 |
Император Наполеон Бонапарт
|
Величайшим открытием в археологии нашего времени мы обязаны Наполеону
Бонапарту. И тому, что знаменитый полководец и неудачливый завоеватель
вселенной был человеком умным, уважавшим науку и ученых и понимавшим, что слава
куется не только на полях сражений, но и в тихих кабинетах. И он знал, что
надутый вельможа, богатейший князь, тиран и убийца если и останутся в памяти
людей, то только потому, что они жили в одно время с учеными, поэтами и
художниками, которых презирали и даже убивали. Подумайте сами: кто бы сегодня
знал фамилию Дантес, если бы он не поднял руку на Пушкина? А кто бы помнил
графа Бенкендорфа, если бы тот не преследовал и не притеснял великого поэта?
Наполеон отличался от палачей вроде Гитлера, Берии и Бенкендорфа тем, что
приглашал в свои походы и экспедиции ученых и художников. Великий завоеватель
хотел, чтобы память о нем осталась не только в описании битв, но и в открытиях
древних миров.
Поэтому когда Наполеон решил пойти по пути Александра Македонского и
завоевать Восток, то на кораблях французской эскадры отправились в Египет не
только тридцать восемь тысяч солдат, но и двести художников и ученых.
2 июля 1798 года, обманув адмирала Нельсона, который с английским флотом
крейсировал в Средиземном море, подстерегая Наполеона, французы высадились в
дельте Нила. Затем, пройдя под жарким солнцем пустыни до Каира, они увидели
пирамиды Египта. Пирамиды странным миражом поднимались за мечетями и
бесконечными улицами Каира, и путь к ним преграждали десять тысяч мамелюков
конной гвардии повелителя Египта Мурада.
Вот тогда молодой генерал Наполеон произнес историческую фразу:
— Солдаты, сорок веков смотрят на вас с высоты этих пирамид!
Каждый великий полководец обязательно должен сказать великую фразу. Иначе
он и не полководец. И если он такую фразу не произнес, то за него ее
обязательно придумают.
Нельсон при Трафальгаре поднял сигнал: «Англия надеется, что каждый
выполнит свой долг».
Юлий Цезарь выразился еще короче: «Пришел, увидел, победил», и к тому же
перешел Рубикон.
А Суворов вообще любил и умел говорить афоризмами. Лучше всего мы с вами
запомнили его слова: «Пуля — дура, штык — молодец».
Сражение с мамелюками было отчаянным, но французов было больше, и они умели
стрелять из пушек. А мамелюки думали, что пуля — дура, а сабля — молодец. Вот
французы их и перебили.
Все складывалось замечательно. Если бы не Нельсон.
Он все же выследил французский флот, стоявший в бухте Абукир, и напал на
него так решительно, что потопил почти все корабли. И с этого момента
египетский поход Наполеона был обречен на провал.
 |
| Шампольон - человек, сумевший расшифровать египетские иероглифы |
Но хоть экспедиция провалилась и Азии Наполеон не завоевал, а тайком
покинул свои войска и убежал во Францию, где решалось, кто будет править
страной, ученые сделали свое дело — Северная Африка перестала быть таинственной
страной. Ее исследовали географы, ботаники, физики, геологи... Но одна тайна
осталась — тайна пирамид, тайна египетских древностей.
И хоть художники не только зарисовали пирамиды и храмы, но еще и
скопировали барельефы и иероглифы в храмах и гробницах, понять, кто и когда
написал и нарисовал эти письмена, что означают тщательно изображенные, выбитые
на камне фигурки львов и орлов, петли и лопаты, они не смогли.
Правда, среди трофеев французской экспедиции, впоследствии отобранных у них
англичанами, была большая плоская плита черного базальта, на которой
египетскими иероглифами был изображен текст, под ним тот же текст — неизвестным
письмом, а внизу — перевод на греческий. Плиту назвали Розеттским камнем, по
месту ее находки. Греческую надпись ученые прочли сразу, и, казалось бы, сделай
один шажок, посмотри, как соответствуют иероглифы греческим словам...
Но обнаружилось, что никак не соответствуют! Иероглифы занимали
четырнадцать строк, а греческая надпись — пятьдесят четыре строки! Как их
сличить?
И тут вспомнили об ученом римского времени, который полторы тысячи лет тому
назад изучал египетские иероглифы, беседовал со жрецами и объявил, что каждый
рисунок, каждый иероглиф обозначает символ, понятие. Например, если ты видишь
нарисованного льва, то и читай — «лев»! А можно истолковать этот символ, как
слово «смелый».
Никаких сомнений в правоте древнего ученого, которого звали Гораполлоном,
ни у кого не возникало. Ведь даже при беглом взгляде на Розеттский камень
становилось ясно — то, что египтяне изображали одним иероглифом, греки
записывали словом или даже несколькими словами — вчетверо длиннее.
А дальше каждый, кто хотел, расшифровывал египетские иероглифы в свое
удовольствие. Что конечно же не имело ни малейшего отношения к
действительности. А наиболее мудрые ученые вообще утверждали, что разгадать
иероглифы не удастся никогда.
Но вот в маленьком французском городке Фижаре в семье книготорговца
Шампольона в 1790 году родился мальчик, которого назвали Жаном. У мальчика была
темная, почти коричневая, кожа — как ни у кого в семье. В школе его прозвали
египтянином. В местной школе Жан учился так плохо, что старший брат, который
работал в столице провинции — Гренобле, взял его к себе и отдал в лицей. И тут
к двенадцати годам таланты мальчика проявились столь ярко, что великий
математик Фурье встретился с ним и убедился, что Жан в самом деле уже выучил
несколько языков. Жан показал математику свою любимую книгу о Египте и спросил,
а можно ли разгадать древние письмена. Фурье ответил, что это невозможно. И
тогда мальчик сказал: «Я прочту это, когда вырасту!»
Скорее всего, так и было, потому что эту историю рассказали нам и Фурье, и
старший брат Жана.
И второй факт: в двенадцать лет на деньги старшего брата Жан опубликовал
свою первую книгу «История знаменитых собак».
И он уже знал, что обязательно разгадает египетские иероглифы. Вы только
представьте себе — двенадцатилетний мальчик выучил все языки, которые были
известны в Египте! За год он одолел арабский, халдейский и коптский языки — о
двух последних вы, наверное, даже и не слыхали.
Наконец в семнадцать лет он закончил большую книгу «Египет при фараонах», в
которой он свел воедино все, что было к тому времени известно о Египте.
1 сентября 1807 года семнадцатилетнего Шампольона избрали академиком
Гренобльской академии наук. Такого молодого академика во Франции еще не было.
Шампольон отличался хрупким здоровьем. На экзаменах в лицее он потерял
сознание. Он спешил жить, как будто чувствовал, что судьба отмерила ему
короткий век. В семнадцать лет он кинулся в Париж — только там можно было найти
настоящих ученых и нужные ему рукописи.
В Париже Жану пришлось нелегко — даже на еду не хватало. Брат присылал ему,
сколько мог, но он и сам был беден. Промозглая парижская зима, которую Жан
провел в холоде, потому что не было денег на уголь, привела к тому, что он
заболел туберкулезом. Но он продолжал работать и учиться по двадцать часов в
день.
Через несколько месяцев такой жизни Жан признал поражение. В Париже не
выжить. И он вернулся в Гренобль, где стал профессором в тамошнем университете.
Профессору было девятнадцать лет.
Шампольон не интересовался политикой и даже сделал все, чтобы не попасть в
наполеоновскую армию. Но в то же время он был сторонником свободы и демократии.
Это мало кому нравилось в университете — Жана считали выскочкой.
А тут еще рухнула империя Наполеона и императора сослали на остров Эльба.
В те дни Шампольон закончил коптский словарь — первый в мире научный
словарь этого языка, сохранившегося в некоторых районах Египта.
И тут Наполеон вырвался из ссылки и высадился во Франции.
С каждым днем его силы росли — все те, кому была не по душе власть
Бурбонов, все ветераны наполеоновских войн стекались под его знамена.
7 марта 1815 года Наполеон вошел в Гренобль и на несколько дней остановился
там, чтобы передохнуть и собраться с силами.
Когда мэр Гренобля пришел к императору, тот сказал:
— Мне нужен личный секретарь. Это должен быть молодой образованный человек, который разделяет мои взгляды.
Отцы города решили, что для этой роли лучше всего подходит молодой
профессор.
— Ваше величество, — произнес мэр города, — разрешите рекомендовать вам нашего академика Шамполеона.
Жан не посмел поправить мэра, перевравшего его фамилию. Он был поражен
поворотом судьбы.
Наполеон увидел знамение в том, что его будущего секретаря зовут почти так
же, как его самого — он не догадался, что опытный политик, мэр Гренобля, просто
слукавил.
Когда же император узнал, что молодой человек грезит Египтом, он тоже
словно вернулся в дни своей молодости, в пору надежд и первых разочарований.
Два дня они провели в беседах. Наполеон обещал после победы в войне
отправить Шампольона в экспедицию к пирамидам.
Стать секретарем Наполеона Шампольон все же отказался. А экспедицию в
Египет император ему не устроил — война кончилась полным разгромом.
Шампольону краткая дружба с императором обошлась дорого. После реставрации
Бурбонов он был лишен места и выслан из Гренобля, как революционер и
бонапартист. Впрочем, к этому были основания. Даже после битвы при Ватерлоо
Гренобль остался верен императору, роялисты брали его штурмом, и Шампольон
оказался на стенах города с оружием в руках.
Ссылка и лишение кафедры дали Жану возможность провести несколько месяцев
наедине с египетскими текстами. И позволили ученому сделать решительный шаг к
разгадке тайны египетской письменности.
Шампольону стало ясно, что по пути, указанному Гора-поллоном, с которого до
сих пор не сошел ни один исследователь, надо уйти немедленно.
И в этом заключалось основное открытие.
Как только Шампольон сделал первый шаг, дальше все стало просто. То есть
для нас с вами просто, потому что мы знаем ход мысли ученого. Шампольону же
пришлось двадцать лет изучать языки Востока и решать задачи шифровальщика. И
кроме него, никто до такой простой штуки не додумался.
Шампольон предположил: а вдруг иероглифы означали не картинки и не понятия,
а были просто буквами?
Как это проверить?
Шампольон обратил внимание на то, что некоторые слова в египетском тексте
Розеттского камня обведены овалами. Тщательно высчитав, какие слова могли им
соответствовать, он сказал себе: «А что, если это имена фараонов?»
 |
| Смысл египетских иероглифов. Перевод Шамполъона |
 |
| Картуши с именами Птолемеев |
Как проверить свою правоту? Очень просто — взять овал, в котором, судя по
греческому переводу, может находиться имя Клеопатры, и посмотреть, не
встретятся ли там буквы из слова «Птолемей».
Первая буква Шампольону еще не встречалась. Он решил, что четверть круга —
это буква «к». Следующей должна была быть буква «л». А что стояло в овале? Лев!
Дальше? Дальше — тесак. А по слову «Птолемей» ученый знал, что он означал букву
«е».
Дальнее? А дальше уже знакомая петля, которую Шампольон счел буквой «о»...
Постойте! Что получилось? «К-л-е-о...»
 |
| Повседневный быт египтян |
И вскоре Шампольон не только прочел все имена царей Египта в той надписи,
но и получил основу алфавита.
Дальше дело оказалось не таким простым. В овалах имена была показаны
буквами, а в других местах надписей эти знаки могли означать слоги, а то и
целые слова.
И снова потянулись месяцы и годы труда, прежде чем Шампольон смог уверенно
сказать: «Я могу читать любой текст, написанный иероглифами».
Перед ранней смертью Шампольону улыбнулась судьба. Его ссылка закончилась,
и Французская академия в июле 1828 года послала его в Египет во главе небольшой
экспедиции. Полтора года Шампольон провел в Египте. Он обследовал множество
храмов, скопировал немало надписей и стал знаменитым человеком, потому что слух
о том, что приехал француз, который может прочесть надписи фараонов, разнесся
по всей стране. К Шампольону приезжали со всех концов Египта, чтобы убедиться в
том, что это правда.
А Шампольон продолжал упорно трудиться, потому что понимал: египтяне писали
иероглифами несколько тысяч лет, а это значит, что письменность и сам язык за
это время изменились настолько, что Клеопатра вряд ли смогла бы что-нибудь
понять в надписи времен фараона Хеопса. А это усложняло стоявшую перед ним
задачу в несколько раз.
Полтора года пролетели незаметно, и когда Шампольон вернулся в Париж,
здоровье его никуда не годилось. И вскоре он сгорел от чахотки, так и не успев
опубликовать свой основной труд «Египетскую грамматику». Ее издали через
несколько лет после смерти ученого.
Только не думайте, что после этого все принялись кричать: «Какой гений Шампольон!»
Ничего подобного. Еще лет пятьдесят находилось немало скептиков и
завистников, которые считали, что Шампольон ничего не раскрыл. И только после
того, как по его методу были прочитаны новые надписи, к великому ученому пришло
настоящее признание.