, желтой желчи и слизи (флегмы). К примеру, преобладание черной желчи вызывает депрессию, а избыток крови приводит к чрезмерной активности. Поэтому основными способами исцеления были кровопускание, а равно различного рода слабительные и рвотные средства.
Бедлам оригинальностью не отличался, и пациентов там приводили в чувства аналогичными способами. Наряду с этим, как уже было сказано выше, практиковались методы истязания плоти и подавления воли. Иными словами, больных держали на голодном пайке, били, заковывали в кандалы, сажали в одиночные камеры и так далее. Но имелись и специализированные методы. Например, «ротационная терапия», разработанная Эразмом Дарвиным – дедушкой основоположника теории эволюции Чарльза.
Технология была следующая: больного сажали на стул, привязанный веревками к потолку, и раскручивали. Продолжительность и скорость вращения определял опытный доктор.
- А что тут такого? - спросите вы. – Ведь покружиться пару-тройку минут очень даже приятно. Согласен, если речь идет о паре минут.
Но узники Бедлама были вынуждены вертеться по нескольку часов со скоростью под сто оборотов в минуту. После этого их мучительно рвало, что считалось крайне полезным для восстановления душевного здоровья. Кстати, стоит отметить, что в больницу клали не всякого, а лишь тех, кто был достаточно крепок, чтобы выдержать этот ужас.
Более того, классификации болезней не существовало. И сумасшествием считали любые отклонения от нормы, в том числе затруднения при обучении (learning disabilities) и эпилепсию. Поэтому совершенно нормальные люди содержались в одном помещении с больными шизофренией и паранойей, не говоря о том, что всех лечили под одну гребенку. Такие вот были времена.
Закончить зарисовку я хотел бы высказыванием Джонатана Свифта, который как-то заявил что-то вроде: «Где же набирать политиков, как не в Бедламе. Ведь пациенты вряд ли безумнее, чем люди, стоящие у власти».
P.S: После 1814 года Бедлам переезжал еще два раза.
Использованные источники:
Скажу наперед, что о Саймоне Фиц-Мери в этой зарисовке больше не будет сказано ни слова. Поэтому немедленно попрощаемся с этим господином.
Заведение было небольшим, всего 12 «больничных палат», и предполагалось для бедных и хворых. Идея безусловно благородная. Но только здание почему-то возвели прямо над выгребной ямой (то есть канализацией того времени), которая обслуживала все постройки комплекса. Естественно, стоки периодически засорялись, и нечистоты просачивались наружу, наполняя пространство невообразимым злоуханием.
 |
План первого комплекса |
Очевидно, уже во второй половине XIV века монахи стали брать на попечение людей, страдающих психическими расстройствами. Хотя говорить с уверенностью о том, что там творилось в тот период, не представляется возможным из-за отсутствия сведений. Тем не менее историки полагают, что «безумные» содержались в суровых условиях: служители культа были убеждены, что путь к душевному здоровью лежит через истязание плоти, поэтому «лечение», скорее всего, сводилось к телесным наказаниям, строжайшему посту и беспрестанной молитве в одиночных камерах. Первое официальное упоминание о наличии в заведении умалишенных относится в 1403 году, когда больницу посетила специальная комиссия. В отчете упоминается «шесть пациентов мужского пола mente capti». Кроме того, посетители обнаружили «четыре пары кандалов, одиннадцать цепей, две пары колодок» и прочие замечательные приспособления, которые, вероятно, использовались для усмирения буйных (и не только) постояльцев.
Где-то в 1370-х годах управление госпиталем перешло к короне, и тут начались по-настоящему серьезные проблемы. В том смысле, что монахи истязали несчастных, руководствуясь лучшими побуждениями, а государственные чиновники – корыстными интересами. Речь идет о старой доброй коррупции. Госпиталь существовал на подаяния: добрые люди жертвовали еду, одежду и другие нужные вещи, а сотрудники заведения все это продавали (либо пациентам, если у тех имелись средства, либо налево) или потребляли сами. Иными словами, администрация уделяла больнице минимум времени, пытаясь при этом извлечь максимум личной выгоды. Уже в 1403 году казначей Бедлама Питер Тавернер был обвинен в отмывании денег и хищении, так сказать, казенного имущества. А в 1598 году во время посещения очередной комиссии, было выявлено, что в госпитале царит абсолютная антисанитария (в смысле грязь), а больные находятся на грани голодной смерти. Примерно к этому времени слово «бедлам» стали широко использовать в значении хаос и бардак.
Примечательно, что первым квалифицированным врачом на посту директора заведения стал человек с говорящей фамилией Хелкайа Крук (Helkiah Crooke1). Это был придворный доктор короля Якова I, который пользовался изрядным авторитетом. Вероятно, Крук относился к науке со всей серьезностью: в 1615 году он написал пособие по анатомии с загадочным названием «Mikrokosmographia».
 |
Страницы из книги Mikrokosmographia |
В этой работе, в частности, содержались изображения гениталий, что вызвало нешуточный гнев представителей Церкви, которые объявили книгу «неприличной». Кроме этого, Крук был лечащим врачом Уильяма Джаггарда, который издавал труды Шекспира, в том числе пиратским образом (об этом как-нибудь потом).
Тем не менее этот почтенный с виду господин оказался нечист на руку. В 1632 году Крука уволили с поста директора больницы по обвинению в коррупции, отмывании денег и абсентеизме (уклонении от посещения работы).
Учитывая такое халатное отношение сотрудников к выполнению своих обязанностей, неудивительно, что к 1600 годам больница оказалась в плачевном состоянии, так что пришлось принимать решительные меры. В результате в 1676 году построили внушительное здание, по обе стороны от входа которого установили две статуи, олицетворяющие «Меланхолию» и «Буйное помешательство».
 |
Второе здание Бедлама, гравюра Роберта Уайта |
В XVII веке администрация госпиталя решила подзаработать, и двери заведения открылись для частных посетителей. Удовольствие стоило всего два пенса. Есть сообщения, что в праздничные дни туда устремлялись толпы праздного люда (часто благородного происхождения), жаждущего зрелищ. Такие «экскурсии» подавались, конечно, под благородным соусом, мол, визитеры имеют возможность на живых примерах увидеть, к чему приводит порочная жизнь. Считалось, что «безумие» есть следствие чрезмерной греховности человека. Вот что пишет современник:
«Нигде более на земле не преподадут такого урока, как в этой школе страдания. Здесь мы можем узреть этих «мыслящих» существ, опустившихся ниже уровня насекомых. Сие способно побудить нас к тому, чтобы научиться умерять нашу гордость и держать наши страсти в узде, ибо вырвавшись на свободу, они могут изгнать рассудок из своего вместилища и уровнять нас с несчастными жителями сей обители горя».
В этой связи хочется упомянуть художественный шедевр Уильяма Хогарта (1697-1764), который называется «Карьера мота» (A Rake's Progress). В этом «комиксе» из восьми полотен рассказывается поучительная история вымышленного Тома Рейквелла, который получил большое наследство и покатился под гору, оказавшись в конце концов в Бедламе.
 |
|
1 Наследник |
 |
2 Социальный успех |
 |
| 3 Падение начинается |
 |
4 Арест |
 |
5 Женитьба |
 |
6 Игорный дом |
 |
7 Тюрьма |
 |
| 8 Сумасшедший дом |
Но, конечно, ни о какой пользе посетители не думали. В «обитель горя» приходили исключительно за развлечениями. «Не меньше ста человек принялись безудержно носиться по помещению, дразня несчастных пациентов и насмехаясь над ними. Так что оскорбления этой ликующей толпы вызвали у многих горемык приступы ярости», - сообщает свидетель одной из экскурсий (XVIII век).
К концу XVIII столетия отношение в обществе к сумасшедшим несколько смягчилось. Есть мнение, что это было связано с психическим заболеванием короля Георга III. В любом случае после 1770-х годов больница для свободного посещения закрылась, и чтобы попасть туда, требовалось разрешение управляющего.
 |
Король Георг III, портрет работы Алана Рамсей |
При этом историки полагают, что после отмены визитов госпиталь превратился для пациентов в кромешный ад. Достаточно вспомнить доктора Брайана Краутера, который в начале 1790-х устроился в Бедлам главным хирургом. В эту эпоху медики повально увлекались прикладной анатомией, то есть расчленением трупов и наглядным изучением устройства человека. Но для опытов они могли использовать только тела казненных преступников. Поэтому мертвый «товар» был в большом дефиците. В связи с этим большое распространение получила практика похищения трупов: предприимчивые авантюристы опустошали свежие могилы и поставляли тела в хирургическому столу за приличное, естественно, вознаграждение.
Но в Бедламе ютились брошенные всеми люди, на трупы которых никто не претендовал. Так что, придя в больницу, доктор Краутер оказался в своего рода медицинском Эльдорадо. Формально ему было поручено заботиться о живых пациентах. Однако его в основном интересовал «мертвый материал». Хирург с большим энтузиазмом занимался диссекцией мозга почивших сумасшедших, пытаясь обнаружить вещественные свидетельства безумия. В какой-то степени этого человека можно назвать джентльменом удачи, промышлявшим на большой дороге науки. Причем весьма успешно: в Бедламе он проработал лет двадцать. Хотя выявить причины сумасшествия ему так и не удалось.
Дурную славу завоевал себе и старший товарищ Краутера Джон Хаслам, ставший директором больницы в 1795 году. Он был убежден, что излечить безумного можно только сломив его волю. Поэтому при нем несчастные пациенты подвергались всевозможным истязаниям. И неизвестно, сколько бы это могло продолжаться, если бы не квакер Эдвард Вейкфильд. Этот филантроп подозревал, какие вещи творятся в стенах заведения, и рвался во что бы то ни стало получить разрешение на официальный визит. Ему, конечно, всячески препятствовали. Но в 1814 году он все же добился своего и посетил больницу в сопровождении управляющего госпиталем и одного из членов парламента.
Увиденное привело посетителей в шок: темнота, смрад и полуголые, закованные в цепи пациенты. Сообщается, что там содержался американец Джеймс Норрис. На этом человеке было что-то вроде сбруе с цепью, которая через дыру в стене уходила в соседнее помещение. Время от времени сотрудники, по мере лечебной надобности, дергали за цепь, и несчастный больно ударялся о стену.
- Сколько уже мучается этот бедолага? - спросил Вейкфильд.
- Лет 12, - ответили ему.
 |
Джеймс Норрис |
Дело закончилось нешуточным скандалом. Хаслама и Крутера отпустили с миром, но на проблему душевнобольных и условий в лечебницах, наконец-то, обратили внимание. В последующие десятилетия парламент страны принял ряд законов, которые, безусловно, способствовали улучшению ситуации. Хотя, конечно, прежде чем к людям с психическими расстройствами стали относиться по человечески, прошло еще немало времени.
Существует много страшных рассказов о случаях пыток и насилия в этом заведении. Но я, уж извините, не хочу их упоминать.
Обратимся теперь лечению. Тут, честно говоря, все просто. Практически до XIX столетия европейская медицина придерживалась древней теории, согласно которой состояние человека зависит от баланса «четырех соков тела»: крови, черной желчи, желтой желчи и слизи (флегмы). К примеру, преобладание черной желчи вызывает депрессию, а избыток крови приводит к чрезмерной активности. Поэтому основными способами исцеления были кровопускание, а равно различного рода слабительные и рвотные средства.
Бедлам оригинальностью не отличался, и пациентов там приводили в чувства аналогичными способами. Наряду с этим, как уже было сказано выше, практиковались методы истязания плоти и подавления воли. Иными словами, больных держали на голодном пайке, били, заковывали в кандалы, сажали в одиночные камеры и так далее. Но имелись и специализированные методы. Например, «ротационная терапия», разработанная Эразмом Дарвиным – дедушкой основоположника теории эволюции Чарльза.
 |
Эразм Дарвин, портрет работы Джозефа Райта, 1792 г. |
Технология была следующая: больного сажали на стул, привязанный веревками к потолку, и раскручивали. Продолжительность и скорость вращения определял опытный доктор.
- А что тут такого? - спросите вы. – Ведь покружиться пару-тройку минут очень даже приятно. Согласен, если речь идет о паре минут.
Но узники Бедлама были вынуждены вертеться по нескольку часов со скоростью под сто оборотов в минуту. После этого их мучительно рвало, что считалось крайне полезным для восстановления душевного здоровья. Кстати, стоит отметить, что в больницу клали не всякого, а лишь тех, кто был достаточно крепок, чтобы выдержать этот ужас.
Более того, классификации болезней не существовало. И сумасшествием считали любые отклонения от нормы, в том числе затруднения при обучении (learning disabilities) и эпилепсию. Поэтому совершенно нормальные люди содержались в одном помещении с больными шизофренией и паранойей, не говоря о том, что всех лечили под одну гребенку. Такие вот были времена.
Закончить зарисовку я хотел бы высказыванием Джонатана Свифта, который как-то заявил что-то вроде: «Где же набирать политиков, как не в Бедламе. Ведь пациенты вряд ли безумнее, чем люди, стоящие у власти».
P.S: После 1814 года Бедлам переезжал еще два раза.
 |
Третье здание Бедлама (1815-1930) |
 |
Четвертое здание Бедлама (1930-настоящее время) |
Использованные источники:
Enjoy England,
Денис Кокорин