 |
John Trumbull's painting, Declaration of Independence, depicting the five-man drafting committee of the Declaration of Independence presenting their work to the Congress. The painting can be found on the back of the U.S. $2 bill. The original hangs in the US Capitol rotunda. // Картина Джона Трамбулла «Декларация независимости», изображающая редакционный комитет Декларации независимости из пяти человек, представляющих свою работу Конгрессу. Картина может быть найдена на обороте банкноты в 2 доллара США. Оригинал висит в ротонде Капитолия США |
Американская революция — политические события в британских колониях Северной Америки в 1775 (по некоторым источникам с 1765)—1783 годах, закончившиеся образованием США. Они были вызваны нежеланием колоний подчиняться интересам метрополии и недовольством мерами ограничивавшими их внутреннее развитие. Понятие «Американская революция» включает в себя «Войну за независимость США» — война является частью и завершающим этапом революции. Американская революция привела к появлению новой формы государства — конституционной президентской республики с избираемым президентом.
 |
Мост над рекой Конкорд, 19 апреля 1775 г. (автор — Domenick D'Andrea) |
4 июля 1776 года — это дата которая стоит того, чтобы о ней вспоминали заранее, да и вообще старались не забывать. Это не только национальный праздник американцев (пожалуй, их главный праздник), но и выдающееся событие в истории всего человечества. Война за независимость североамериканских колоний от своей метрополии — Великобритании — стала символом борьбы народов за свободу и право строить жизнь по своему выбору. Не зря сами американцы предпочитают называть ее Американской революцией (тогда как традиционно консервативные англичане именуют свою революцию XVII века «гражданскими войнами»).
Эта революция была войной подлинно народной. Она и победой — в борьбе против очень сильного противника — увенчалась только потому, что народ Америки практически единодушно с оружием в руках выступил за свои неотъемлемые права. И участие тысяч и тысяч рядовых колонистов, которые с гордостью приняли имя граждан Соединенных Штатов, не могло не дать много образцов подлинного героизма, самопожертвования, славных подвигов во имя свободной родины.
К сожалению, у нас, как и почти всюду за пределами США, практически неизвестны имена героев, которых знают и помнят все американцы, любят и уважают с детства, с первых уроков истории в школе. Попробуем и мы познакомиться хотя бы с некоторыми из героев американского народа. Ведь на истинную доблесть и патриотизм ни у кого нет монополии. Это ценности общие, они не тускнеют ни со временем, ни с расстоянием.
Только вот красочный портрет героя вряд ли можно создать в журнальной статье, для этого и толстых книг бывает маловато. Ограничимся небольшими набросками, штрихами к портретам, эскизами.
Если же говорить коротко, то Ревир сыграл большую роль в первой победе восставших колонистов над правительственными войсками. То были сражения при Лексингтоне и Конкорде в колонии Массачусетского залива, произошли они 19 апреля 1775 года. Ревир лишил британцев серьезного преимущества — внезапности удара. Вместо этого фактор внезапности обернулся против них, ибо Поль успел предупредить местных ополченцев о приближении карательных войск, высланных правительством короля Георга ІІІ на подавление бунтующих колоний. И ополченцы устроили карателям встречу, которой те никак не ожидали.
Поль родился 1 января 1735 года в Бостоне, в семье почтенного ювелира (точнее, серебряных дел мастера) Аполлона Ривуара. Родители отца, французские кальвинисты (гугеноты, единоверцы английских кальвинистов — пуритан), предпочли перебраться за океан, поскольку на родине не прекращались религиозные гонения, хотя войны за веру, казалось бы, давно остались позади. Когда сын эмигрантов подрос, да еще и выучился престижному ремеслу, он англизировал фамилию и стал зваться Ревиром (Revere вместо Rivoire). И женился не на первой встречной, а на девушке из старинного и весьма уважаемого бостонского семейства Хитчборн, ведущего свой род чуть ли не от тех пилигримов, что основали здесь первую пуританскую колонию еще в 1620 году. Тестю принадлежала небольшая судостроительная верфь.
Поль (думается, отец звал его именно так, на французский лад) был третьим ребенком в семье, но из одиннадцати его братьев и сестер до подросткового возраста дожили только шесть — детская смертность тогда была очень высокой, даже в королевских семьях. Так Поль стал старшим сыном, полноправным наследником профессии отца, обучаться которой начал с тринадцати лет. Надо сразу сказать, что ремесло серебряных дел мастера (а Поль сделался еще и умелым гравером и не жаловался на нехватку заказов) позволило ему с ранней юности общаться с представителями самых разных слоев населения Бостона и подтолкнуло к тем молодым бунтарям, которые мечтали о равных правах своей родной провинции в надменной Британии. И не только мечтали, но уже начинали готовиться к конкретным действиям ради этой цели.
Английские колонии в Северной Америке стали возникать с начала XVII века и к описываемому времени приносили немалый доход короне и крупным компаниям, среди которых выделялась Ост-Индская компания, тесно связанная с правительством и получившая от него большие привилегии. Сами же колонисты оставались для Британии пасынками — они не имели полных гражданских прав в государстве, которое гордилось Великой хартией вольностей и иными основополагающими документами демократического общества.
Колонии, получившие название Новой Англии, и ряд соседних с ними создавались изгоями английского общества — так называемыми диссидентами, которые не принадлежали к господствующей англиканской церкви и потому всячески ограничивались в правах. Среди них были кальвинисты разных направлений (шотландские пресвитериане, английские пуритане, разделившиеся на два главных течения), а также квакеры, баптисты и представители иных протестантских церквей. Но гонениям на родной земле подвергались и те англичане, которые не пожелали отказаться от старинной приверженности римско-католической церкви.
Католиками были и ирландцы, у себя на родине подвергавшиеся откровенному угнетению и не раз поднимавшие восстания против господства англичан. Вот и уезжали отчаявшиеся люди за океан вынужденно, спасаясь от голодной смерти или от репрессий властей. К ним со временем стали присоединяться религиозные и политические эмигранты из многих стран Европы, особенно из Франции и многочисленных германских королевств и княжеств.
Южные колонии, как правило, создавались по королевским указам ради производства тех колониальных товаров, которые пользовались спросом на европейском рынке: табака, сахара, хлопка и т.п. Элита Юга сохраняла более тесные связи с Англией, исповедовала чаще всего англиканство, но и в этих колониях имелись не только плантаторы и их рабы из Африки — туда тоже устремлялись в поисках лучшей доли бедняки из Англии, Шотландии, Уэльса, и вот они-то не испытывали теплых чувств к властям в Лондоне.
А власти будто нарочно делали все, чтобы еще больше обострить имевшуюся напряженность. Жители колоний не имели права голоса на выборах в парламент, губернаторы и прочие высшие должностные лица колоний тоже назначались из Лондона, британские войска регулярно прибывали и убывали, не имея никаких корней в колониях и не испытывая симпатий к колонистам — и те платили им той же монетой. Колонистам строго-настрого запрещалось селиться западнее определенной линии, проведенной на карте лондонскими министрами: на территориях, слишком удаленных от побережья, подданных труднее было бы контролировать. Даже деньги в Америке были «второсортными»: там ходили бумажные банкноты, тогда как у себя дома англичане предпочитали золотые и серебряные монеты. В конце XVII века колонии были переименованы в «провинции», но по существу ничего не изменилось.
Почти не имея прав, колонисты в полной мере несли бремя обязанностей. В первую очередь на них давил налоговый пресс. Причем налоги были не только прямыми: в это понятие следует включить и чрезмерно завышенные цены на целый ряд товаров, поступавших из Англии.
Например, Ост-Индская компания имела монопольное право на поставку в колонии чая и продавала его по немыслимым ценам. Ко второй половине XVIII века в североамериканских колониях уже было достаточно состоятельных купцов, которые сами охотно взялись бы за закупку в Китае чая и его доставку в Америку (причем они и цены снизили бы намного, и сами не остались бы при этом внакладе), но лондонские власти строго-настрого запрещали такое предпринимательство. Монополия Ост-Индской компании охранялась всей силой британских законов. Источником сверхприбылей служил далеко не только чай, тогда как товары, произведенные в Северной Америке, шли на английский рынок по заниженным ценам. На их перепродаже наживались уже потом торговцы самой Англии.
Масла в огонь широко распространенного недовольства подлили, как ни покажется странным, военные победы Англии в Северной Америке. В ходе Семилетней войны (1756—1763) англичане одержали верх над Францией и завладели ее колониями в Канаде (Квебеком и прилегающими островами). Но в ходе самой войны пришлось привлечь на помощь регулярным войскам местное ополчение из числа колонистов (боевой опыт в его рядах получил и будущий главком армии повстанцев Джордж Вашингтон, дослужившийся тогда до чина майора). А участие в успешных боевых действиях укрепило веру колонистов в свои силы и заставило их острее почувствовать свое фактически подневольное положение в стране, которая давно уже была их настоящей родиной. Вот и стали многие молодые (да и не только молодые) люди подумывать о том, как добиться элементарных, в общем-то, прав на собственной земле.
Юный Поль Ревир взял за правило посещать Западную церковь — храм официальной англиканской веры в Бостоне. И влекли его туда не тонкости богословия. Священником этой церкви был тогда Джонатан Мейхью, видный борец за равноправие колонистов, один из идеологов Американской революции, не доживший до самой революционной бури. Ревир-отец резко выговаривал сыну за отступление от канонов веры, в которую тот был крещен, они часто ссорились, и в конце концов сын был вынужден вернуться в лоно кальвинизма. Однако связей с единомышленниками не порвал.
В 1754 году отец умер, а девятнадцатилетнему Полю пришлось еще два года ждать совершеннолетия, прежде чем он смог официально наследовать дело отца и его состояние.
Пока суд да дело, он вступил в ополчение, едва началась Семилетняя война (в Америке ее принято именовать с учетом местных реалий: война против французов и индейцев). Вряд ли ему так хотелось проливать кровь за английского короля, но жалованье лейтенанта артиллерии давало пусть и небольшой, но стабильный заработок. В боях его часть активно не участвовала, и вскоре Поль вышел в отставку. В двадцать два, став самостоятельным хозяином мастерской, он женился и за следующие 16 лет произвел на свет восьмерых детей (из которых двое умерли в младенчестве), а после смерти супруги женился вторично и стал отцом еще восьми сыновей и дочерей (из этих выжили только пятеро).
Дела Ревира шли вполне благополучно, хотя после победоносного окончания Семилетней войны экономика колоний, в том числе и Массачусетса, вступила в полосу длительного спада, а в 1765 году пришли настоящие трудности — пришли, как всегда, из далекой столицы.
Парламент принял Закон о гербовом сборе, который касался только колоний и вводил в них новый прямой налог. Отныне для любой печатной продукции в Америке — всей, от юридических документов, газет и журналов до игральных карт — можно было использовать лишь специальную бумагу, произведенную в Англии и имеющую специальный гербовый знак об уплате солидной пошлины (нечто наподобие знакомых нам акцизных марок). Мало того, пошлина подлежала уплате только в звонкой английской монете, а не в колониальных банкнотах. Эта мера, пополнив на время британскую казну, нанесла тяжелый удар по деловой активности в колониях.
Ревир, как и другие предприниматели, испытывал серьезные трудности. У одного хирурга он обучился искусству зубного врача и благодаря этому сумел удержаться на плаву. Одним из его пациентов стал известный в Бостоне врач Джозеф Уоррен, с которым Поля связала с того времени крепкая дружба, основанная на общности политических взглядов. Вступил Ревир и в организацию американских патриотов, которая вскоре станет известна под названием «Сыны свободы», хотя активного участия в уличных митингах и демонстрациях протеста поначалу не принимал. Тогда же он возвращается в Западную церковь, где пастор Мейхью в очередной проповеди провозгласил один из главных лозунгов будущей революции: «Нет — налогам без представительства».
Имелось в виду, что налоги в колониях вводит английский парламент, в котором колонисты никак не представлены. А налоги должны вводиться с согласия тех, кому предстоит их платить, иначе это просто незаконные поборы, и платить их совершенно не обязательно. Да и местная власть (в том числе губернаторы) должна нести ответственность не перед заморским королем, а перед тем народом, которым она управляет. Эти взгляды получили широкую поддержку по всей тогдашней Америке.
Таким образом, речь поначалу не шла о независимости. Жители Северной Америки требовали от правительства элементарных прав: они соглашались повиноваться лондонским властям, если в парламенте будет слышен голос их полномочных представителей и, если им дадут право самим участвовать в управлении своими «провинциями». На эти требования — согласимся, вполне справедливые — правительство ответило репрессиями.
5 марта 1770 года перед резиденцией губернатора провинции Массачусетского залива прошла очередная бурная демонстрация протеста против несправедливых налогов и отсутствия выборности губернаторов и других высших местных чиновников. Против демонстрантов были брошены войска (а в колониях англичане предпочитали использовать наемников из немецких княжеств, особенно из Гессена, к роду курфюрстов — владетельных князей — которого принадлежал король Георг). В результате стычки трое демонстрантов были убиты сразу, двое из одиннадцати раненных скончались уже в больнице. Жертвы «бостонской бойни» (под таким названием это событие вошло в историю) были похоронены жителями города в братской могиле: рабочий мастерской, изготовлявшей канаты, юнга, матрос-африканец, бежавший из рабства на Юге, ремесленник, подмастерье столяра. Эти события Ревир запечатлел на своих гравюрах — к тому времени он уже активно включился в деятельность патриотических организаций.
Бостонская бойня не вызвала моментальных ответных действий колонистов — им еще требовалось время для организации серьезного отпора произволу правительства, — но дала толчок росту самосознания американцев и их сплочению ради защиты общих интересов. Законные требования автономии отвергались властями, и поэтому революция становилась неизбежной.
Американские купцы отказывались покупать у Ост-Индской компании чай по грабительским ценам (а цены устанавливались на основании законов, принятых парламентом). В 1773 году парламент разрешил ОИК самой доставлять чай в американские колонии и реализовывать его там.
В ноябре в Бостонскую гавань прибыл корабль «Дартмут» с грузом продукта, который американцы бойкотировали. Митинги протеста немедленно прошли в Бостоне, Филадельфии и ряде других городов. В Бостоне протест возглавил Сэмюэл Адамс, будущий губернатор Массачусетса (1794—1797) — уже не английской колонии, а штата независимых США.
Организация «Сыны свободы» приняла решение совершить демонстративную акцию против компании и принятого в ее интересах закона. 16 декабря группа активистов, одним из руководителей которых был Поль Ревир, поднялась на борт корабля якобы для разгрузки.
Некоторые для пущей убедительности загримировались под индейцев-могавков. Их стараниями весь груз был выброшен за борт, что лишило компанию (и правительство) ожидаемой прибыли в 9 000 фунтов стерлингов, что соответствует почти 2 000 000 долларов в сегодняшнем масштабе цен. Эту акцию патриотов горячо приветствовала толпа горожан, собравшаяся на пристани. «Бостонское чаепитие» вынудило уйти из гавани неразгруженными два других корабля Ост-Индской компании, которые прибыли позднее «Дартмута».
В иных колониях власти пошли на компромисс, позволив представителям ОИК самим улаживать спорный вопрос с представителями колонистов. В Аннаполисе (колония Мэриленд) патриоты сожгли местный корабль «Пегги Стюарт», владельцы которого пытались нарушить бойкот и помочь ОИК в доставке чая в Америку.
Повсеместная горячая поддержка акций против цен, недоступных большинству населения, отражена в дневниковых записях видного патриота Джона Адамса, будущего второго президента США (1797—1801). В Лондоне действия колонистов вызвали бурную реакцию правительства и парламента. Последний принял ряд законов, которые в Америке окрестили «нетерпимыми». В частности, порт Бостон был закрыт на неопределенное время, а жители колонии Массачусетского залива лишены остатков местного самоуправления (такое самоуправление, подконтрольное королевскому губернатору, существовало в Массачусетсе и ряде других колоний, основанных религиозными диссидентами в XVII веке).
Эти меры возмутили и встревожили жителей других американских колоний, которые справедливо опасались репрессий со стороны власти в случае неповиновения жестким и несправедливым условиям правительства. (Сверхналог на чай был отменен парламентом в 1778 в напрасной попытке как-то успокоить уже поднявшиеся на борьбу колонии).
Опасения, судя по всему, оказались не напрасными: в Америку стали прибывать английские войска — преимущественно, наемники из Гессена. Новым губернатором колонии Массачусетского залива стал английский генерал. Иными словами, власти готовились проучить патриотов самыми жесткими мерами. К такому повороту событий стали готовиться и патриотические организации в колониях, не намеренные дольше терпеть произвол Лондона.
Поль Ревир вошел в состав созданного патриотами (специально на случай репрессивных действий со стороны правительства) Бостонского комитета общественной безопасности и часто ездил по его поручениям в Нью-Йорк и Филадельфию — так осуществлялась координация действий между патриотическими организациями и закладывались основы будущего единства колоний, а затем и американских штатов. За неполные два года он совершил 18 таких поездок, что не могло не привлечь к нему внимания властей. Даже в лондонских газетах появились заметки о деятельности Поля Ревира.
Информацию правительству предоставляли добровольные шпионы, так называемые лоялисты — сторонники английского правительства из числа жителей североамериканских колоний.
Тогда же, в 1774, началось формирование выборных органов — провинциальных конгрессов. Они призваны были заменить безвластные органы самоуправления, либо распущенные правительством, либо полностью зависимые от губернаторов. Конгрессы становились для колонистов авторитетными органами власти, которые представляли жителей Северной Америки и действовали в их интересах. Этого Лондон терпеть уже не мог. В Америку прибывали все новые транспорты с войсками. Военный конфликт с согражданами «второго сорта», возжелавшими автономии и равных прав, становился теперь неизбежным.
Вооруженный конфликт — дело серьезное, и нельзя сказать, что американцы так жаждали кровопролития. Но и становиться покорными жертвами, допустить повторение «бостонской бойни» они не желали. Жизнь в колониях, на мало освоенной территории, вырабатывала у них решительность и твердость характера, приучала к самостоятельности в мыслях и в поступках.
И они внимательно наблюдали за прибытием и перемещениями войск из метрополии. В городах и поселках стали создаваться вооруженные отряды милиции — местного ополчения, готового к боевым действиям в случае крайней необходимости.
Королевское командование, зная об этом, запретило ввозить оружие и порох для колонистов (хотя немало американцев кормилось охотой, да и с индейцами порой возникали острые конфликты). В декабре 1774 года Поль побывал в городе Портсмут (колония Нью-Гэмпшир).
Там находился один из пороховых складов, который охраняли на тот момент всего шестеро английских солдат. По полученным разведкой патриотов сведениям, склад должны были вот-вот взять под охрану новые войска, направляющиеся в Портсмут. 12 декабря Поль сообщил об этом местной организации самообороны, а через два дня форт вместе со складом оружия и запасами пороха был захвачен жителями. Англичане опоздали на три дня, к тому же местный лоцман посадил военный корабль на мель, еще задержав высадку правительственного отряда.
В те же дни аналогичные акции по захвату оружия и боеприпасов провели в ряде городов колоний Род-Айленд (где большинство населения составляли баптисты) и Коннектикут (основанной в свое время пуританами из Массачусетса).
Кто знает, как сегодня квалифицировали бы подобные действия те политики, кто рьяно отстаивает законность — законность, выгодную лишь власть имущим? Назвали бы они Поля Ревира и его товарищей террористами? Сепаратистами? Или более уважительно — «вооруженной оппозицией»? Для Лондона они стали «врагами короны» — тогда это было самое тяжкое обвинение.
Как бы то ни было, история с этим не согласилась и вынесла свой вердикт в пользу американских патриотов. Правительство, обеспокоенное приготовлениями патриотов, решило провести изъятие у колонистов накопленных боезапасов. Генерал Гейдж, губернатор колонии Массачусетского залива, получил предписание из Лондона о разоружении колонистов и аресте руководителей патриотических организаций: уже упоминавшегося Сэмюэла Адамса и Джона Хэнкока, тоже будущего губернатора Массачусетса (1780—1785; 1787—1793).
Генерал знал, что львиная доля похищенного с королевских складов оружия и пороха сосредоточена в небольшом городке Конкорд километрах в сорока к северо-западу от Бостона. Туда решили отправить батальон королевских войск, а вот отдать письменный приказ об аресте лидеров провинциального конгресса Гейдж не решился. Он справедливо опасался, что это может вызвать восстание колонистов. Устное же распоряжение всегда можно дезавуировать, списав происшествие на неуместную инициативу командира батальона.
Колонистов выручила медлительность тогдашней связи. Предписание отправили из Лондона 27 января, но к Гейджу оно попало лишь 14 апреля. Между тем у патриотов имелись свои источники информации, и еще 7 апреля доктор Джозеф Уоррен отправил связного — Ревира — в Конкорд, где заседал в то время под защитой ополченцев провинциальный конгресс Массачусетса. Жители Конкорда своевременно перенесли склад оружия в другое место, за пределы городка.
Вечером 18 апреля доктор Уоррен предупредил Ревира, чтобы тот был готов снова скакать в Конкорд и соседний с ним Лексингтон: королевские войска явно готовились выступить в том направлении. Конкорд не очень беспокоил патриотов, поскольку оружие уже надежно спрятали, а вот Хэнкок и Адамс в Лексингтоне могли быть захвачены врасплох. Около 10 часов вечера Ревир тайком переправился через реку Чарлз под носом у военного корабля (передвижения в ночное время были колонистам тогда запрещены) и стал ожидать на лугу сигнала с колокольни Северной церкви Бостона.
По уговору со сторожем, один факел означал, что войска двинулись по сухопутной дороге, два — что они поплыли по реке. Получив сигнал, он вскочил на коня и вихрем помчался в ночи по хорошо знакомой дороге.
То был призыв к бдительности, к готовности оказать сопротивление насилию и угнетению со стороны лондонских властей. (В годы «холодной войны» кто-то из ловких пропагандистов переделает фразу применительно к идеологическим требованиям момента: «Русские идут!»).
Правда, сам Ревир, вспоминая об этом событии, приводил несколько другую формулировку: «Королевские войска на подходе!» — это и понятно, потому что в то время колонисты еще самих себя считали британцами. Еще не выдвигался лозунг независимости, речь шла лишь о правах жителей Северной Америки в рамках единой Британии.
Ревира сопровождали два других связных бостонского комитета, а предупрежденные ими патриоты тут же рассылали своих гонцов по всей округе. К утру по дорогам графства мчались уже не менее сорока связных, и на рассвете все взрослое население было готово дать отпор регулярным правительственным войскам. Американцы надеялись на переговоры, на цивилизованное рассмотрение своих требований, но на силу они решили ответить силой.
В час ночи гонцы прибыли в Лексингтон. Вскоре после этого, как рассказывал позднее сам Ревир, его с товарищами задержал английский военный патруль. На такой случай предусмотрительный Поль запасся запиской, якобы от родственников в Лексингтоне, с просьбой о срочной помощи по семейному делу. Всех троих отпустили, но коней конфисковали, и до Конкорда Ревир добирался уже пешком. Он успел, и в результате королевских солдат встретили засады и меткий огонь местных ополченцев.
Правительственные войска бежали, несмотря на численное преимущество, и эти события вошли в историю как бой при Лексингтоне и Конкорде — первое сражение Американской революции. После этого сражения правительственные войска заняли Бостон, и Ревир не мог вернуться туда еще долго. Он оставался курьером провинциального конгресса, а также занимался печатанием временных денег Массачусетса, отрезанного, как и остальные колонии, от лондонского печатного двора. В 1776 вступил в армию самопровозглашенных США в звании майора, вскоре был повышен до подполковника, возглавлял гарнизон крепости, участвовал в нескольких сражениях. После войны Ревир освоил новое дело — прокат меди — и основал первый в Северной Америке медепрокатный завод. Ветеран прожил долгую, особенно по тем временам, жизнь, и скончался в мае 1818 года, на 84-м от рождения году.
В 1860 году великий Генри Лонгфелло, предчувствуя надвигающуюся гражданскую войну, написал стихотворение «Скачка Поля Ревира». Он обращался к молодежи и в романтизированном образе героя прославлял лучшие черты американской нации: несгибаемую волю к свободе и независимости, стремление к единству ради достижения общей цели, непобедимость народа, который отстаивает законные права на родной земле.
Запомните, дети, — слышал весь мир,
Как в полночь глухую скакал Поль Ревир…
То было в семьдесят пятом году,
В восемнадцатый день апреля, — в живых
Уж нет свидетелей лет былых.
……………………………………………….
Еще деревушка спокойно спит.
Но в лунном свете промчалась тень,
Да искру метнул дорожный кремень
У скачущей лошади из-под копыт,
И под подковой звенит тропа.
Сейчас народа решится судьба.
Та искра, что высек подковою конь,
Повсюду зажгла восстанья огонь.
……………………………………………….
Остальное по книгам известно вам:
Как пришлось британцам бежать по полям,
Как фермеры гнали наемных солдат,
Сражая их пулями из засад
И били без промаха в красный мундир…
(Пер. с англ. М.А. Зенкевича)
В 1871 году, когда это стихотворение стало уже широко известным и вошло в школьные хрестоматии, на карте Массачусетса появился город Ревир. Так назвал себя северный район города Челси, отпочковавшийся от основной его части. Сегодня в Ревире проживает около 55 000 американцев — в три раза больше, чем в Конкорде. А Поль Ревир, не слишком известный при жизни за пределами своего круга, стал одним из самых знаменитых и любимых героев Американской революции.
Эта революция была войной подлинно народной. Она и победой — в борьбе против очень сильного противника — увенчалась только потому, что народ Америки практически единодушно с оружием в руках выступил за свои неотъемлемые права. И участие тысяч и тысяч рядовых колонистов, которые с гордостью приняли имя граждан Соединенных Штатов, не могло не дать много образцов подлинного героизма, самопожертвования, славных подвигов во имя свободной родины.
К сожалению, у нас, как и почти всюду за пределами США, практически неизвестны имена героев, которых знают и помнят все американцы, любят и уважают с детства, с первых уроков истории в школе. Попробуем и мы познакомиться хотя бы с некоторыми из героев американского народа. Ведь на истинную доблесть и патриотизм ни у кого нет монополии. Это ценности общие, они не тускнеют ни со временем, ни с расстоянием.
Только вот красочный портрет героя вряд ли можно создать в журнальной статье, для этого и толстых книг бывает маловато. Ограничимся небольшими набросками, штрихами к портретам, эскизами.
🔹 Поль Ревир — Глашатай восстания
Можно сказать, что Поль Ревир послужил тем камертоном, который задал «ведущую ноту» освободительной войны, подчеркнул ее общенародный характер. Высокопарность такого определения может быть в данном случае оправдана тем, что подвигу Поля посвятил одно из самых известных в Америке романтических стихотворений великий поэт Лонгфелло.Если же говорить коротко, то Ревир сыграл большую роль в первой победе восставших колонистов над правительственными войсками. То были сражения при Лексингтоне и Конкорде в колонии Массачусетского залива, произошли они 19 апреля 1775 года. Ревир лишил британцев серьезного преимущества — внезапности удара. Вместо этого фактор внезапности обернулся против них, ибо Поль успел предупредить местных ополченцев о приближении карательных войск, высланных правительством короля Георга ІІІ на подавление бунтующих колоний. И ополченцы устроили карателям встречу, которой те никак не ожидали.
 |
Портрет Поля Ревира работы худ. Джона Копли, около 1770 г |
Поль родился 1 января 1735 года в Бостоне, в семье почтенного ювелира (точнее, серебряных дел мастера) Аполлона Ривуара. Родители отца, французские кальвинисты (гугеноты, единоверцы английских кальвинистов — пуритан), предпочли перебраться за океан, поскольку на родине не прекращались религиозные гонения, хотя войны за веру, казалось бы, давно остались позади. Когда сын эмигрантов подрос, да еще и выучился престижному ремеслу, он англизировал фамилию и стал зваться Ревиром (Revere вместо Rivoire). И женился не на первой встречной, а на девушке из старинного и весьма уважаемого бостонского семейства Хитчборн, ведущего свой род чуть ли не от тех пилигримов, что основали здесь первую пуританскую колонию еще в 1620 году. Тестю принадлежала небольшая судостроительная верфь.
Поль (думается, отец звал его именно так, на французский лад) был третьим ребенком в семье, но из одиннадцати его братьев и сестер до подросткового возраста дожили только шесть — детская смертность тогда была очень высокой, даже в королевских семьях. Так Поль стал старшим сыном, полноправным наследником профессии отца, обучаться которой начал с тринадцати лет. Надо сразу сказать, что ремесло серебряных дел мастера (а Поль сделался еще и умелым гравером и не жаловался на нехватку заказов) позволило ему с ранней юности общаться с представителями самых разных слоев населения Бостона и подтолкнуло к тем молодым бунтарям, которые мечтали о равных правах своей родной провинции в надменной Британии. И не только мечтали, но уже начинали готовиться к конкретным действиям ради этой цели.
Английские колонии в Северной Америке стали возникать с начала XVII века и к описываемому времени приносили немалый доход короне и крупным компаниям, среди которых выделялась Ост-Индская компания, тесно связанная с правительством и получившая от него большие привилегии. Сами же колонисты оставались для Британии пасынками — они не имели полных гражданских прав в государстве, которое гордилось Великой хартией вольностей и иными основополагающими документами демократического общества.
Колонии, получившие название Новой Англии, и ряд соседних с ними создавались изгоями английского общества — так называемыми диссидентами, которые не принадлежали к господствующей англиканской церкви и потому всячески ограничивались в правах. Среди них были кальвинисты разных направлений (шотландские пресвитериане, английские пуритане, разделившиеся на два главных течения), а также квакеры, баптисты и представители иных протестантских церквей. Но гонениям на родной земле подвергались и те англичане, которые не пожелали отказаться от старинной приверженности римско-католической церкви.
Католиками были и ирландцы, у себя на родине подвергавшиеся откровенному угнетению и не раз поднимавшие восстания против господства англичан. Вот и уезжали отчаявшиеся люди за океан вынужденно, спасаясь от голодной смерти или от репрессий властей. К ним со временем стали присоединяться религиозные и политические эмигранты из многих стран Европы, особенно из Франции и многочисленных германских королевств и княжеств.
Южные колонии, как правило, создавались по королевским указам ради производства тех колониальных товаров, которые пользовались спросом на европейском рынке: табака, сахара, хлопка и т.п. Элита Юга сохраняла более тесные связи с Англией, исповедовала чаще всего англиканство, но и в этих колониях имелись не только плантаторы и их рабы из Африки — туда тоже устремлялись в поисках лучшей доли бедняки из Англии, Шотландии, Уэльса, и вот они-то не испытывали теплых чувств к властям в Лондоне.
А власти будто нарочно делали все, чтобы еще больше обострить имевшуюся напряженность. Жители колоний не имели права голоса на выборах в парламент, губернаторы и прочие высшие должностные лица колоний тоже назначались из Лондона, британские войска регулярно прибывали и убывали, не имея никаких корней в колониях и не испытывая симпатий к колонистам — и те платили им той же монетой. Колонистам строго-настрого запрещалось селиться западнее определенной линии, проведенной на карте лондонскими министрами: на территориях, слишком удаленных от побережья, подданных труднее было бы контролировать. Даже деньги в Америке были «второсортными»: там ходили бумажные банкноты, тогда как у себя дома англичане предпочитали золотые и серебряные монеты. В конце XVII века колонии были переименованы в «провинции», но по существу ничего не изменилось.
Почти не имея прав, колонисты в полной мере несли бремя обязанностей. В первую очередь на них давил налоговый пресс. Причем налоги были не только прямыми: в это понятие следует включить и чрезмерно завышенные цены на целый ряд товаров, поступавших из Англии.
Например, Ост-Индская компания имела монопольное право на поставку в колонии чая и продавала его по немыслимым ценам. Ко второй половине XVIII века в североамериканских колониях уже было достаточно состоятельных купцов, которые сами охотно взялись бы за закупку в Китае чая и его доставку в Америку (причем они и цены снизили бы намного, и сами не остались бы при этом внакладе), но лондонские власти строго-настрого запрещали такое предпринимательство. Монополия Ост-Индской компании охранялась всей силой британских законов. Источником сверхприбылей служил далеко не только чай, тогда как товары, произведенные в Северной Америке, шли на английский рынок по заниженным ценам. На их перепродаже наживались уже потом торговцы самой Англии.
Масла в огонь широко распространенного недовольства подлили, как ни покажется странным, военные победы Англии в Северной Америке. В ходе Семилетней войны (1756—1763) англичане одержали верх над Францией и завладели ее колониями в Канаде (Квебеком и прилегающими островами). Но в ходе самой войны пришлось привлечь на помощь регулярным войскам местное ополчение из числа колонистов (боевой опыт в его рядах получил и будущий главком армии повстанцев Джордж Вашингтон, дослужившийся тогда до чина майора). А участие в успешных боевых действиях укрепило веру колонистов в свои силы и заставило их острее почувствовать свое фактически подневольное положение в стране, которая давно уже была их настоящей родиной. Вот и стали многие молодые (да и не только молодые) люди подумывать о том, как добиться элементарных, в общем-то, прав на собственной земле.
Юный Поль Ревир взял за правило посещать Западную церковь — храм официальной англиканской веры в Бостоне. И влекли его туда не тонкости богословия. Священником этой церкви был тогда Джонатан Мейхью, видный борец за равноправие колонистов, один из идеологов Американской революции, не доживший до самой революционной бури. Ревир-отец резко выговаривал сыну за отступление от канонов веры, в которую тот был крещен, они часто ссорились, и в конце концов сын был вынужден вернуться в лоно кальвинизма. Однако связей с единомышленниками не порвал.
 |
Джонатан Мейхью (1720—1766) |
В 1754 году отец умер, а девятнадцатилетнему Полю пришлось еще два года ждать совершеннолетия, прежде чем он смог официально наследовать дело отца и его состояние.
Пока суд да дело, он вступил в ополчение, едва началась Семилетняя война (в Америке ее принято именовать с учетом местных реалий: война против французов и индейцев). Вряд ли ему так хотелось проливать кровь за английского короля, но жалованье лейтенанта артиллерии давало пусть и небольшой, но стабильный заработок. В боях его часть активно не участвовала, и вскоре Поль вышел в отставку. В двадцать два, став самостоятельным хозяином мастерской, он женился и за следующие 16 лет произвел на свет восьмерых детей (из которых двое умерли в младенчестве), а после смерти супруги женился вторично и стал отцом еще восьми сыновей и дочерей (из этих выжили только пятеро).
Дела Ревира шли вполне благополучно, хотя после победоносного окончания Семилетней войны экономика колоний, в том числе и Массачусетса, вступила в полосу длительного спада, а в 1765 году пришли настоящие трудности — пришли, как всегда, из далекой столицы.
Парламент принял Закон о гербовом сборе, который касался только колоний и вводил в них новый прямой налог. Отныне для любой печатной продукции в Америке — всей, от юридических документов, газет и журналов до игральных карт — можно было использовать лишь специальную бумагу, произведенную в Англии и имеющую специальный гербовый знак об уплате солидной пошлины (нечто наподобие знакомых нам акцизных марок). Мало того, пошлина подлежала уплате только в звонкой английской монете, а не в колониальных банкнотах. Эта мера, пополнив на время британскую казну, нанесла тяжелый удар по деловой активности в колониях.
Ревир, как и другие предприниматели, испытывал серьезные трудности. У одного хирурга он обучился искусству зубного врача и благодаря этому сумел удержаться на плаву. Одним из его пациентов стал известный в Бостоне врач Джозеф Уоррен, с которым Поля связала с того времени крепкая дружба, основанная на общности политических взглядов. Вступил Ревир и в организацию американских патриотов, которая вскоре станет известна под названием «Сыны свободы», хотя активного участия в уличных митингах и демонстрациях протеста поначалу не принимал. Тогда же он возвращается в Западную церковь, где пастор Мейхью в очередной проповеди провозгласил один из главных лозунгов будущей революции: «Нет — налогам без представительства».
Имелось в виду, что налоги в колониях вводит английский парламент, в котором колонисты никак не представлены. А налоги должны вводиться с согласия тех, кому предстоит их платить, иначе это просто незаконные поборы, и платить их совершенно не обязательно. Да и местная власть (в том числе губернаторы) должна нести ответственность не перед заморским королем, а перед тем народом, которым она управляет. Эти взгляды получили широкую поддержку по всей тогдашней Америке.
Таким образом, речь поначалу не шла о независимости. Жители Северной Америки требовали от правительства элементарных прав: они соглашались повиноваться лондонским властям, если в парламенте будет слышен голос их полномочных представителей и, если им дадут право самим участвовать в управлении своими «провинциями». На эти требования — согласимся, вполне справедливые — правительство ответило репрессиями.
 |
Бостонская бойня. Гравюра работы П. Ревира (1770) |
5 марта 1770 года перед резиденцией губернатора провинции Массачусетского залива прошла очередная бурная демонстрация протеста против несправедливых налогов и отсутствия выборности губернаторов и других высших местных чиновников. Против демонстрантов были брошены войска (а в колониях англичане предпочитали использовать наемников из немецких княжеств, особенно из Гессена, к роду курфюрстов — владетельных князей — которого принадлежал король Георг). В результате стычки трое демонстрантов были убиты сразу, двое из одиннадцати раненных скончались уже в больнице. Жертвы «бостонской бойни» (под таким названием это событие вошло в историю) были похоронены жителями города в братской могиле: рабочий мастерской, изготовлявшей канаты, юнга, матрос-африканец, бежавший из рабства на Юге, ремесленник, подмастерье столяра. Эти события Ревир запечатлел на своих гравюрах — к тому времени он уже активно включился в деятельность патриотических организаций.
Бостонская бойня не вызвала моментальных ответных действий колонистов — им еще требовалось время для организации серьезного отпора произволу правительства, — но дала толчок росту самосознания американцев и их сплочению ради защиты общих интересов. Законные требования автономии отвергались властями, и поэтому революция становилась неизбежной.
Невероятная жадность правительства доводила американских колонистов до крайности и тем приближала революционный взрыв.
 |
На марке США изображен момент "Бостонского чаепития". Бостонское чаепитие (англ. Boston Tea Party) — акция протестa американских колонистов 16 декабря 1773 года в ответ на действия Британского Правительства, в результате которой в Бостонской гавани был уничтожен груз чая, принадлежавший Английской Ост-Индской компании. Это событие, ставшее началом Американской революции, является символичным в американской истории. |
Американские купцы отказывались покупать у Ост-Индской компании чай по грабительским ценам (а цены устанавливались на основании законов, принятых парламентом). В 1773 году парламент разрешил ОИК самой доставлять чай в американские колонии и реализовывать его там.
В ноябре в Бостонскую гавань прибыл корабль «Дартмут» с грузом продукта, который американцы бойкотировали. Митинги протеста немедленно прошли в Бостоне, Филадельфии и ряде других городов. В Бостоне протест возглавил Сэмюэл Адамс, будущий губернатор Массачусетса (1794—1797) — уже не английской колонии, а штата независимых США.
Организация «Сыны свободы» приняла решение совершить демонстративную акцию против компании и принятого в ее интересах закона. 16 декабря группа активистов, одним из руководителей которых был Поль Ревир, поднялась на борт корабля якобы для разгрузки.
Некоторые для пущей убедительности загримировались под индейцев-могавков. Их стараниями весь груз был выброшен за борт, что лишило компанию (и правительство) ожидаемой прибыли в 9 000 фунтов стерлингов, что соответствует почти 2 000 000 долларов в сегодняшнем масштабе цен. Эту акцию патриотов горячо приветствовала толпа горожан, собравшаяся на пристани. «Бостонское чаепитие» вынудило уйти из гавани неразгруженными два других корабля Ост-Индской компании, которые прибыли позднее «Дартмута».
В иных колониях власти пошли на компромисс, позволив представителям ОИК самим улаживать спорный вопрос с представителями колонистов. В Аннаполисе (колония Мэриленд) патриоты сожгли местный корабль «Пегги Стюарт», владельцы которого пытались нарушить бойкот и помочь ОИК в доставке чая в Америку.
Повсеместная горячая поддержка акций против цен, недоступных большинству населения, отражена в дневниковых записях видного патриота Джона Адамса, будущего второго президента США (1797—1801). В Лондоне действия колонистов вызвали бурную реакцию правительства и парламента. Последний принял ряд законов, которые в Америке окрестили «нетерпимыми». В частности, порт Бостон был закрыт на неопределенное время, а жители колонии Массачусетского залива лишены остатков местного самоуправления (такое самоуправление, подконтрольное королевскому губернатору, существовало в Массачусетсе и ряде других колоний, основанных религиозными диссидентами в XVII веке).
Эти меры возмутили и встревожили жителей других американских колоний, которые справедливо опасались репрессий со стороны власти в случае неповиновения жестким и несправедливым условиям правительства. (Сверхналог на чай был отменен парламентом в 1778 в напрасной попытке как-то успокоить уже поднявшиеся на борьбу колонии).
Опасения, судя по всему, оказались не напрасными: в Америку стали прибывать английские войска — преимущественно, наемники из Гессена. Новым губернатором колонии Массачусетского залива стал английский генерал. Иными словами, власти готовились проучить патриотов самыми жесткими мерами. К такому повороту событий стали готовиться и патриотические организации в колониях, не намеренные дольше терпеть произвол Лондона.
Поль Ревир вошел в состав созданного патриотами (специально на случай репрессивных действий со стороны правительства) Бостонского комитета общественной безопасности и часто ездил по его поручениям в Нью-Йорк и Филадельфию — так осуществлялась координация действий между патриотическими организациями и закладывались основы будущего единства колоний, а затем и американских штатов. За неполные два года он совершил 18 таких поездок, что не могло не привлечь к нему внимания властей. Даже в лондонских газетах появились заметки о деятельности Поля Ревира.
Информацию правительству предоставляли добровольные шпионы, так называемые лоялисты — сторонники английского правительства из числа жителей североамериканских колоний.
Тогда же, в 1774, началось формирование выборных органов — провинциальных конгрессов. Они призваны были заменить безвластные органы самоуправления, либо распущенные правительством, либо полностью зависимые от губернаторов. Конгрессы становились для колонистов авторитетными органами власти, которые представляли жителей Северной Америки и действовали в их интересах. Этого Лондон терпеть уже не мог. В Америку прибывали все новые транспорты с войсками. Военный конфликт с согражданами «второго сорта», возжелавшими автономии и равных прав, становился теперь неизбежным.
Вооруженный конфликт — дело серьезное, и нельзя сказать, что американцы так жаждали кровопролития. Но и становиться покорными жертвами, допустить повторение «бостонской бойни» они не желали. Жизнь в колониях, на мало освоенной территории, вырабатывала у них решительность и твердость характера, приучала к самостоятельности в мыслях и в поступках.
И они внимательно наблюдали за прибытием и перемещениями войск из метрополии. В городах и поселках стали создаваться вооруженные отряды милиции — местного ополчения, готового к боевым действиям в случае крайней необходимости.
Королевское командование, зная об этом, запретило ввозить оружие и порох для колонистов (хотя немало американцев кормилось охотой, да и с индейцами порой возникали острые конфликты). В декабре 1774 года Поль побывал в городе Портсмут (колония Нью-Гэмпшир).
Там находился один из пороховых складов, который охраняли на тот момент всего шестеро английских солдат. По полученным разведкой патриотов сведениям, склад должны были вот-вот взять под охрану новые войска, направляющиеся в Портсмут. 12 декабря Поль сообщил об этом местной организации самообороны, а через два дня форт вместе со складом оружия и запасами пороха был захвачен жителями. Англичане опоздали на три дня, к тому же местный лоцман посадил военный корабль на мель, еще задержав высадку правительственного отряда.
В те же дни аналогичные акции по захвату оружия и боеприпасов провели в ряде городов колоний Род-Айленд (где большинство населения составляли баптисты) и Коннектикут (основанной в свое время пуританами из Массачусетса).
Кто знает, как сегодня квалифицировали бы подобные действия те политики, кто рьяно отстаивает законность — законность, выгодную лишь власть имущим? Назвали бы они Поля Ревира и его товарищей террористами? Сепаратистами? Или более уважительно — «вооруженной оппозицией»? Для Лондона они стали «врагами короны» — тогда это было самое тяжкое обвинение.
Как бы то ни было, история с этим не согласилась и вынесла свой вердикт в пользу американских патриотов. Правительство, обеспокоенное приготовлениями патриотов, решило провести изъятие у колонистов накопленных боезапасов. Генерал Гейдж, губернатор колонии Массачусетского залива, получил предписание из Лондона о разоружении колонистов и аресте руководителей патриотических организаций: уже упоминавшегося Сэмюэла Адамса и Джона Хэнкока, тоже будущего губернатора Массачусетса (1780—1785; 1787—1793).
Генерал знал, что львиная доля похищенного с королевских складов оружия и пороха сосредоточена в небольшом городке Конкорд километрах в сорока к северо-западу от Бостона. Туда решили отправить батальон королевских войск, а вот отдать письменный приказ об аресте лидеров провинциального конгресса Гейдж не решился. Он справедливо опасался, что это может вызвать восстание колонистов. Устное же распоряжение всегда можно дезавуировать, списав происшествие на неуместную инициативу командира батальона.
 |
Поль Ревир скачет в Лексингтон и Конкорд (картина художника ХХ века) |
Колонистов выручила медлительность тогдашней связи. Предписание отправили из Лондона 27 января, но к Гейджу оно попало лишь 14 апреля. Между тем у патриотов имелись свои источники информации, и еще 7 апреля доктор Джозеф Уоррен отправил связного — Ревира — в Конкорд, где заседал в то время под защитой ополченцев провинциальный конгресс Массачусетса. Жители Конкорда своевременно перенесли склад оружия в другое место, за пределы городка.
Вечером 18 апреля доктор Уоррен предупредил Ревира, чтобы тот был готов снова скакать в Конкорд и соседний с ним Лексингтон: королевские войска явно готовились выступить в том направлении. Конкорд не очень беспокоил патриотов, поскольку оружие уже надежно спрятали, а вот Хэнкок и Адамс в Лексингтоне могли быть захвачены врасплох. Около 10 часов вечера Ревир тайком переправился через реку Чарлз под носом у военного корабля (передвижения в ночное время были колонистам тогда запрещены) и стал ожидать на лугу сигнала с колокольни Северной церкви Бостона.
По уговору со сторожем, один факел означал, что войска двинулись по сухопутной дороге, два — что они поплыли по реке. Получив сигнал, он вскочил на коня и вихрем помчался в ночи по хорошо знакомой дороге.
🔹 Поль Ревир: «Британцы идут!»
По пути он въезжал во все города и поселки, предупреждая патриотов о приближении королевских войск. Его возглас стал крылатым выражением, известным ныне всем в Америке с детских лет: «Британцы идут!» (“The British are coming!”)То был призыв к бдительности, к готовности оказать сопротивление насилию и угнетению со стороны лондонских властей. (В годы «холодной войны» кто-то из ловких пропагандистов переделает фразу применительно к идеологическим требованиям момента: «Русские идут!»).
Правда, сам Ревир, вспоминая об этом событии, приводил несколько другую формулировку: «Королевские войска на подходе!» — это и понятно, потому что в то время колонисты еще самих себя считали британцами. Еще не выдвигался лозунг независимости, речь шла лишь о правах жителей Северной Америки в рамках единой Британии.
Ревира сопровождали два других связных бостонского комитета, а предупрежденные ими патриоты тут же рассылали своих гонцов по всей округе. К утру по дорогам графства мчались уже не менее сорока связных, и на рассвете все взрослое население было готово дать отпор регулярным правительственным войскам. Американцы надеялись на переговоры, на цивилизованное рассмотрение своих требований, но на силу они решили ответить силой.
В час ночи гонцы прибыли в Лексингтон. Вскоре после этого, как рассказывал позднее сам Ревир, его с товарищами задержал английский военный патруль. На такой случай предусмотрительный Поль запасся запиской, якобы от родственников в Лексингтоне, с просьбой о срочной помощи по семейному делу. Всех троих отпустили, но коней конфисковали, и до Конкорда Ревир добирался уже пешком. Он успел, и в результате королевских солдат встретили засады и меткий огонь местных ополченцев.
Правительственные войска бежали, несмотря на численное преимущество, и эти события вошли в историю как бой при Лексингтоне и Конкорде — первое сражение Американской революции. После этого сражения правительственные войска заняли Бостон, и Ревир не мог вернуться туда еще долго. Он оставался курьером провинциального конгресса, а также занимался печатанием временных денег Массачусетса, отрезанного, как и остальные колонии, от лондонского печатного двора. В 1776 вступил в армию самопровозглашенных США в звании майора, вскоре был повышен до подполковника, возглавлял гарнизон крепости, участвовал в нескольких сражениях. После войны Ревир освоил новое дело — прокат меди — и основал первый в Северной Америке медепрокатный завод. Ветеран прожил долгую, особенно по тем временам, жизнь, и скончался в мае 1818 года, на 84-м от рождения году.
 |
Памятник Полю Ревиру в Бостоне. Скульптор Сайрус Дэллин (1940). |
В 1860 году великий Генри Лонгфелло, предчувствуя надвигающуюся гражданскую войну, написал стихотворение «Скачка Поля Ревира». Он обращался к молодежи и в романтизированном образе героя прославлял лучшие черты американской нации: несгибаемую волю к свободе и независимости, стремление к единству ради достижения общей цели, непобедимость народа, который отстаивает законные права на родной земле.
Запомните, дети, — слышал весь мир,
Как в полночь глухую скакал Поль Ревир…
То было в семьдесят пятом году,
В восемнадцатый день апреля, — в живых
Уж нет свидетелей лет былых.
……………………………………………….
Еще деревушка спокойно спит.
Но в лунном свете промчалась тень,
Да искру метнул дорожный кремень
У скачущей лошади из-под копыт,
И под подковой звенит тропа.
Сейчас народа решится судьба.
Та искра, что высек подковою конь,
Повсюду зажгла восстанья огонь.
……………………………………………….
Остальное по книгам известно вам:
Как пришлось британцам бежать по полям,
Как фермеры гнали наемных солдат,
Сражая их пулями из засад
И били без промаха в красный мундир…
(Пер. с англ. М.А. Зенкевича)
В 1871 году, когда это стихотворение стало уже широко известным и вошло в школьные хрестоматии, на карте Массачусетса появился город Ревир. Так назвал себя северный район города Челси, отпочковавшийся от основной его части. Сегодня в Ревире проживает около 55 000 американцев — в три раза больше, чем в Конкорде. А Поль Ревир, не слишком известный при жизни за пределами своего круга, стал одним из самых знаменитых и любимых героев Американской революции.
Ярослав Забудько