 |
| В Древней Греции на агоре, главной площади города, находился центральный рынок и проводились общегородские собрания. Изображение: фрагмент фрески Рафаэля Санти «Афинская школа», 1509–1511 годы |
«В чём всё-таки принципиальное отличие той коммуникации, которая имела место в Древней Греции? Сейчас тоже проводятся, скажем, кинофестивали. Там тоже собираются люди, обсуждают фильмы, оценивают их. В чём отличие такого фестиваля от театрального действа в древности? Отличие — в участии зрителя в процессе».
Я всегда подозревал,
что самая главная вещь на свете — это разговоры. Впрочем, разговоры разговорам
рознь. Все мы говорим о чем угодно, но когда же разговор становится важнее
всего? Да вот именно тогда, когда разговору придается либо не меньшее, либо
даже большее значение, чем предмету разговора. Здесь мы сталкиваемся с извечным
противостоянием слова и дела; изначально дело уверенно занимает первое место,
заслоняя собой слово, используя его как нечто служебное — вместе с тем, слово,
постепенно набирая силу, вырывается из под гнета дела, и, вместо того, чтобы
выполнять служебную роль, само по себе начинает претендовать на роль дела.
Уметь говорить —
красноречиво и со смыслом — разве может быть более достойное дело? И здесь мы
снова должны обратить свой взор к Древней Греции — что уж поделать, если это
такая цивилизация, в сторону которой хочешь не хочешь, а приходится смотреть и
смотреть. В своей работе Коринна Куле и рассматривает этот аспект
древнегреческой цивилизации — она исследует то, как греки общались, и приходит
к выводу, что древнегреческое общество было как раз обществом коммуникации —
«Греческий полис — пространство коммуникации par excellence», — таким
обществом, в котором разговор играл чуть ли не системообразующую роль.
Греки очень любили
поговорить обо всем на свете, так сильно, что даже есть некоторые основания
(отмечаемые автором) назвать древнегреческую цивилизацию Цивилизацией Болтовни.
Складывается такое впечатление, что поговорить о проблеме для них как минимум
не менее важно, чем проблему решить — начав что-нибудь обсуждать, греки уже не
могли остановиться. Не сомневаюсь, именно поэтому они и породили самую глубокую
философию в истории — ведь в рамках философии слово и занимает законное первое
место, а разговор заменяет собой то, что является рутинной частью всякого дела.
Только философ трудится, разговаривая; только философ заканчивает свой труд,
что-то в этом разговоре уяснив. А это вам не мешки ворочать.
Коринна Куле выделяет
несколько ключевых мест, где осуществлялась коммуникация в греческом полисе:
агора (общественная площадь), святилища, театры и гимнасии. Лично мне
интереснее всего было читать о театрах и гимнасиях. Оно и понятно: в театрах
торжествует литература (Художественность), в гимнасиях первенствует философия;
на агоре же, сильно подозреваю, господствовали разговоры о политике, ну и
вообще о текущих делах в их наиболее практическом аспекте; в святилищах же на
первое место, разумеется, выходит божество (впрочем, от него в любом случае
никуда не денешься). Ну а раз литература с философией меня всегда интересовали
больше, чем политика с религией, отсюда и больший интерес к театрам и
гимнасиям. При этом вот интересный вопрос — а как философия пробралась в
гимнасии? Почему вообще в Элладе процесс мышления так прочно увязался с
физическими упражнениями и одним из самых удобных мест для ведения философских
бесед стала ну, используя современные аналогии, пардон, мужская раздевалка в
физкультурном зале? Коринна Куле отвечает на этот вопрос так: физические
упражнения сами по себе были у греков системой обучения —
«Тем самым становится понятнее, почему внутри последнего учреждения, уже бывшего местом обучения, распространилась другая форма образования, на этот раз интеллектуального, а первыми начали распространять свои идеи в гимнасиях софисты».
Откровенно говоря, не
самый убедительный ответ. Я не вижу, каким образом одно можно логически увязать
с другим. Если же мы возьмем ту связь, которую так старательно подчеркивали
греческие философы — о необходимости совмещения физического и интеллектуального
воспитания — то ведь они выводили ее уже из сформировавшейся практики, а вот
почему эта практика сформировалась?
У меня другой вариант
ответа: греки, как уже говорилось, очень любили поговорить — буквально обо всем
на свете, родилась у них и потребность в философской беседе, а вот где эту
потребность можно было бы удовлетворить? Ясно, что не в театре — там другой
объект обсуждения. Ясно, что не в святилище — Божество, конечно, тоже может
служить объектом обсуждения, но слишком хорошо известно, что философы всегда
были одними из первых кандидатов на звание безбожников, и даже тем скорее —
если они брались рассуждать о божестве.
Есть агора, конечно, но
агора — место сверх-суетливое, олицетворение публичности, философия же не
терпит избытка шума и толкотни. Какое же еще место остается, где можно было бы
спокойно поговорить? Гимнасий. Тоже, возможно, не самое подходящее место, но
подходящее других (менее неподходящее, точнее). Таким образом, я бы
предположил, что философия поселилась в гимнасиях, так как в других местах ей
было совсем не место, а где-то же она должна была поселиться! Замечу, что при
такой гипотезе, философия очень долго существовала «в гостях» — по-моему, это
весьма символично, что философия — нечто такое бездомное.
Ну да ладно, оставим
философию, вернемся к коммуникации. В чем все-таки принципиальное отличие той
коммуникации, которая имела место в Древней Греции? Сейчас тоже проводятся,
скажем, кинофестивали. Там тоже собираются люди, обсуждают фильмы, оценивают
их. В чем отличие такого фестиваля от театрального действа в древности? Отличие
— в участии зрителя в процессе:
«Активное участие требовалось от всех граждан. Театральные представления проходили в форме состязания, где судьи, отобранные из числа простых граждан, должны были определить лучшие пьесы. Таким образом, авторы оспаривали пальму первенства на глазах публики, и во время представления все нетерпеливо ожидали окончательного вердикта».
Весь дальнейший ход
истории все увереннее создавал перегородки, отводящие зрителя в сторону —
мнение должен высказывать профессиональный «знаток», который вообще никак со
зрителем-читателем не связан (то же касается и политики, разумеется;
представители народа имеют слишком опосредованное к народу отношение). Суть
коммуникации — в общей включенности, которую на определенном этапе и выключили.
Ясно, что напрашиваются параллели с социальными сетями; их появление —
фактический возврат в пространство непосредственной коммуникации. Снова на
сцену массово вышли любители поговорить, да такие любители, для которых нет
ничего важнее разговора. Так что, прошу вас — не уставайте как можно больше
болтать в инете — тем самым, кирпичик за кирпичиком — вы возводите здание новой
Цивилизации Болтовни, которую когда-нибудь да назовут Древней Интернетией.
Разговаривайте — ведь
лучше разговоров ничего так и не придумали!
Anton
Rai