 |
|
Портрет
Александра I, |
Как внук Екатерины продолжил Греческий проект и попытался определить будущее греческой государственности.
Греческий проект Екатерины II и Потемкина, подразумевавший покорение Константинополя и основание на его месте самостоятельного государства, остался неосуществленным. Следующим из российских монархов вопрос о судьбе греческого народа пришлось решать Александру I, и, хотя это было через тридцать пять с лишним лет, его дипломатические попытки носили некоторые черты проекта екатерининского времени.
 |
|
Карта театра военных действий в Греции. |
В январе 1824 года российское ведомство иностранных дел составило секретный «Мемуар об умиротворении Греции». Этот документ стал первым конкретным планом по решению греко-турецкого конфликта, начавшегося в 1821 году. «Мемуар» предлагал «установить в континентальной Греции княжества, подобные Дунайским», то есть Молдавии и Валахии. По русскому плану Греция делилась бы на Восточную (Фессалия, Беотия, Аттика), Западную (бывшие венецианские владения на албанском побережье, Эпир, Акарнания) и Южную (Морея и, возможно, Крит). Княжества пользовались бы внутренним самоуправлением; турки получали бы ежегодную дань, но не смогли бы назначать в них пашей и губернаторов. Константинопольский патриарх должен был представлять интерес княжеств в Стамбуле, находясь под защитой международного права. За островами архипелага закреплялись бы автономные права и привилегии, которыми они уже к тому времени пользовались.
Таким образом, своеобразный наследник Греческого проекта в александровские времена хотя и был гораздо скромнее, так же транслировал идею поддержки образования на Юго-Востоке Европы государств христианских народов и курс на принципиальный отказ самодержавия от территориальных притязаний в регионе.
Таким образом, своеобразный наследник Греческого проекта в александровские времена хотя и был гораздо скромнее, так же транслировал идею поддержки образования на Юго-Востоке Европы государств христианских народов и курс на принципиальный отказ самодержавия от территориальных притязаний в регионе.
 |
|
Гобелен-шпалера
с портретом Александра I. |
«Мемуар» носил отчетливо компромиссный характер: его составители сами признавали, что «турки не согласятся никогда признать политическую независимость Греции, а греки, со своей стороны, не согласятся никогда войти относительно Порты в положение, бывшее до войны».
Это «среднее положение» документа определялось международным контекстом. C одной стороны, просьбы греков о помощи находили отклик в христианской Европе: в повстанцах видели наследников классической Греции, все греческое было модно в высшем свете. Увлечение это, однако, не разделяли главы государств, не желавшие воевать с турками. Александру приходилось лавировать между русским обществом, сочувствовавшим грекам, и своими политическими обязательствами: он был связан идеологическими ограничениями Священного союза, выступавшего против посягательств на права легитимных монархов, к которым принадлежал и османский султан.
Положения «Мемуара» собирались обсудить на конференции в Петербурге с участием представителей Англии, Австрии и Пруссии, однако зарубежные гости не торопились съезжаться. Затем отрывки из секретного документа попали на страницы британской прессы, что привело к возмущению и греков, и турок.
Это «среднее положение» документа определялось международным контекстом. C одной стороны, просьбы греков о помощи находили отклик в христианской Европе: в повстанцах видели наследников классической Греции, все греческое было модно в высшем свете. Увлечение это, однако, не разделяли главы государств, не желавшие воевать с турками. Александру приходилось лавировать между русским обществом, сочувствовавшим грекам, и своими политическими обязательствами: он был связан идеологическими ограничениями Священного союза, выступавшего против посягательств на права легитимных монархов, к которым принадлежал и османский султан.
Положения «Мемуара» собирались обсудить на конференции в Петербурге с участием представителей Англии, Австрии и Пруссии, однако зарубежные гости не торопились съезжаться. Затем отрывки из секретного документа попали на страницы британской прессы, что привело к возмущению и греков, и турок.
Так, компромиссный проект оказался отвергнут всеми сторонами. Упоенные славой и успехами, повстанцы назвали «ноту с Севера» «несправедливой и жестокой», заявив, что «предпочтут славную смерть позорной судьбе». С их ответом — «Разве можно сегодня сомневаться, что греки достойны независимости?» — европейские державы не спорили, но и помогать не спешили, и неудивительно: принятие положений «Мемуара» означало бы усиление позиций России на греческой территории. Наконец, сами турки отвергли демарш с порога, расценив его как недопустимое вторжение в отношения между сувереном и взбунтовавшимися подданными.
Решение о греческой государственности пришлось принимать уже при Николае I, после Русско-турецкой войны 1829 года, и исходя из плана, родившегося не на российской, а на греческой земле. Территория королевства, которую греки получили в 1832 году без участия русских, оказалась меньше, чем хотели и Екатерина, и Александр.
Решение о греческой государственности пришлось принимать уже при Николае I, после Русско-турецкой войны 1829 года, и исходя из плана, родившегося не на российской, а на греческой земле. Территория королевства, которую греки получили в 1832 году без участия русских, оказалась меньше, чем хотели и Екатерина, и Александр.