 |
Мириам и Иса.
Фрагмент персидской миниатюры
|
Автор - профессор Мюнхенского университета, философ, председатель Кантовского общества Германии Рейнгард Лаут рассуждает о месте ислама в мировой истории, которое становится понятным только при учете особенностей его возникновения.
Призрачный Мессия
Для христиан Иисус олицетворяет собой наивысшую точку религии. После его смерти и воскресения и вплоть до последнего суда их задача состоит только в свидетельстве о Его правде. Для Корана Иса (‘Иса‘) – один из пророков, который, в свою очередь, как и Иоанн до него, передал эстафету пророчества пророку Корана,Мухаммеду.
«Те, кто говорит, что «Бог – мессия, сын Мариам, – безбожники. А Он ведь сказал: Сыны Израиля, поклоняйтесь Богу, Господу моему и Господу вашему» (V, 72).
«Христос, сын Мариам, - только пророк, другие посланники были до него. Прокляты языком… Исы, сына Мариам, те из сынов Израиля, которые не веровали! Они ослушались (Закона) и были преступны». Раввинистические иудеи и верующие в Иисуса как в Бога христиане не удержались от порицаемого, которое совершили. Скверно то, что они делали! Ты видишь, как многие из них берут в друзья безбожных (V, 78-80).Вот слова Корана. Подобно прочим пророкам Иисус всего лишь возвещал чистую веру Пятикнижия, у него было истинное «воззрение» на то, что эта вера обозначает.
«Мы дали сперва Мусе (Моисею) Писание, и вслед за ним мы даровали через ангела (расул) таинства Исы … ясные знамения и подкрепили его Духом Святым» (II, 87).То же самое знамение присутствует и у Провозвестителя Корана (II, 101).
Ввиду этого утверждения для христиан удивительно и поразительно, что составитель Корана разделяет с докетами (древними еретиками, считавшими, что телесно Христос – призрак, мираж) воззрение, что Иисус в действительности не пострадал на кресте. Бог, напротив, вводил в заблуждение врагов Иисуса среди иудеев, так что они именно в это и поверили, в то время как Бог устроил, что другой пострадал вместо Иисуса.
«Мы наказали их (врагов Исы) за их безверие… в то время как они говорили: «Мы убили этого Христа Иисуса, сына Мариам, пророка Божия», в то время как они его вовсе не убили и не распяли, а им был перед их глазами подсунут подобный ему. Те, кто противился ему, впали из-за этого в сомнение. У них были только предположения, но в действительности они не убили его. Напротив, Бог вознес его к себе» (IV, 155-158).
Проклятие плоти
По моему мнению, нельзя соглашаться с теми коранистами, которые предполагают, что составитель Корана случайно позаимствовал это понимание смерти Иисуса у христианских докетов. Вовсе нет – здесь выражается его фундаментальная точка зрения против «плоти». Для него было немыслимо приписать пророку такое нисхождение в плоть. Того, что «вещество и вещественное тело не могут нести в себе ничего недостойного, так как они были сотворены самим Богом», как впоследствии возражал исламу Иоанн Дамаскин, составитель Корана не понимает. Именно от этого тесно зависит его прокол, выраженный в том, что он видит в половом соединении нечто невыносимо грязное, которое Бог, поскольку он сотворил нас как людей, лишь великодушно терпит и прощает. Именно так объясняется и стоящее в резком противоречии к вере в Единого и Единственного Бога разрешение для верующих иметь вплоть до четырех жен.
На мой взгляд, все это свидетельствует о том, что составитель Корана не извратил умышленно
Воплощение Христово и что он не из-за распущенности позволил четырехбрачие (как, впрочем, и Тора). Его понимание плоти мешало ему! Энергичным отвержением рождения Сына Божия Марией – о котором он только может лишь предполагать, что акт зачатия должен был быть чувственным, то есть порочным – объясняется его отвращение при мысли, что Бог мог находиться в непосредственном соприкосновении с такой нечистой сущностью, как плоть.
 |
Мириам и Иса. Персидская миниатюра
|
Послание к евреям:
формулировка позиции Корана (antelitteram)
Если взвесить и оценить непредвзято все вышесказанное, то на решительную позицию Корана находится некий как будто зашифрованный ответ – и это библейское «Послание к евреям».
Создатель Послания (долгое время его считали апостолом Павлом) предположительно принадлежал к тем священникам, часть которых приняла христианство еще до побиения камнями св. Стефана (Деян 6:7). И он уже по своей профессии обладал неким особенно возвышенным представлением о жертвоприношении.
Послание к евреям (далее - Евр) основывается прежде всего (и здесь оно согласуется с составителем Корана) на высказывании книги Исхода о том, что Моисей даровал «по тому образцу, какой показан на горе» [Синай] (Исх 25:40) указания о храме и жертвоприношении. Они соответствуют тому, что присно совершается в горнем Иеросалиме и небесном Храме. Но Моисей понимал жертвоприношение только юридически. Библия объясняла это во время жертвы Мелхиседека, которому Авраам принес десятину и прообразовательно – вино и хлеб.
«Для сего обретаем предписание, которое было дано прежде (т.е. до Христа в Законе), отмененным», «ибо закон ничего не привел к исполнению» [мусилляма!].Напротив, жертвоприношение Мелхиседека пробудило в нас иное, высшее упование, «с которым мы приближаемся к Богу» (ср. Евр 7:15-19). По Закону «приносили дары и жертвы, «не могущие сделать в совести совершенным приносящего» (Евр 9:9). Впрочем Закон справедливо говорит, что только в пролитии крови может быть даровано оправдание.
«Кровь тельцов и козлов и пепел телицы через окропление освящает оскверненных» (Евр 9:13), но не может совершить полноценного очищения.
«Христос, напротив, […] вступил в большую и совершеннейшую скинию, нерукотворенную (oÙceiropoihtoà) и не сего мира есть. Он пришел не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды на все времена вошел во святилище и приобрел вечное искупление […], Который Духом Святым принес Себя непорочного Богу» (Евр 9:12-14). «посему не имеет нужды Он многократно приносить Себя, как первосвященник по вся лета входит во святая святых с чужою кровью» (Евр 9:25). «Всякий священник [т.е. ветхозаветный] ежедневно стоит в служении, и многократно приносит одни и те же жертвы, которые никогда не могут истребить грехов. Он же, принеся одну жертву за грехи, […] одним приношением навсегда сделал совершенными [мусилляма!] освящаемых» (Евр 10:11-15).Составитель Послания к Евреям, впрочем, увенчивает это объяснение совершенного жертвоприношения сравнением высшего значения очищения жертвенной кровью во Святом Святых земного и небесного храма. По Закону первосвященнику позволялось лишь единожды в год входить во Святое Святых, чтобы очистить жертвенной кровью свои грехи и грехи народа Завета.
«Нужда была образом небесного очищаться сими, [но вместе с тем была нужда и в том, чтобы] самое же небесное [очищалось] лучшими жертвами [чем земные]. Христос [в действительности] вошел не в рукотворенное святилище…, но в самое небо» (Евр 9:23-24). «слово клятвенное – после закона! – [поставило] Сына первосвященником, на веки совершенного [муслим!]» (Евр 7:28).Поскольку совершенная жертва Исусова есть жертва совершенная, это означает, что она совершена в вечности (как впредь, так и назад). В этом смысле даже само слово «пакивосстановление», которое значит куда более, чем слово «удовлетворение» (сатисфакция) слабовато. Было бы богохульным говорить о необходимости какой-то теодицеи. Благодаря преизбытку Божией благости (как Ансельм справедливо назвал его) все, что есть – совершенно; а богопротивное Зло отныне навеки отменено в совершенной любви и посредством нее.
Ислам, иудаизм и христианство
Коран неколебимо зиждется на вере Пятикнижия (Торы). Он возвещает и объясняет ее. Он не знает никакого Нового Завета. Однако в противоположность раввинистическому иудаизму это возвещение направлено с самого начала вольно и сознательно на распространение ее среди потомства Аврамова, а затем и среди всего человечества. Это было возможно только тогда – и составитель Корана полностью понимал это, - когда установленное самим Моисеем различие буквального божественного ядра Откровения от заповеданной пророком «области употребления» было востребовано и затем изменено в целях адаптации «нетронутого» Закона для вновь обращаемых верующих. Таким образом нельзя от этого изменения инструкций по выполнению заключать прямо к некоей модификации собственно закона веры.
В известном смысле (конкретно, тогда, когда инструкции по применению были неполными или нуждались в изменении) составитель Корана совершает то же самое, что совершил Павел для Нового Завета. Поскольку Коран возвышенную Все-Жертву Исуса во всей ее полноте не рассматривает, эта вера Торы обозначает в действительности шаг назад от Исуса Христа.
Несмотря на это исламу можно поставить в заслугу, что он обратил большую часть человечества от язычества, в котором она пребывала еще шестьсот лет после смерти и воскресения Христова, на ступень веры в Бога, которую он по сравнению с Моисеем вознес на уровень Закона и Устава.
В то время, как этот шаг осуществляется и созревают всемирно-исторические следствия его, для мусульманина невозможно вернуться назад к иудейской вере, которая рассматривает веру Пятикнижия как свое исключительное достояние и защищает ее от других. Вера Корана тем самым становится непреодолимым противоречием иудаизму. И с того момента, как иудеи в подавляющем большинстве вместе с сионизмом и даже вне его отпали от веры (как уже прежде сказал им составитель Корана), они парадоксальным образом рассматриваются как атеисты перед лицом продолжающейся в исламе веры Пятикнижия.
С другой стороны, противостояние между христианством и исламом, как ни странно, едва началось. Звучит немыслимо, но исторически верно, что несмотря на 1300-летнюю конфронтацию, лишь 150 лет назад христиане стали прилагать усилия для адекватного понимания Корана. И это при том, что люди куда сильнее, чем это может показаться, зависят от магометанского истолкования. Противостояние христианства и ислама – и не только на каком-то там научном уровне – должно теперь, когда благодаря туркам закончилась изоляция Запада от Востока, неизбежно воспоследовать.
И это в тот момент, когда христиане позволяют повсюду свою всепобеждающую веру одолеть современной форме многобожия из-за соответствующей жизни и идей. Предпосылкой будет, когда для христиан их истинная вера, то есть их соборная (в смысле Первого Собора) вера будут вновь воодушевляющей и жизненной силой. А ислам наоборот, должен научиться оправдывать свою веру перед лицом современной, научно оформленной атеистической ученой критики, чтобы смочь после такого нового самосознания убедительно ответить на запрос христианства.
После того, как противостояние скатилось до дискуссии о достоинстве вторичных аспектов этих конфессий, не было ничего сделано, и тем более плачевно, когда противника презирают с самого начала, не вникая в причины. Сама проблема в том, как она проявляется в наивысшем из возможных пониманий, должна говорить за себя.
Рейнгард Лаут