Не позволяйте вчерашнему дню влиять на себя сегодня

Последний суд по кровавому навету

("Slate", США)

Мендель Бейлис
Ровно сто лет назад в зале суда в Киеве, который входил тогда в Российскую Империю, самый известный в мире обвиняемый в убийстве встал, чтобы заявить: «Я невиновен». Перед тем, как сказать эти слова, Мендель Бейлис, 39-летний отец пятерых детей, провел больше двух лет в тесных тюремных камерах. Русская и мировая пресса с нетерпением ждала возможности начать освещать один из самых странных судебных процессов, когда-либо проходивших во вроде бы цивилизованном обществе. Российское государство обвиняло еврея Бейлиса в ритуальном убийстве христианского ребенка. Обвинители утверждали, что Бейлис сделал это, чтобы получить кровь для изготовления пасхальной мацы.

Осенью 1913 года продолжавшийся 34-дня суд над Бейлисом попал в заголовки газет по всему миру. Предъявленные невиновному человеку средневековые обвинения вызвали негодование в самых разных странах и привлекли к себе внимание величайших людей эпохи. В защиту Бейлиса выступили видные деятели культуры, политики, религиозные лидеры. Его защищали Томас Манн, Герберт Уэллс, Анатоль Франс, Артур Конан Дойль и архиепископ Кентерберийский. В Америке дело Бейлиса стало поводом для сотрудничества евреев и неевреев. Тысячи людей приходили на митинги, которые организовывали такие люди, как социальный реформатор Джейн Аддамс (Jane Addams) и Букер Вашингтон (Booker T. Washington). The New York Times опубликовала редакционную статью, озаглавленную «Царь перед судом» («The Czar on Trial»).

Мендель Бейлис с семьей
Кровавый навет — идея о том, что евреи совершают ритуальные убийства, чтобы получить христианскую (причем, обычно детскую) кровь — возник в Западной Европе в 12 −13 веках. Историк Энтони Джулиус (Anthony Julius) назвал его «источником клеветы» на евреев. Именно этот миф прямо вдохновил широко распространенную метафору о евреях, как об экономических «кровососах». Косвенным образом он также лежит в основе образа евреев, как нелояльной и склонной к заговорам силы, эксплуатирующей общество и паразитирующей на нем, высасывая его энергию.

Кровавый навет — крайне стойкая зараза, способная спать десятилетиями, а потом неожиданно выйти на свет. В последние десятилетия 19 века он, по непонятным причинам, возродился в Центральной Европе, приведя к почти сотне громких дел, в которых официально или неофициально заходила речь о ритуальных убийствах. В основном это происходило в Германии и Австро-Венгрии. Эти обвинения породили полдюжины полноценных процессов о ритуальных убийствах, часть из которых вызвала направленные против евреев беспорядки. В итоге на всех этих процессах — за исключением сомнительного дела в Богемии, которое закончилось обвинительным приговором, но суд при этом официально отверг ритуальный мотив, — все подозреваемые были оправданы. Историки до сих пор не пришли к единому выводу о причинах данного феномена. Однако эта волна была явно связана с расцветом современного антисемитизма, кульминацией которого стали некоторые из самых чудовищных ужасов 20 века.

Дело Бейлиса стало последним судом по кровавому навету в Европе. Это также был единственный процесс, полностью поддержанный центральной властью (остальные велись в основном на местном уровне). Я впервые услышал о нем в детстве от моей бабушки, русской еврейки, рассказывавшей за обедом о России и в частности о том, как преследовали евреев при царе Николае II. Много лет спустя, когда воспоминания об этих рассказах подтолкнули меня больше узнать об истории дела Бейлиса, я с удивлением обнаружил, что специалисты им, странным образом, пренебрегают. Бернард Маламуд (Bernard Malamud) под впечатлением от него написал свой получивший Пулитцеровскую премию и Национальную книжную премию роман «Мастеровой» («The Fixer»), который был опубликован в 1967 году. В остальном же о нем было написано мало. Единственная англоязычная книга о процессе вышла почти полвека назад.

Арест Менделя Бейлиса
Убитый — 13-летний Андрюша Ющинский — был найден в марте 1911 года в пещере на глухой окраине города с четырьмя десятками ножевых ран. Через несколько дней после обнаружения тела русские антисемиты — так называемые черносотенцы — подняли на щит кровавый навет. На похоронах мальчика распространялись листовки, утверждавшие, что «жиды насмерть замучили Андрюшу Ющинского». Через несколько месяцев полицейские и жандармские ночью вытащили Бейлиса из его дома. Против него не было никаких улик, но он работал на кирпичном заводе, находившемся недалеко от того места, где был найден труп, поэтому, если в убийстве надо было обвинить еврея, он был самым удобным вариантом.

В области юридических процедур Россия копировала западные механизмы — с судами, судьями и присяжными. Чтобы доказать обвинение в ритуальном убийстве, прокурору нужно было найти свидетелей и предъявить свидетельства экспертов. Перед присяжными предстали: патологоанатом, которому дали взятку в 4 000 рублей из секретных царских фондов, муж и жена, которых следователь в свое время так накачал спиртным, что они дала абсолютно противоречивые показания (потом, протрезвев, они отказались от сказанного, но все равно были вынуждены выступить перед судом, где несли нечто бессвязное), алкоголичка, с трудом нашедшая место для свидетелей и яростно отрицавшая, что она хоть что-то знает, а также католический священник и аферист из Ташкента, утверждавший, что кровавые ритуалы действительно существуют, но продемонстрировавший смехотворное незнакомство с еврейской литературой. Однако самой важной свидетельницей была зловещая дива дела Бейлиса Вера Чеберяк — женщина, которая возглавляла шайку воров, совершившую, по мнению киевской полиции, десятки ограблений. Несколькими годами раньше она ослепила своего любовника — молодого музыканта-француза, — плеснув ему в лицо серной кислотой. Он отказался давать против нее показания и после ее оправдания они остались друзьями. Судя по всему, именно она организовала убийство Андрея — лучшего друга своего сына — в отместку за то, что он якобы сообщил полиции о ее преступных деяниях. Многие считали, что она также убила своего собственного ребенка, чтобы заставить его замолчать о ее причастности к смерти мальчика. Удивительно, но, несмотря на это, государственное обвинение решило использовать ее как главную свидетельницу против Менделя Бейлиса.

Царские чиновники отлично осознавали слабость дела и откровенно говорили об этом в своей секретной переписке. К концу процесса власти решили перестраховаться на тот маловероятный случай, если Бейлиса не получится признать виновным, и отделили вопрос о ритуальном характере убийства от вопроса о виновности обвиняемого. Таким образом, перед присяжными поставили два вопроса. Во-первых, признают ли они версию обвинения, по которой убийство было совершено на принадлежавшем еврею кирпичном заводе и при этом убитому были нанесены удары, повлекшие за собой «почти полное обескровление тела»? Слова «ритуальное убийство» в вопросе не использовались, но намек был очевиден: убийство имеет все признаки кровавого еврейского ритуала. Вторым вопросом было, виновен ли в убийстве Мендель Бейлис. Здесь все было сказано прямо — его обвиняли в том, что он совершил преступление «из мотивов религиозного фанатизма».

Большинство наблюдателей, включая руководившего защитой Бейлиса Оскара Грузенберга, считало, что набранные в основном из крестьян присяжные, которых Грузенберг назвал «исключительно невежественными», поддержат версию обвинения в обоих случаях. Однако тут в игру вступила придуманная государством страховка от оправдания. По первому вопросу присяжные вынесли положительный вердикт, решив, что убийство произошло именно так, как сказал прокурор, но при этом самого Бейлиса они признали невиновным. «Мужички за себя постояли!» — заявил после процесса обрадованный и удивленный Грузенберг. Бейлис вышел на свободу, но двойственный вердикт позволил обеим сторонам претендовать на победу.

Суд над Менделем Бейлисом
Спустя много лет после суда, Менделя Бейлиса, эмигрировавшего в Америку и умершего в Нью-Йорке в 1934 году, почти гарантировано упоминали в любой антисемитской книге о еврейских ритуальных убийствах. Эта история явно помогла мифу выжить. В 1926 году официальная газета усиливавшей свои позиции германской нацистской партии Volkischer Beobachter посвятила делу Бейлиса серию из шести статей. По мнению их автора, в ходе этого процесса «евреи померялись силами с российским государством и народом». 

В 1930-х годах редактор печально известного нацистского еженедельника Der Sturmer Юлиус Штрейхер (Julius Streicher) активно пропагандировал обвинения в ритуальных убийствах. Он посвящал этой теме специальные номера своего издания, включая Бейлиса в свой пантеон евреев-детоубийц. При этом следует отметить, что для самого нацистского режима кровавый навет никогда не был важной частью официальной пропаганды. Тем не менее, в мае 1943 года глава СС Генрих Гиммлер (Heinrich Himmler) отправил несколько сотен экземпляров книги о еврейских ритуальных убийствах, в которой отдельная глава была посвящена суду над Бейлисом, для распространения в «айнзацгруппах» — мобильных карательных отрядах, убивших в Восточной Европе более миллиона евреев. Как Гиммлер объяснил одному из своих помощников, эту книгу следовало прочитать «в первую очередь тем, кто занимается еврейским вопросам».

Во время Второй мировой войны появились факты, указывающие, что киевское дело продолжает жить в коллективной памяти. Жители оккупированной немцами Польши называли мыло, которое по слухам делалось в Освенциме из человеческого жира, «мылом Бейлиса». 

После войны в Польше сотни евреев, которые сумели пережить организованное немцами истребление, были убиты в ходе погромов. Жуткие подробности этого описал в своих работах историк Ян Гросс (Jan T. Gross). Во многих случаях беспорядки были вызваны слухами о ритуальных убийствах. Самый известный послевоенный польский погром произошел 4 июля 1946 года в городе Кельце, где толпа убила 42 евреев и ранила еще около 80. Еврейская делегация пыталась добиться заявления, осуждающего антисемитизм, от люблинского епископа Стефана Вышинского (Stefan Wyszinski), который позднее стал кардиналом и примасом Польши. Вышинский, по данным протокола встречи, отказался напрямую осудить антисемитизм в связи с кровавым наветом, сославшись на то, что «во время суда над Бейлисом этот вопрос... не решился с определенностью».

Хотя процесс закончился век назад, дело Бейлиса остается объединяющей темой для украинских и российских правоверных ультраправых, а могила Андрея Ющинского продолжает служить для них местом паломничества. Впрочем, преувеличивать распространенность антисемитизма в этой части мира было бы ошибкой. Скажем, на Ближнем Востоке, где образ «еврея-кровососа» крайне популярен, кровавый навет можно встретить в ведущих газетах — таких, как египетская Al-Ahram. Ему также была посвящена книга одного из министров сирийского правительства. Как бы то ни было, прошлое столетие научило нас, что обществам, считающим себя «просвещенными», следует быть особенно настороже, чтобы не поддаться иррациональной ненависти. Испытания, пережитые Менделем Бейлисом, по-прежнему напоминают нам, насколько мощной и живучей может быть смертоносная ложь.

Эдмунд Левин
The Last Blood Libel Trial

___________________

Рекомендую ознакомиться со следующим материалом:

КРОВАВЫЙ НАВЕТ — обвинение иноконфессионального меньшинства в использовании в тайных ритуалах человеческих жертв, в частности, крови. В первые века н. э. жертвами К. Н. были христиане, в средние века — катары и вальденсы. Наиб. распространенный тип К. Н. — обвинение евреев в употреблении крови христианских детей для тайных ритуалов, например, для приготовления пасхальной мацы. Первый К. Н. возник в 1235 в Германии и тогда же германский император и римский папа выступили с опровержением этих обвинений как абсолютно необоснованных. Римская курия впоследствии неоднократно издавала буллы, разоблачающие К. Н., тем не менее он постоянно возникал по всей Европе вплоть до нач. 20 в. К. Н. неоднократно провоцировал еврейские погромы. Дети, якобы погибшие от рук евреев, становились источником местных культов. Аналогичные по смыслу обвинения предъявлялись евреям и в мусульманских странах. 

В России К. Н. возникает в 1799 (Сенненское дело). В 1817 повелением Александра I было запрещено принимать к судебному рассмотрению обвинения евреев в ритуальных убийствах, однако это повеление было нарушено в 1825 "Велижским делом", которое расследовалось под личным надзором Николая I вплоть до 1837 и закончилось оправданием подследственных. К. Н. сопровождал всю историю евреев в Российской империи (Тельшевское, Саратовское, Кутаисское, Таркинское дела). На всех процессах обвиняемые были оправданы. Итогом этих процессов стало знаменитое "Дело Бейлиса" (1911—13) в Киеве, в котором обвинямый был также оправдан.


Евреям доверяют не вполне
и в космос не пускают, слава Богу;
евреи, оказавшись на Луне,
устроят и базар и синагогу.
(Игорь Губерман)
__________________

Евреи таки не пьют кровь христианских младенцев...

Несмотря на предпринятые усилия, проф. Тоаффу не удалось найти следов кровавой еврейской секты.

Евреев называют народом Книги. Поэтому неудивительно, что важнейшие еврейские события нередко связаны именно с книгами. Так случилось и на этот раз, когда некоторое время назад израильский профессор Ариэль Тоафф, сын бывшего раввина Рима, опубликовал исследование с красноречивым названием "Кровавая Пасха", посвященное истории т.н. "кровавого навета" (убеждения многих христиан в том, что евреи пьют или добавляют в мацу кровь христианских младенцев) и, в частности, знаменитому Трентскому процессу 1475 г.

На протяжении многих веков против иудеев периодически выдвигалось обвинение в убийстве христиан с целью ритуального использования их крови. Возникнув в раннем средневековье, это обвинение дожило практически до наших дней – последний процесс о ритуальном убийстве состоялся в начале прошлого века (дело Бейлиса), когда киевский еврей Бейлис был обвинен в убийстве христианского мальчика Андрея Ющинского (как известно, киевские присяжные Бейлиса оправдали). Все это время евреи последовательно утверждали, что речь идет о навете, не имеющем под собой никакого реального основания и существующем исключительно в воображении врагов Израиля. Как утверждал идеолог сионизма Владимир Жаботинский, "ритуального убийства у нас нет и никогда не было". Однако профессор Тоафф неожиданно для всех позволил себе в этом усомниться.

Согласно монографии Тоаффа, ритуальные убийства действительно никогда не практиковались евреями Испании, Византии и мусульманского Востока. Однако что касается центрально-европейского (ашкеназского) еврейства, то тут ситуация была иной. По мнению Тоаффа, среди германских евреев могла существовать тайная секта, члены которой использовали христианскую кровь в своих обрядах и практиковали ритуальные убийства. По мнению Тоаффа, некоторые из наиболее известных ритуальных убийств могли быть делом рук означенных сектантов – в частности, знаменитое убийство Симона Трентского (или - шире известное в православной традиции - мученичество Гавриила Белостокского).

Еврейская реакция на книгу Тоаффа была предсказуемой. Еврейская пресса обвинила профессора в поисках дешевой популярности, пособничестве антисемитизму и прочих смертных грехах. Еще дальше пошли израильские парламентарии, которые потребовали проверить, существует ли юридическая возможность... судебного преследования Тоаффа. При этом никого из критиков решительно не смущал тот факт, что они сами книги Тоаффа не читали. Ибо сын итальянского раввина написал свою монографию на итальянском, известном подавляющему большинству, в лучшем случае, на уровне оперных арий.

Сам проф. Тоафф неоднократно заявлял, что не собирается переводить свою книгу на английский, иврит или любой другой язык. Однако пока еще далеко не все жители Земли уважают законы об авторском праве. Поэтому несколько дней назад в сети появился пиратский перевод монографии.

Появление общедоступного перевода было с восторгом встречено противниками иудаизма, вроде небезызвестного Изи Шамира. Еще бы – не кто-нибудь, а профессор религиозного университета и сын раввина "официально подтвердил" одно из главных и самое страшное обвинение в адрес еврейской религии. Так что не приходится сомневаться, что монография Тоаффа войдет в "золотой фонд" антииудейской и просто антисемитской пропаганды.

Однако смог ли израильский профессор действительно напасть на след кровавой еврейской секты? На наш взгляд, факты, приведенные им в монографии, не дают основания для такого вывода.

Многие факты, приводимые Тоаффом, действительно служат сильным аргументом против популярного у евреев апологетического взгляда на историю. В соответствии с этими представлениями, история европейского средневековья есть история христианского общества, тупо и безосновательно ненавидевшего иудеев. Данные Тоаффа вносят серьезную поправку в эту картину – согласно приведенным фактам, средневековые христиане и евреи в равной степени не испытывали друг к другу теплых чувств. Причем в обоих случаях ненависть периодически переходила в прямое насилие. Поскольку на стороне христиан были власть и численное преимущество, жертвами подобного насилия чаще оказывались евреи. Чаще, но, однако, не всегда.

Самым опасным временем была для европейских евреев Страстная неделя, когда толпа, разгоряченная описаниями ареста и казни Иисуса, нередко нападала на "богоубийц" из числа своих соседей. В свою очередь, временем антихристианских эксцессов нередко становился Пурим, когда, вдохновленные историей о победе над врагами в далекой Персии, иудеи пытались повторить этот праздник "здесь и сейчас". В книге Тоаффа приводятся два свидетельства, когда пуримское насилие заканчивалось смертью христианина. Первое принадлежит известному историку Сократу Схоластику:
"В одном месте, называемом Инместар, которое находится между Халкидою и сирийской Антиохией, у них был обычай совершать какие-то игры. Во время этих игр, делая много бессмысленного, они, упоенные вином, издевались над христианами и над Самим Христом и, осмеивая как крест, так и уповающих на Распятого, между прочим придумали следующее: схватив христианского мальчика, они привязали его ко кресту и повесили, потом начали смеяться и издеваться над ним, а вскоре, обезумев, стали бить его и убили до смерти. По сему случаю между ними и христианами произошла сильная схватка".
Другое принадлежит еврейскому автору, р. Эфраиму из Бонна. По его словам, евреи французского города Брие похитили из тюрьмы преступника, обвиненного в убийстве еврея, и во время Пурима предали его позорной казни.

По мнению Тоаффа, ярко выраженный антихристианский характер носили и многие иудейские ритуалы, в том числе связанные с праздником Песах. К примеру, во время пасхального Седера принято отливать несколько капель вина при перечислении десяти казней египетских. В современных изданиях Агады этот обычай объясняется так:
"При изучении Десяти Казней можем ли мы радоваться тому, что египтяне были наказаны? Нет, т.к. в египтянах, как и во всех людях, есть как плохое, так и хорошее; и в том, что кто-то погибает, не может быть радости, даже если это твой враг. Египтяне совершили преступления – весь народ, а не только фараон, - и за это они были наказаны, но это вынужденная мера. Поэтому мы скорбим о смерти египетских первенцев и о смерти войска фараона. Мы отливаем десять капель из бокала в знак этой скорби".
Однако согласно приводимым Тоаффом средневековым источникам этот обычай имел иное значение. Отливая вино по капле, средневековые евреи при этом желали, чтобы все эти "проклятья" пали не на них, но на "народы мира".

По мнению Тоаффа, антихристианский характер носил и другой отрывок пасхальной Агады: 
"Излей гнев Свой на народы, которые не желают признать Тебя, и на царства, которые не призывают Имени Твоего; за то, что пожрали они Яакова и жилище его разорили. Пролей на них ярость Твою, и пламя гнева Твоего пусть охватит их. Преследуй их в негодовании и истреби их из-под Небес Господних". 
Правда, раввины традиционно утверждали, что в данном случае Агада подразумевает не верящих в Бога язычников, а никак не христиан или мусульман. Однако Тоафф, судя по всему, с этой апологетикой не согласен.

Огромный интерес представляет глава, посвященная использованию крови в медицинских и магических целях. Как убедительно продемонстрировал профессор, средневековые евреи нередко использовали кровь в качестве коагулянта, компонента различных "лекарств", афродизиаков и т.д. Впрочем, подобная практика имела отношение не к ритуальным убийствам, а к народным суевериям и предрассудкам: в большинстве случаев предписывалось использовать кровь животных, самого больного или же кровь, полученную от живого "донора" - например, менструальную.

Однако что касается непосредственно "кровавого навета", то тут проф. Тоафф ничем читателей не "порадовал". Все "доказательства", которые ему удалось собрать, оказались признаниями евреев, полученными под пыткой или же под угрозой пытки. А ценность подобных "доказательств" хорошо знал еще орел наш дон Реба: 
"Доказывают там, в Веселой Башне. Для этого я содержу опытных, хорошо оплачиваемых специалистов, которые с помощью мясокрутки святого Мики, поножей Господа Бога, перчаток великомученицы Паты или, скажем, сиденья... э-э-э... виноват, кресла Тоца-воителя могут доказать все, что угодно. Что Бог есть и Бога нет. Что люди ходят на руках и люди ходят на боках. Вам, может быть, неизвестно, но существует целая наука о добывании доказательств" (А. и Б. Стругацкие "Трудно быть богом"). 
Да и у самого Тоаффа не должно быть сомнений на этот счет. В своей монографии он приводит материалы одного ритуального процесса, в ходе которого евреи полностью сознались в убийстве ребенка, который затем был найден живым и без единой царапины.

Лучшим доказательством существования кровавой иудейской секты мог бы послужить какой-нибудь иудейский текст, предписывающий использование христианской крови для каких-либо ритуалов. Однако такого текста Тоафф не нашел. По его словам, соответствующая информация передавалась исключительно устно, а ее запись была по понятным причинам запрещена. Однако это объяснение не убеждает, поскольку, как свидетельствует сам Тоафф, подобные вещи рано или поздно все равно записывались. Так, антихристианский пасквиль-пародия "История о Повешенном" циркулировал в средневековой Европе во множестве списков, вопреки неоднократному запрету доверять этот скандальный текст бумаге.

Другим убедительным доказательством мог бы стать хотя бы один случай, когда иудей-сектант был бы застигнут непосредственно на месте преступления. Однако таких фактов Тоафф также не приводит. Таким образом, даже если кровавая иудейская секта действительно существовала, никаких убедительных свидетельств в пользу этого израильскому профессору найти не удалось.

Опубликовав свою скандальную монографию, Ариэль Тоафф безусловно совершил акт научного мужества. Однако даже мужественный и честный человек не застрахован от ошибочных выводов.

Евгений Левин,
Иерусалим

Labels: